Данная статья была подготовлена в рамках международной научной конференции "Кыргызский каганат в контексте тюркской цивилизации: проблемы кыргызоведения", посвященной 1170-летию образования Великого Кыргызского каганата.

В XIX- начале XX в. основу хозяйственной жизни бурят составляло скотоводство, где ведущие роли отводились мужчинам. Повседневный труд мужчины-скотовода основывался на хозяйственном опыте предыдущих поколений. Опыт и знания о скотоводстве передавались по мужской линии из поколения в поколение. С малолетства мальчиков обучали, как правильно, ухаживать за скотом, знать места тебеневки, правильно выбирать пастбище, определять нормы кормления для скота, знать повадки животных, ориентироваться на местности, уметь пользоваться традиционными средствами передвижения (телегами, санями), подготавливать скот к гону и отелу, знать способы лечения скота, уметь разделывать тушу животных в период забоя. С 5-6 лет мальчики уже ездили верхом на лошадях, а в подростковом возрасте оказывали посильную помощь отцу в строительстве помещений для скота.

Буряты прекрасно ориентировались на местности, что во многом связано с особенностями кочевого образа жизни. С малых лет в ходе повседневной жизни, во время перекочевок, пастьбы скота, бурятские мальчики обучались ориентированию на местности. Каждый мужчина-скотовод, пользовался данными астрономии и географии, знания о которых он получал эмпирическим путем и традиционно от своих предков. Определение сторон света, где юг-север, запад-восток применялось в условиях кочевой жизни постоянно. По движению солнца, луны, расположению звезд определяли время года, суток и других временных понятий [Батуев, 1996, с.92-93]. Кроме того, благодаря расположению юрты, с детского возраста на уровне подсознания закладывались сведения о сторонах света (при выходе из юрты, сперединаходился юг; за спиной - север; справа - запад; слева - восток). Это касается и традиции укладываться спать, головой на север, ногами на юг. В результате все это способствовало развитию у кочевников с детского возраста своеобразного внутреннего биокомпаса.

Во время перекочевок мужчина-хозяин должен был знать, где и когда лучше пасти скот, правильно выбирать пастбище и быть разборчивым в траве, поскольку от того насколько была питательна трава зависела упитанность скота. Во время пастьбы мальчики учились различать травы по кормовым качествам, профилактическим и лечебным свойствам, разбираться в оттенках цветов растений и мастях скота [Тумунов, 1998, с.91].

Главным мерилом богатства и состоятельности каждого мужчины-кочевника являлся его скот, который являлся главный источником благосостояния.Наличие у мужчины больших стад скота, свидетельствовало о его материальном могуществе и высоком социальном статусе: "үрээ танихгүй баян"(так богат, что не узнает своего жеребенка и ягненка), "адуу маллар баян" (богатый скотом). Вследствие этого забота о состоянии здоровья скота являлась первостепенной задачей для каждого домохозяина. Многовековой опыт ведения скотоводства способствовал развитию у бурят народной ветеринарии и выработке множества приемов и способов лечения скота, которые были известны бурятским мужчинам.

Хозяева особое внимание уделяли регулированию численности скота, где в качестве главного регулятора выступала их кастрация. Чтобы не вызвать осложнений после операции, кастрацию молодых самцов производили до наступления жарких дней, поздней весной. Операцию по кастрированию животных проводил специально приглашенный человек, которым мог быть только мужчина. По сведениям Г.Р.Галдановой, специалистов по кастрации животных называли, "мал заhагша хун", т.е. человекс "легкой" рукой [Галданова, 1992, с.107]. У тувинцев людей проводивших операцию по кастрации животных называли "чиик холдуг" (с легкой рукой) [Вайнштейн, 1972, с.33].

Считалось, что если животное оперируют такие люди, то оно быстро поправится. Кастрацию проводили открытым кровавым методом. Животное фиксировали в спинном или в боковом положении, затем связывались ему ноги. Далее разрезали ножиком мошонку и выдавливали семенники, которые затем варили и съедали участники данной процедуры. Образовавшуюся рану обрабатывали молочной водкой-архи, золой, сухим мхом или прижигали клеймом для таврения.

В кочевом хозяйстве бурят традиционно мужским занятием считался забой скота, однако не все мужчины обладали этим мастерством. Зимой обычно забивали три головы - двух коров и одну лошадь. В марте, забивали еще одно животное, перед забоем хозяева специально его откармливали, давали много сена, поили водой с солонцами – "хужир" [Галданова, 1992, с.78]. День забоя скота превращался в своего рода семейно-родственный праздник. Устраивался всеобщий пир, куда приглашалась вся родня и соседи. Взрослые мужчины приходили со своими острыми ножами, чтобы помочь хозяину в убое скота и разделке туши. Женщины-соседки принимали участие в очищении и промывке всех внутренностей [Патаева, 2003, с.70].

