Сергей ЧЕКАЛИН: Чтобы возродить апорт, надо прививать его на яблоню Сиверса, и тогда на 60-70 лет мы вернем алматинцам их любимое яблоко

Глаз алматинца давно привык к фруктовому изобилию на полках магазинов. Если что и цепляет, то совсем не красивые яркие плоды с других континентов. Местные яблоки. Мелкие, жалкие, побитые… И дорогие – дороже апельсинов из ЮАР. С Сергеем ЧЕКАЛИНЫМ, заведующим лабораторией дендрологии Института ботаники и фитоинтродукции МОН РК мы вспоминали былое яблочное великолепие – алматинский апорт.

– Сергей Владимирович, на ваш институт и вашу лабораторию с надеждой смотрит вся страна. Что-нибудь сделано в плане возрождения апорта?

– Апорта какого?

– А разве он не единственный на всем белом свете?

– Нет. Название "апорт", как утверждают филологи, латинского происхождения (а porte – у ворот) и восходит оно аж ко временам Александра Македонского. В 1300 году сорт был привезен в Румынию, оттуда через Молдову и Украину попал в Россию, где стал называться апортом Александра в честь российского царя. Первоначально апорт прижился в Воронежской области. Переселенцы из Воронежа и завезли его в наши края.

– Вот тебе и раз! А чем же мы гордились?

– Гордиться есть чем. Ведь таким, каким мы его знаем, – крупным, ароматным, красивым, – этот сорт стал на нашей земле, после того, как его привили на яблоню Сиверса. Случилось это примерно в 1860–1862 году. Но по прошествии многих десятилетий апорт Александра стал чувствовать себя все хуже и хуже. И если в 60-х годах прошлого столетия он занимал до 70 процентов садовых площадей, то к нашему времени его почти не осталось.

– Может, его мало прививали?

– Нет, дело не в этом. Вы представьте себе, что такое сорт. Это почка материнского растения, из которой вырастает веточка, эту веточку много, много, много раз клонируют. С апортом это проделывают уже более 700 лет, тогда как максимальный срок жизни яблони не превышает трехсот. Естественно, происходит вырождение.

– Вы не оговорились, сказав, что яблоня живет 300 лет?

В Заилийском Алатау максимальный возраст яблоневых деревьев составляет 180–200 лет.
– Ничуть. У нас в Заилийском Алатау максимальный возраст яблоневых деревьев, правда, поменьше – 180-200 лет, и таких долгожителей немного. Но 130–150-летних деревьев сколько угодно. Раньше считали, что долгая жизнь – привилегия дички. На самом деле в природных популяциях встречается и домашняя яблоня старше 100 лет в прекрасном состоянии. Потому что она растет от семечка. У привитых деревьев век действительно короткий.

– Значит, апорт надо не прививать, а сеять?

– Тут парадокс: если растить яблоньку из семечка, она утратит все свои сортовые свойства. Приходится мириться с недолговечностью прививки. Чтобы возродить апорт, надо прививать его на яблоню Сиверса. И тогда, очень вероятно, еще лет на 60 или 70 мы вернем алматинцам их любимое яблоко.

– Так просто?!

– На словах. А на деленадо провести огромную работу – найти яблоню Сиверса в природных популяциях, создать абсолютно изолированный от других яблонь сад, в котором можно будет собирать семена, а потом сеять их, накапливая таким образом генофонд дички.

– Но почему яблоню Сиверса надо искать? Разве ее так мало в наших горах?

– Дело в том, что просто так, по "физиономии", этот вид не определишь. Двести лет тому назад он был описан членом Российского географического общества Сиверсом, путешествовавшим в районе Алаколя, как дерево с не очень большими плодами, напоминающими смоленские яблоки. Так, очень приблизительно, по размеру плодов его до сих пор и опознают. Если плоды меньше полутора сантиметров в диаметре, скорее всего, это не яблоня Сиверса. Крупнее 4–4,5 сантиметров – тоже не она. Точнее может сказать только молекулярно-генетический анализ. Но даже и с ним можно попасть впросак.

Вы слышали, наверное, разговоры о том, что культурная яблоня родом из наших мест. В 2005 году в Англии вышла книга, в которой впервые было сделано такое предположение. В 2009 году в Алматы приезжал профессор Юнипер из Англии, который взял образцы дикой яблони для молекулярно-генетических исследований. Проведя их, он подтвердил, что самая близкая к домашним сортам яблоня – это яблоня из Заилийского и Джунгарского Алатау. В общем, приятно, конечно, но…

– Что заставляет вас сомневаться в этом?

