ЖДАТЬ ЛИ СМЕНЫ КУРСА?

Иран выбрал нового президента

Выборы в Иране завершились неожиданной победой Хасана Роухани. Поддержанный реформистами, новый президент обещает провести широкие реформы и поднять авторитет страны на международной арене. Однако ждать, как это делают сегодня на Западе, резкой смены курса, вряд ли стоит. Ведь в политической системе Ирана президент занимает довольно специфическое место.

"Темная лошадка" Хасан Роухани

Президентские выборы в Иране изначально не обещали большой интриги. Почти все эксперты, вне зависимости от того, симпатизировали они иранскому режиму или нет, сходились во мнении, что победу одержит один из кандидатов от так называемого консервативного лагеря. Чаще остальных назывались имена действующего мэра Тегерана Мохаммадбакера Калибафа, секретаря Высшего совета национальной безопасности Саида Джалили и бывшего командующего Корпусом стражей исламской революции Мохсена Резайи. И хотя ни один из них по опросам не набирал абсолютного большинства голосов, предполагалось, что оба кандидата, которые выйдут во второй тур, будут представлять консерваторов.

Предотвращению неприятных сюрпризов служила, казалось бы, и работа, проведенная Советом стражей конституции. Данный контролирующий орган, фактически подчиняющийся рахбару – высшему руководителю Исламской Республики, проводит проверку кандидатов на соответствие всем юридическим и духовным нормам государства. В итоге из первоначальных 686 человек, изъявивших желание участвовать в выборах, через "сито" Совета прошли лишь восемь человек. До дня голосования дошли и того меньше – шестеро. "За бортом" оказались и такие сильные кандидаты, как экс-президент Ирана и креатура реформаторов Али Акбар Хашеми Рафсанджани, а также Эсфандияр Рахим Машаи, поддержанный действующим главой государства Махмудом Ахмадинежадом.

Вот почему прорыв вперед Хасана Роухани, чья кандидатура была поддержана станом реформаторов, стал для многих полной неожиданностью. Долгое время Роухани, несмотря на достаточную известность (в разное время он был членом Совета экспертов, а также председателем Высшего совета национальной безопасности), не рассматривался в качестве фаворита предвыборной гонки. Как же получилось, что ему удалось обойти политиков-тяжеловесов, которым прочили уверенное лидерство? Этому способствовали три основные причины.

Первая – это тактически верный ход реформаторов, выставивших единого кандидата. В то время как консерваторы, видимо, уверенные в победе, вместо того чтобы выдвинуть одного сильного кандидата, распылили силы. В итоге в выборах приняли участие сразу несколько влиятельных фигур.

Вторая причина – в расколе самого консервативного лагеря, вызванного конфликтом между рахбаром Али Хаменеи и Махмудом Ахмадинежадом. Вскоре после выборов 2009 года, на которых Ахмадинежад во второй раз одержал победу, харизматичный президент, прежде безусловно поддерживаемый высшим руководителем, стал стремиться к проведению самостоятельной политики. Камнем преткновения стал кадровый вопрос. Вопреки традициям, согласно которым последнее слово остается за рахбаром, Ахмадинежад поставил на некоторые ключевые посты своих людей. Среди них был и его родственник Эсфандияр Машаи, назначенный первый вице-президентом (впоследствии он стал руководителем президентской администрации). После начала предвыборной кампании Машаи, пользующийся, как и его покровитель, немалым авторитетом среди иранцев, выдвинул свою кандидатуру. Однако, как было отмечено выше, он не прошел процедуру утверждения. Это привело к тому, что многие прежде поддерживавшие Ахмадинежада перетекли в электоральное поле реформаторов.