Бурятские мужчины знали различные способы забоя скота: лошадь забивали ударом ножа в затылок под шейный позвонок, коров ударом топора по голове. В Тунке забойщики закрывали глаза лошади, для чего одевали на ее голову мешок, затем ударом обуха топора по голове оглушали ее. Если забивали крупный рогатый скот, то сначала острым тонким ножом протыкали спинной мозг в области шейного позвонка и затем в отверстие забивали палочку толщиной в палец, такой способ назывался "нугарhадажа аллаха" [Патаева, 2003, с.70]. По традиции забойщику отдавали дыхательное горло с пищеводом. Забой мелкого рогатого скота происходил летом, к этому времени овцы уже были достаточно упитанным. Баранина являлась главным мясным продуктом в летнее время. Хозяева забивали овец по мере надобности, в честь приезда дорогих гостей, а также в связи с сенокосом и полевыми работами [Батуева, 1992, с.59].

Во время отела коров мужчины-хозяева обычно всегда находились рядом и принимали активное участие в приеме приплода. Были известны умельцы, хорошо владевшие хирургическими приемами, необходимыми при извлечении последа, погибшего плода из чрева матери без нанесения вреда матке. Нередко новорожденные рождались в состоянии асфиксии (отсутствие пульса) вследствие чего требовалась искусственная вентиляция легких. Им необходимо было быстро очистить дыхательные пути и вдувать воздух в нос, рот и даже уши. Данному навыку мальчиков обучали с ранних лет [Галданова, 1992, с.51].

Появление нового приплода для каждого хозяина являлось огромным событием и сопровождалось различными обрядами. Новорожденному теленку обмазывали молозивом лоб и приговаривали благопожелания: "В стаде скота всегда будь в середине, впереди всех будешь идти – в болоте провалишься, в хвосте всех будешь идти – волкам на съедение попадешь" [Батуева, 1992, с.34]. Хозяева особое внимание уделяли уходу за новорожденными телятами и ягнятами. На первых порах их старались держать в теплом помещении, кормить молозивом и молоком. В последующем им начинали давать сено высокого качества и поить теплой водой.

Скотоводческое хозяйство и кочевой образ жизни бурят, нашел свое отражение в одежде бурятского мужчины. Она была приспособлена к передвижениям верхом на лошади, к сиденью на полу, к особенностям климатических условий. Значительная часть ее изготовлялась из продуктов животноводства, обрабатывавшихся домашним способом. Из овчин шили шубы, из кожи сапоги, из войлока чулки и т. д.

К кочевому образу жизни был приспособлен и покрой одежды. Длительная езда в седле требовала такую одежду, которая не стесняла бы движения седока. Зимняя мужская одежда состояла из прямого мехового халата – дэгэл, левая пола запахивалась на правую и застегивалась на боку, что давало возможность правой рукой класть и доставать вещи из-за пазухи. Шуба опоясывалась длинным куском материи или ременным поясом с серебряными и медными бляхами. С правой стороны пояса носили кисет с табаком итабакеркой, нож в ножнах и огниво – хэтэ.Трубка закладывалась за сапог [Вяткина, 1969, с.94]. В мешочке хранились трут и кремень для высекания огня. Зимой мужчины носили дохи из меха домашних коз. Мужскую шапку – малгай, с острой тульей и расширенным кверху околышем шили из лисьих или волчьих лап, из шкуры кабарги, козули, соболя и др.Летней одеждой служил халат – тэрлиг, такого же покроя, как шуба. Благодаря соседству с русским населением западные буряты многое заимствовали от них; так, например, к началу XX в. тэрлиг и малгай были совсем вытеснены зипунами и картузами, широкое распространение получила русская рубаха [Вяткина, 1969, с.96].

Национальную обувь – эрмэгтэй гутал делали в основном восточные буряты из юфтовой кожи или из плиса с коротким голенищем, на толстой войлочной хорошо простеганой и подшитой кожей подошве, носок обычно был слегка загнут вверх, каблуки отсутствовали. Среди западных бурят и у выходцев из этих районов в Забайкалье встречались более легкие унты [Вяткина, 1969, с.100].Их шили из плиса, сукна, замши. Подошва делалась из кожи и имела небольшой каблучок. Одежда богатых мужчин, отличалась количеством, качеством материала и ценностью украшений. В их одежде преобладали китайские и русские шелковые ткани, бархат и другие материалы [Вяткина, 1969, с.101].

Социальное положение мужчины отразилось в традиционном кочевом быте бурят. Западная, правая сторона юрты (левая при входе) считалась "мужской" стороной, а противоположная ей – "женской". Предметы, связанные с мужскими и женскими занятиями предписывалось хранить в соответствующей части юрты. На правой стороне хранились скотоводческий инвентарь (седло, конская сбруя), охотничье снаряжение (лук со стрелами, ружье) – мужские атрибуты, связанные с их трудовой деятельностью. Правая сторона юрты считалась почетной, где обычно принимали гостей, мужчин, женщинам (кроме дочерей) запрещалось проходить на мужскую половину. В представлениях бурят "левое" ассоциировалось с "потусторонним миром", "смертью". Подать кому-либо чашку чая или архи левой рукой расценивалось как плохой жест, пожелание смерти [Галданова, 1992, с.73].