С 1930 по 1985 год была привита практически каждая яблоня в Заилийском и Джунгарском Алатау.
– А то, что в природных популяциях Заилийского и Джунгарского Алатау могли быть собраны образцы не дикой, а домашней яблони. Зная историю своей страны, я больше поверил бы в это. Дело в том, что с 1930 года в СССР реализовывалась программа создания лесосадов, что означало тотальную прививку деревьев в яблоневых лесах черенками культурных сортов. Им давали прижиться, а потом обрезали все дикие побеги. Если верить лесной статистике, с 1930 по 1985 год была привита практически каждая яблоня в Заилийском и Джунгарском Алатау. То есть у нас почти не осталось дички с кроной Сиверса. А значит, молекулярно-генетическому анализу в Англии, скорее всего, подверглась домашняя яблоня.

– Скандал? Как вы собираетесь избегать подобных ошибок?

– Три года назад в Казахстане началась работа по выявлению и изучению яблони Сиверса. Оказалось, что в низкогорных частях Заилийского Алатау ее нет вообще, а в среднегорье, на самых больших высотах, куда она может забраться, убегая от потепления, – не больше 60 процентов от всех яблоневых лесов. В этом году исследования продолжаются в Джунгарском Алатау и Тарбагатае. К началу следующего года мы сможем обнародовать результаты. Каждое дерево, с которого берется материал на анализ, маркируется, так что теперь мы точно будем знать, "ху из ху".

– А что такого особенного в дикой яблоне, что нельзя заменить ее домашней?

В конце прошлого века американцы вывезли из Казахстана более двух тысяч образцов яблони.
– Дикая яблоня содержит исходный, не измененный селекцией набор генов. Селекция проводится потому, что человек хочет получить вкусные, сладкие, крупные плоды. Но для природы это совсем не главные признаки. Обычно они глубоко запрятаны и вырываются наружу только случайно. Поэтому, когда мы хотим получить то, что нас интересует, мы должны лишить растение доминирующих признаков. Но именно их генетическая основа определяет эволюционную жизнестойкость вида. Наступает конфликт интересов человека и природы. Полученные сорта становятся неустойчивыми к болезням и вредителям, к жаре и холоду, к тому и другому. Преодолеть это можно обратным внедрением изъятых генов, взяв их у диких сородичей растения. Вот почему так важно сохранять и преумножать генофонд дикой природы.

К сожалению, в нашей стране этому долго не придавали должного значения. В 80-х годах прошлого века у нас хорошо поработали американцы, которые вывезли более двух тысяч образцов яблони. На этой основе они получили коммерческие сорта, устойчивые к грибковым заболеваниям. Но Казахстан не имеет к ним никакого отношения. Результатами своей работы гости из США, конечно, не поделились.

– Как же им позволили вывозить образцы?

– Ну, восьмидесятые – это восьмидесятые. Позднее, в 1994 году, была принята Конвенция о биологическом разнообразии, где регулируются права стран – держателей генофонда. Как думаете, кто ее не подписал?

– Мы?

– Американцы! Они не подписали конвенцию тогда и не подпишут ее сейчас. Потому что с конца 19 века вытаскивают генофонд растений со всех континентов, и подписание документа обязало бы их так или иначе компенсировать его использование.

– Вернемся, однако, к нашему апорту.

– С одним его видом мы уже разобрались: не зная, кто его прародители, мы просто привьем апорт Александра на яблоню Сиверса. Но есть и другой, тоже очень любимый алматинцами апорт – кроваво-красный.

– ???

– Да-да, и не только вы не знали о его существовании. Даже специалисты нередко считали этот сорт вегетационной мутацией апорта Александра. Но у него свои "мама" и "папа": апорт Александра и анис бархатный. Так вот, имея апорт Александра, мы можем привезти анис (в наших краях он был утрачен в середине 20 века), скрестить родительские сорта и привить гибрид на яблоню Сиверса. То есть заново получить этот сорт, повторить селекцию.

– Замечательно. Но почему все так долго делается?

– Я понимаю, что хочется сейчас и сразу. Но пока мы не выделим молекулярно-генетически яблоню Сиверса и не восстановим ее популяцию, говорить просто не о чем. Яблоня Сиверса является для культурных сортов очень важной нянькой. Так что придется подождать.

– А других предложений по возрождению апорта нет?

– Есть. Самое простое – собрать семена дикой яблони и засеять ими как можно больше угодий. Но это утопия. Мы повторим ошибку Юнипера – будем собирать семена невесть чего. Вполне серьезно велись разговоры о том, что надо отбирать лучшие деревья апорта и усиленно размножать их. Но при этом теряется форма, размер, меняется вкус и запах яблока – сорт "рассыпается".

– Что может ускорить работу?

– Финансирование. Ответственность за выполнение поручения президента о возрождении апорта лежит на Минсельхозе. Мы (в данном случае я имею в виду не только Институт ботаники и фитоинтродукции, но и еще два учреждения – Институт биологии и биотехнологии растений и АО "Лесной питомник") предложили Министерству сельского хозяйства свои направления работы, и вроде нас поняли. Но финансирующая организация – "Казагроинновация" – никакого принципиального ответа так и не дала. С 2011 года – ждем...

Надежда СИДОРЕНКО
22.07.2013,