Александр ПЕРЕГРИН: "Секты доплачивают за ношение хиджаба"

Религиозные сектанты раскинули свои сети по всему Казахстану, они готовы на любые траты, лишь бы затянуть в них как можно больше людей. Силовики уже разрабатывают программу по противодействию экстремизму и терроризму, но в ней немало пробелов. Каких именно, рассказывает экс-депутат Верховного совета Казахстана, ныне юрист Алматинской юридической корпорации Александр ПЕРЕГРИН.

– Александр Геннадьевич, вы утверждаете, что некоторым девушкам доплачивают за ношение хиджаба. Поясните, пожалуйста.

– Девочки-студентки из Актобе рассказывают, что их однокурсницы получают деньги за ношение хиджаба. Естественно, неофициально. Сектанты просто дают им средства в виде помощи каждый месяц и при этом поощряют и хвалят за ношение хиджаба и длинной юбки. Сумма там не большая, но для студентов чувствительная.

– Вы думаете, они всем делают такие предложения?

– Нет, лишь тем, кто может согласиться. Допустим, если человек бедно живет или нуждается в деньгах в определенный момент. Подготовленный миссионер прекрасно знает критерии отбора, к кому именно подходить и на какие темы заговаривать.

– Девушка в хиджабе – это ходячая реклама нетрадиционного ислама. Может, государству тоже доплачивать за антирекламу?

– В Казахстане пока что – да, реклама. Что касается доплат, я думаю, это не обязательно. Возможно, нужно действовать по правилам перевербовки. Допустим, если такая девушка пришла в мечеть, имам может ее похвалить за искреннюю веру. Одновременно нужно разъяснять, что мир изменился и носить хиджаб сегодня совсем не обязательно, все это следует подкрепить выдержками из Корана. Не исключаю, что имамам нужно выступать с пропагандой прав женщин в современном исламе. И пусть сектанты продолжают платить девушкам за хиджабы, а имамы переубеждают их, в итоге страна получит молодежь верующую, но ставшую на путь традиционного ислама.

Власть – конфессиям

– Деньги – это мощный мотиватор. Как же бороться с экстремистами в такой ситуации?

– Действительно, финансирование у некоторых сект идет серьезное. Это деньги на изменение толка ислама в Казахстане. Если государство не противопоставит похожие деньги, не укрепит ими традиционные религиозные конфессии, то оно проиграет. Здесь есть три направления, в которых нужно двигаться.

– Финансирование у некоторых сект идет серьезное. Это деньги на изменение толка ислама в Казахстане. Если государство не противопоставит похожие деньги, не укрепит ими традиционные религиозные конфессии, то оно проиграет.
Первое – пресечение каналов финансирования сект. Следует проследить, откуда эти деньги идут, неважно легальными или нелегальными путями. Затем создать законодательный запрет для этого, то есть придумать механизм закрытия данных каналов. Второе направление – установить критерии миссионерской деятельности. Причем позволяющие немедленно запретить их работу, если в проповедях появляются даже намеки на пропаганду превосходства, призывы к экстремизму и так далее. Третье направление – финансовая поддержка традиционных конфессий не как религиозных, но как общественных организаций. В области решения задач в духовной сфере они работают значительно эффективней госорганов.

– А кто будет определять, что запретно, а что нет?

– Определить и закрепить в законе должно государство. Но нормы готовить и выступать в качестве экспертов следует представителям традиционных религий. Здесь без конфессий просто не обойтись. Я думаю, сообщество конфессий следует наделить реальными административными правами, возможно, на уровне проведения экспертиз либо директивными правами по отношению к отдельным зарегистрированным конфессиям. Нужно создать межконфессиональный совет, чтобы, например, его ходатайство могло стать основанием для прекращения деятельности религиозной организации. Межконфессиональный совет – это общественная организация, которая принимала бы решения, например, в сфере регистрации новых конфессий. Пусть в него входят представители традиционных религий, те же муфтий и патриарх. Они бы ставили палки в колеса тем организациям, которые имеют признаки экстремизма и хотят зарегистрироваться в Казахстане.

– Закон "О местном самоуправлении" может стать рассадником экстремизма.
Почему бы им не отдать такое право? Сразу одной головной болью у государства станет меньше, и коррупция будет исключена. Ведь батюшка и имам уж прекрасно знают, кто их главный враг, к которому деньги прихожан утекают, и ни за какую взятку не допустят в свой бизнес чужаков. Конечно, следует дать возможность организациям обжаловать решение межконфессионального совета в суде, если вдруг спор возникнет. Все это позволит выиграть время, необходимое государству для принятия мер против экстремизма.

Самоуправление опасно!

– Вы утверждаете, что закон "О местном самоуправлении" может стать рассадником экстремизма. Каким образом?

– Это очень важный вопрос. Если не увязать данный законопроект с программой Генпрокуратуры, то он может стать основой для развития экстремизма в депрессивных регионах. Ведь что такое органы местного самоуправления? Это муниципалитет, который создают сами люди для совместного обсуждения и решения социальных проблем в своем регионе. А если в какой-то области, допустим, сильны ваххабиты или салафиты? Они вряд ли упустят возможность создать такой узаконенный муниципалитет и под, казалось бы, благовидным предлогом завлекать в него новых людей. Это уже будет не просто религиозная организация, а местный орган, облеченный властными полномочиями и имеющий доступ к государственным деньгам. Вот в чем дело! То есть, приняв данный закон, власти могут получить еще одну головную боль.

– Что же делать?