В кочевой цивилизации был широко распространен обычай гостеприимства. В условиях военно-походного образа жизни, мужчина-кочевник подвергался постоянным испытаниям: голоду, холоду, жаре и зною, все эти суровые реалии являлись постоянными спутниками в тяжелой жизни кочевника, поэтому человек, который принял, напоил и накормил изнуренного путника, считался достойным хозяином, что благотворно влияло на его имя. Гость в юрте кочевника был всегда желанен, к нему относились с теплотой, окружали всевозможным вниманием и заботой. Такие нормы этикета были повсеместны, к гостю относились радушно, по причине того, что его приезд, зачастую был единственным способом узнать новости, послушать, порасспросить и просто повидаться со своими знакомыми.

Встреча и прием гостей были особым "переходным" ритуалом, поведение гостя и соблюдение им всех правил гостеприимства переводили его из категории "чужой" в категорию "свои" [Жуковская, 2002, с.20]. Хозяин лично выходил, чтобы встретить приехавшего гостя у юрты, помогал слезть с лошади и привязывать ее к коновязному столбу. Прибывший гость в свою очередь должен был снять с себя оружие и оставить его на улице, вынуть нож из ножен, так чтобы он просто оставался, висел на цепочке, все это являлось демонстрацией мирных намерений входящего из "чужого мира". Затем гостя приглашали войти в юрту.

Во время рассаживания гостей соблюдался особый порядок: мужчины располагались на правой (мужской) стороне юрты, женщины на левой (женской), а самых дорогих гостей сажали на хойморе – северной стороне юрты. Гостя угощали чаем ("сай"), молочной пищей, происходил обмен курительными трубками, нюхательным табаком и начиналась беседа. Разговаривали обычно о состоянии пастбищ и лугов, качестве травостоя, упитанности скота, достатке кормов, о зимовке и сохранности домашних животных. Дорогих гостей полагалось угощать лучшими блюдами: бараньей головой"төөлэй", грудинкой, крестцом, лопаткой и т.д. Преподносить людям или получать от них что-либо принято было обеими руками либо правой ("рукой благодати"). При отбытии гостя хозяин юрты, вручал гостю подарок, завернутый в шелковое полотенце – хадак. Если гость изъявлял желание заплатить за гостеприимство деньгами, хозяин юрты мог воспринять этот жест как оскорбление [Линховоин, 1972, с.49].

Таким образом, мужчина в условиях кочевой цивилизации занимал центральное место, он должен был знать как вести правильный уход за скотом, (пасти, кормить, поить, лечить), уметь ориентироваться на местности, знать питательные качества и свойства трав, произраставших на пастбищах. Традиционно мужскими делами являлись прием отела скота, его кастрация и забой. Необходимо отметить, что знания о скотоводстве и пастбищном деле постоянно и непрерывно передавались через поколения. Уже с малых лет бурятские мальчики были задействованы в хозяйственной жизни бурят, а мужчины старшего возраста, наделенные знанием и опытом, являлись связующим звеном в передаче молодому поколению важной информации о кочевом образе жизни.

Ирина Батуевна Батуева, д.и.н., проф. Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования "Восточно-Сибирская государственная академия культуры и искусств" (ФГБОУ ВПО ВСГАКИ, г.Улан-Удэ, Россия)

Виталий Олегович Очиров, аспирант ФГБОУ ВПО ВСГАКИ

Список литературы:

Батуев Б.Б. Буряты в XVII-XVIII вв. // Ред. Б. В. Базаров. –Улан-Удэ, 1996. – 101 с.
Батуева И.Б. Буряты на рубеже XIX–XX веков (Хозяйство бурят. Скотоводство в дореволюционный период): Историко-этнографический очерк.– Улан–Удэ: Изд-во ОНЦ "Сибирь", 1992. – 74 с.
Вайнштейн С.И. Историческая этнография тувинцев: Проблемы кочевого хозяйства. – М., 1972. – 314 с.
Вяткина К.В. Очерки культуры и быта бурят / Ред. Л. П. Потапов. – Л.: АН СССР. Ин-т этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая,1969. – 218 с.: илл.
Галданова Г.Р. Закаменские буряты: Ист.-этногр. очерки: (Вторая половина XIX – первая половина XX в.) / Отв. ред.: Л. П. Потапов, К. М. Герасимова; РАН. Сиб. отд-ние. БИОН. – Новосибирск, 1992. –172 с. – ISBN 5-02-029771-2.
Жуковская Н.Л. Кочевники Монголии: Культура. Традиции. Символика: Учеб. пособие. – М., 2002. – 247 с.: ил. – ISBN 5-02-018292-3 (в пер.).
Линховоин Л. Заметки о дореволюционном быте агинских бурят / Ред. К.М.Герасимова. – Улан-Удэ, 1972. – 101 с.
Патаева В.Д. Обрядовая лексика тункинских бурят / Отв. ред. В.И.Рассадин. – Улан-Удэ: Изд-во Бурят. гос. ун-та, 2003. – 136 с.
Тумунов Ж.Т. Этнопедагогика агинских бурят. – Чита: Изд-во Заб. гос. пед. ун-та им. Н. Г. Чернышевского, 1998. – 160 с. – ISBN 5-85158-049-6.

Ирина Батуева, Виталий Очиров
5.06.2013