"В итоге все должны остаться довольны. И Китай, и страны Средней Азии, и Афганистан, и Иран, через которые не только пойдут китайские товарные потоки, но и они сами получат возможность торговли с Западом и Европой. И, конечно, Европа, США и их союзники. Даже Израиль. Торгующий враг не настолько бескомпромиссен и безжалостен, как голодный и пребывающий в осаде. Все, кроме России..."

Не могу сказать, что материал по ссылке, посвященный возможному пересмотру региональных приоритетов геостратегии Ирана, бесспорен. Но что обстоятелен и нетривиален, это однозначно. Такая точка зрения имеет право на существование, и ознакомиться с ней, на мой взгляд, интересно и полезно. Предупрежден, значит, вооружен, а если оно и не так, учитывать все не исключенные вероятности все-таки необходимо. Тем паче, что год нынче судьбоносный: летом в Иране выборы, президент Ахмадинежад, много лет бывший знаковой фигурой мировой политики, сходит со сцены - и встает вопрос о том, что последует далее. Поэтому - еще пару грошиков в копилку...

Вообще-то я уже не раз говорил: всерьез, по-настоящему анализировать политику Ирана, не будучи настоящим специалистом, посвятившим теме жизнь, очень трудно, и большинство тех, кто утверждает обратное, не более чем самонадеянные невежды. По той причине, что внутренние тегеранско-кумские расклады не похожи на все, что нам известно, а если на что-то и похожи, то разве лишь на пекинские игры под ковром. Ибо все, лежащее на поверхности, на самом деле ни о чем не говорит.

Дело в том, что в ИРИ, где сосуществуют власти светская и духовная, пока еще доминирующая, сложилась и действует система "креатур" - выдвиженцев, внедренных на те или иные посты теми или иными группировками, сложившимися в среде духовных лидеров. То есть, условно говоря, при всем том, что формально духовенство от политики остраняется, определяя общий курс, в реале оно контролирует все, поскольку вправе решать кадровые вопросы. Правда, назначать министров, командиров дивизий, губернаторов и так далее - исключительная прерогатива президента, но по каждой кандидатуре он обязан учитывать мнение рахбара, а в результате слово заместителя министра может быть важнее и значимее мнения шефа, если его назначение лоббировал более влиятельный аятолла.

Ага. Нечто, очень напоминающее поздний СССР, где идеологи, официально пребывающие вне государственных структур, по факту контролировали все. И точно так же, как в СССР, в какое-то время сыграв некую положительную роль, сегодня такая система (негласно, разумеется) устраивает далеко не всех. Общество - вернее, "средний класс", предприниматели выше базара, интеллигенция и так далее, - тяготясь засилием идеологов, мягко-мягко, но все-таки настаивает на переменах.

Наилучшим образом - ни убавить, ни прибавить - взгляды и требования этих социальных секторов озвучил в 2009-м, накануне президентских выборов, известный политик "умеренно консервативного" направления Хоссейн Мусави. Но в итоге, как известно, после серии жестких уличных противостояний "реформисты" признали свое поражение, и кабинет главы государства еще на четыре года достался г-ну Ахмадинежаду, считающемуся "президентом простых людей" и личной креатурой рахбара.

Социальные процессы, однако, никуда не делись. Сейчас, четыре года спустя, лидером "реформистов" (хотя и в несколько ином смысле, нежели это понималось раньше), стал сам президент. Не потому, что он изменил свои взгляды – он по-прежнему "сын улицы" и по-прежнему адепт "национально-религиозной революции". Но сама логика тех самых социальных процессов вынудила его как главу светской власти, тяготящейся мелочным надзором и контролем, ставить на повестку дня вопрос об ограничении вмешательства духовенства во все стороны жизни и на всех уровнях.

В течение его второй каденции это проявлялось все более явственно, в итоге, вопреки традициям очень закрытого иранского политикума, вырвавшись из кулуаров на свет в ходе громкого "колдовского кризиса", когда жесткая позиция высшего духовенства вынудила уйти в отставку Эсфандияра Рахима Машаи, лучшего друга и ближайшего соратника главы государства, считающегося – разумеется, по меркам кумских дедушек - "опасным либералом", куда более последовательным, чем "умеренный консерватор" Мусави. Причем – и на это обращали внимание все, хоть как-то знакомые с ситуацией - "жесткость" г-на Ахмадинежада никак не мешала ему работать с г-ном Машаи в тесной связке, по сценарию "двух следователей".

Эта громкая отставка тогда дала старт очень широкой (и очень открытой) дискуссии в обществе на тему "Камо грядеши?", и в итоге, как ни странно, дело завершилось компромиссом. Президент дал задний ход, но и рахбар, осудивший его alter ego очень жестко, сбавил обороты, и в конце концов г-н Машаи все-таки остался в политике и даже набрал дополнительные очки, а позиции президента, казалось бы, пошатнувшиеся, напротив, укрепились. В итоге на сегодня основные группы экспертов склонны предполагать, что очередные выборы – на которые кандидатом от "светской группы" пойдет (если кандидатура не будет зарублена рахбаром), разумеется, г-н Машаи – станут своего рода "переворотом".

Естественно, речь не идет об антиклерикальной революции: г-н Машаи четко разъясняет, что "питает глубочайшее уважение к клерикалам, однако политиками они не являются. Их присутствие разрушает иранскую политику. Они должны играть лишь духовную роль", а следовательно, "ради дальнейшего развития Ирана необходимо разделить мечеть и государство". Для чего, конечно, придется менять конституцию, но, как полагает второе лицо светского Ирана, "за четыре года можно убедить общество в необходимости этого шага".

В принципе можно, видимо, говорить о том, что Иран созрел для реформ. Поддержать г-на Машаи готовы все слои населения, выступавшие против теократии четыре года назад, а тень г-на Ахмадинежада, стоящая за его спиной, гарантирует и поддержку значительной части "улицы" и "базара", не говоря уж о бюрократии как гражданской, так и военной. Но для этого сперва ему необходимо зарегистрироваться в качестве кандидата, а рахбар вполне может наложить "вето", одним росчерком пера сорвав все планы и прогнозы.

Правда, в нынешней ситуации этот крайний шаг вряд ли желателен, он вполне может перенакалить настроения в обществе, и без того раздраженном экономическими неурядицами (возникшими вследствие наложенных Западом санкций) и спровоцировать очень нехорошие последствия. Поэтому пока что проблему пытаются решить кулуарными играми, переговорами и намеками: неспроста же о намерении поучаствовать в выборах заявляют совершенно экзотические для Ирана фигуры, явственно намекая на то, что, ежели что, им-то аятоллы препятствовать не станут.

Все это, впрочем, гадания на кофейной гуще. Как оно обернется на самом деле, бой покажет.

Однако неоспоримо одно: так ли, иначе ли, но Иран стоит на пороге серьезных перемен, в том числе и в плане определения – в принципиально новых после "арабской весны" условиях – новых приоритетов внешней политики. И кто бы ни возглавил светскую линию власти после летних выборов, он будет вынужден многое менять. В том числе и в плане геостратегии. Учитывая реалии и исходя из соображений пользы для государства. Даже если ради этого придется ломать сложившиеся стереотипы.

А значит, рассуждения о возможности глобальных перемен не следует отбрасывать с порога.
Лев Вершинин Писатель, историк, политолог. Родился в Одессе в 1957 году.

04 мая 2013