– В каждом акимате должен быть свой конфликтолог. А на республиканском уровне нужны мобильные группы, которые могут в любой момент выехать в регион.
– Дело в том, что в программе Генпрокуратуры вообще ни слова нет о самих органах самоуправления. Какими они должны быть? Нужно прописать четкие критерии данных муниципалитетов, чтобы оградить их от религиозного вмешательства. Кроме того, обязательно нужно синхронизировать законопроект и программу. Ведь потом муниципалитеты станут ближе всего к населению, а не акиматы и маслихаты. Органы самоуправления же выборные, то есть сам народ избирает его лидеров, поэтому здесь обязательно нужно придумать механизм, исключающий попадание в них экстремистов. Ведь в конечном итоге все это может привести и к захвату региона через выборы.

Впоследствии, видя все это, власть может отказаться от данной реформы и вернуться к существующей ситуации, когда на передовой акиматы. Я бы не хотел, чтобы так получилось, ведь на самом деле идея создания органов самоуправления вполне хорошая. Просто нужно довести ее до ума и заранее предусмотреть все возможные проблемы.

Пробелы в программе, которую еще не приняли

– Какие пробелы вы заметили в программе по противодействию экстремизму и терроризму?

– В ней нет анализа причин этих явлений. Это, скорее, административная и академическая недоработки. Разработчикам следовало бы обратиться за помощью к социологам и психологам, за разъяснениями причин, побуждающих человека совершить акт экстремизма. Ведь все эти экстремистские движения иррациональны. Человек зачастую не может объяснить, к примеру, почему он взял дубинку и разбил все машины на парковке.

С другой стороны, очевидно, что низкий уровень грамотности и неудовлетворительное социальное положение порождают экстремизм. Люди помнят его проявления в середине 90-х годов, когда была разруха. Значит, правительству нужно предпринять меры, чтобы купировать потенциальные очаги экстремизма. Какие? Существует много госпрограмм, по которым деньги не осваиваются. Почему бы эти средства в первую очередь не направить в депрессивные районы, чтобы развивать в них здравоохранение, образование и так далее? Главное – выявить все такие регионы. Я думаю, нужно синхронизировать программу по противодействию терроризму с той же "Картой индустриализации" и другими программами, предусматривающими крупные частные и государственные расходы.

– Каковы ваши предложения?

– Приведу пример. Год назад я летел из Алматы в Актобе, самолет был полон иностранцами, которые летели на вахтовую работу на месторождения, в основном это простые рабочие – бурильщики, мастера, сварщики. А все мы знаем, что для иностранных компаний существуют нормы по казахстанскому содержанию. Если они соблюдаются, то откуда взялся полный самолет иностранцев?

– Батюшка и имам уж прекрасно знают, кто их главный враг, к которому деньги прихожан утекают, и ни за какую взятку не допустят в свой бизнес чужаков.
Одновременно все помнят, что произошло в Актобе год назад – стрельба, взрывы. Просто люди озлоблены, ведь молодым негде работать и не на что жить. Вот поэтому в программе обязательно нужно учесть очень жесткий контроль в сфере занятости, чтобы работодатели соблюдали все договора и не обманывали людей. Ведь все это и есть первопричины агрессии.

Еще немаловажный вопрос – введение в акиматах должности специально обученного конфликтолога. Он будет анализировать ситуацию, выяснять причины конфликта и принимать срочные меры, вплоть до организации завоза продуктов питания, если люди голодуют. Конфликтолог должен вести переговоры с людьми либо уже звать на помощь силовиков. Нужны мобильные группы и на республиканском уровне, которые могут в любой момент выехать в регион.

Я был в разных местах, где происходили конфликты, и большинство из них можно было решить на начальной стадии. Но сотрудники акимата часто просто боялись ездить туда. Конфликтологи должны периодически мониторить ситуацию, ведь секты не вдруг возникают, а сначала ведется плановая масштабная работа – вербовка людей, промывка мозгов и закладка другой системы ценностей. В такие моменты акиматовским сотрудникам следовало бы наведываться к сектантам под видом прихожан для разведки.

– А каков международный опыт?

– В российском и казахстанском законах есть существенные отличия в определении экстремизма. Я думаю, нужно синхронизировать законы двух стран, если они собираются совместно бороться с этим явлением. Так в России есть запрет только на фашистскую символику – ее демонстрацию, пропаганду и ношение. Но нет запрета на участие в организациях, которые признаны экстремистскими. В казахстанском законодательстве все это прописано.

К слову, в программе противодействия экстремизму и терроризму, которая только разрабатывается, совершенно упущено нормативное регулирование. Нужно ее усовершенствовать, чтобы исключить возможность обвинения в экстремизме невиновных, и, наоборот, не пропустить настоящего преступника.

А если сравнить Шанхайскую конвенцию и наше законодательство, то определения экстремизма тоже разнятся. В конвенции это только силовые действия либо организация военизированных формирований с этой целью. В нашем законе экстремизм – это еще и различные призывы, распространение запрещенной литературы.

В российском законодательстве есть хорошие формулировки, которые, возможно, следует ввести и в законы Казахстана. К примеру, пропаганда превосходства или неполноценности. Когда в сектах внушают, что их прихожане – достойные люди, а остальные – неполноценные и с их ценностями не следует считаться, то это одна из безусловных отличительных особенностей экстремистских сект.

– Если в программе не учтены столь важные вопросы, то что тогда в ней есть сильного?

– В ней грамотно прописаны меры по усилению самих силовиков, их оснащение и обучение. Это связано с международными обязательствами и возможным ухудшением ситуации из-за вывода американских войск из Афганистана.

– Казахстанцам следует бояться Афганистана?

– Там был наш батальон, после вывода войск это могут нам припомнить. Военного контроля со стороны США уже не будет. Бог знает, какую власть там создадут сами афганцы и какие решения будут приняты. Поэтому ситуация тревожная

Джамиля КАРИМОВА
10.06.2013,