Наконец, третьим и, наверное, самым важным фактором является непростая социально-экономическая ситуация в Иране. Жесткие санкции со стороны США и Евросоюза привели к резкому сокращению экспорта нефти и газа из страны. Если прежде по экспорту черного золота Тегеран уступал только Саудовской Аравии, то к концу прошлого года страна оказалась лишь на четвертой строчке, пропустив вперед Ирак и Кувейт. Уменьшение экспортной выручки от нефти (до введения санкций Иран покрывал ею до 60% государственных расходов) ударило по бюджету. Поставлен под вопрос ряд инфраструктурных и социальных проектов. Уровень безработицы превысил 15%, причем наиболее высок он среди самой активной части населения – молодежи. Тревогу у иранских властей вызывает инфляция национальной валюты – риала (по итогам прошлого года она составила 27,4%).

Все это привело к тому, что рейтинг Роухани, обещающего экономические реформы и снятие с Ирана санкций, к концу предвыборной гонки резко пошел вверх. Люди хотят перемен, и в первую очередь перемен в своей повседневной жизни. Победа Роухани стала следствием именно этого желания. Сама фигура кандидата, на наш взгляд, сыграла здесь куда меньшую роль. А это однозначно важный сигнал высшему руководству Ирана: если сегодня граждане голосуют за кандидата от реформаторов, завтра в случае ухудшения экономической ситуации они могут выйти на улицы. И тогда сценарий развития событий может стать непредсказуемым, особенно учитывая то, что подобный расклад спят и видят элиты и Запада, и нефтяных держав Персидского залива.

Ограниченные полномочия

Победа Роухани вызвала шквал самых разных прогнозов. Среди них встречались и мнения о начале широких реформ в стране, и об изменении политики Ирана в отношении Сирии. Однако ждать смены курса Тегерана, по крайней мере в ближайшей перспективе, не стоит. Во-первых, нужно помнить, что в политической системе страны президент не является ни единственной, ни даже самой важной фигурой, ответственной за принятие решений. По конституции главой государства в Иране является рахбар. Он определяет общий курс развития страны, является верховным главнокомандующим, назначает руководителей ключевых структур, включая председателей судов, командующих всеми родами войск и главу полиции.

В свою очередь, президент хотя и является более публичной фигурой, по большинству стратегических вопросов координирует свои действия и с рахбаром, и с парламентом страны. Даже такой самостоятельный и яркий политик, как Махмуд Ахмадинежад, хотя и не всегда, но вынужден был подчиняться этим нормам. Ждать, что Роухани поступит иначе, скорее всего, не следует. Это подтверждает и довольно спокойная реакция на результаты выборов со стороны высшего руководителя. В своем микроблоге Али Хаменеи подчеркнул: "Голос за любого из участвующих кандидатов является голосом за Исламскую Республику и голосом доверия к системе и механизму выборов".

Необходимо обратить внимание еще на один важный аспект. Так называемые реформаторы в Иране – это не оппозиция в привычном для нас смысле слова. Реформаторы – это часть политического истеблишмента, представленная различными чиновниками, в том числе и довольно высокого уровня. Например, неформальный лидер этого крыла Хашеми Рафсанджани является членом Совета экспертов, в полномочия которого входит избрание и смещение самого рахбара.

В разные годы во властной элите Ирана чаша весов склонялась то в пользу консерваторов, то в сторону реформаторов. Например, в 1997–2005 годах, в годы президентства Мохаммада Хатами, преимущество было у реформаторского крыла, при Ахмадинежаде упрочились позиции консерваторов, ставшие почти монопольными после беспорядков 2009 года.

И вот маятник качнулся вновь. Правда, повторим, диапазон его движения в Иране четко задан. Тем более что сам Хасан Роухани не является тем человеком, от которого можно ожидать открытого мятежа против политической системы Исламской Республики. Известный шиитский богослов, он долгое время принадлежал к консервативному стану, причем к наиболее радикальному его крылу. Многие в стране помнят студенческие волнения лета 1999 года. Будучи в то время секретарем Высшего совета национальной безопасности, Роухани назвал участников выступлений "врагами Аллаха" и призвал казнить их "по законам революционной справедливости". И хотя впоследствии взгляды политика претерпели значительные изменения, даже сейчас его сложно однозначно отнести к реформаторам. Скорее, это центрист, на которого сделали ставку представители реформаторского лагеря. Не нужно забывать и о том, что в нынешнем составе иранского парламента, срок полномочий которого истечет только в 2016 году, большинство мест (более 60%) принадлежит консервативно настроенным депутатам.

Так что опасаться сдачи Тегераном Сирии и в целом кардинального разворота в сторону Запада не стоит. Скорее всего, Роухани постарается лишь проводить более гибкую политику в отношении иранской ядерной программы, возобновив переговоры и допустив на объекты инспекторов МАГАТЭ. Имея большой опыт в этом вопросе (будучи главой Высшего совета национальной безопасности, он отвечал за переговоры), Роухани считается опытным дипломатом и, возможно, ему удастся добиться если не полной отмены санкций, то хотя бы их ослабления. В нынешних условиях для Ирана это, без преувеличения, вопрос выживания.

Опасность либеральных реформ

Однако в том, что касается внутренней политики (в первую очередь экономики и социальной сферы), Роухани может быть предоставлена большая свобода действий. И вот здесь планы, озвученные новым президентом, вызывают тревогу. В настоящее время стратегические отрасли экономики Ирана (включая внешнюю торговлю, машиностроение, энергетику и др.) находятся в собственности государства. Это, кстати, закреплено и в конституции страны. Наличие мощного госсектора позволяет проводить социально направленную политику. Например, уровень минимальной заработной платы, от которой ведутся начисления по социальным выплатам, с 2001 по 2011 год вырос в 4,5 раза – с 57 до 303 долларов в месяц. Применяется прогрессивная шкала налогового обложения. В прошлом году от подоходного налога были освобождены все физические лица, чей годовой доход не превышает 6850 долларов. Путем бюджетных дотаций в стране поддерживаются твердые цены на основные продукты питания, лекарства и услуги общественного транспорта. Образование и здравоохранение являются бесплатными. Государство осуществляет широкую программу по обеспечению жильем малоимущих.

В связи с введением санкций многие из этих проектов были сокращены, но социально ориентированный курс руководства Ирана оставался неизменным. Показательно, что по продолжительности жизни (70 лет у мужчин, 75 у женщин) Иран опережает большинство соседних стран, а по Индексу развития человеческого потенциала обогнал даже Турцию, считающуюся экономическим лидером мусульманского мира.

Хасан Роухани в своей предвыборной программе заявил о необходимости глубокого реформирования и экономики, и социальной сферы. Он, в частности, призывал к уменьшению доли государственного сектора, расширению приватизации и стимулированию конкуренции. В тех непростых условиях, в которых вынужденно существует Иран, подобные реформы будут способствовать не развитию экономики, а, наоборот, свертыванию социальных программ, увеличению имущественного расслоения и, как следствие, росту числа недовольных граждан.

Уместно вспомнить поучительный опыт Сирии. В середине 2000-х годов страна, чья экономическая структура и социальный сектор были очень похожи на иранские, стала проводить частичные либеральные реформы. В итоге в страну потекли инвестиции, улучшились макроэкономические показатели, но одновременно сократились дотации отечественному сельскому хозяйству, были свернуты многие социальные программы. Довольно скоро сирийские власти поняли опасность реформ, но их последствия (в частности, сужение социальной базы режима) стали одним из катализаторов конфликта, продолжающегося уже больше двух лет.

Будем надеяться, что новому президенту Ирана хватит разума не повторять чужих ошибок, ведь в условиях враждебного окружения они могут стать фатальными. Пока же мир и жители самого Ирана присматриваются к Хасану Роухани, ожидая от него первых серьезных заявлений – теперь уже в качестве не кандидата, а президента Исламской Республики.

Сергей КОЖЕМЯКИН

г. Бишкек

№ 65 (13864) 18 июня 2013 года