Об авторе: Александр Алексеевич Князев – эксперт по Среднему Востоку и Центральной Азии.
13.09.2013

Итоги визитов председателя КНР Си Цзиньпина в страны Центральной Азии (ЦА) позволяют констатировать: одна из задач саммита ШОС в Бишкеке для Пекина – поставить всех перед фактом того, что Китай "объявил" о принципиально новом этапе своей активности в регионе.

До сих пор его активность в ЦА носила скорее точечный характер: отдельные предприятия, локальные инфраструктурные проекты… Системно китайцы пока обосновались лишь в Таджикистане – наверное, поэтому Душанбе из маршрута председателя КНР был исключен. Судя по содержанию соглашений, подписанных в четырех столицах, для КНР настало время собрать ранее сделанные заготовки в единую систему контроля над Центральной Азией. "Китай показал, как можно сотрудничать со всеми странами, в том числе с Узбекистаном", – такую оценку визиту китайского председателя в Ташкент дал Ислам Каримов. Звучит почти как приговор всем выходящим за рамки китайских планов инициативам.
До сих пор КНР осторожно действовала в регионе, предпочитая известную позицию обезьяны, наблюдающей за схваткой двух тигров – России и США. Бессистемная политика России в регионе и отсутствие видения перспектив ее принципиального изменения побуждают, судя по всему, Пекин действовать самостоятельно. И, надо сказать, агрессивно. Визиты председателя КНР напоминают действия чикагской мафии: он делает президентам предложения, от которых трудно отказаться. При этом на фоне десятков миллиардов долларов, анонсированных для Казахстана, Узбекистана и Туркмении, 3 млрд. долл., обещанных Киргизии, выглядят, конечно, скромно. Но есть шанс это доверие получить, об этом уже идет речь в Бишкеке: Китаю необходима железная дорога из Кашгара в Андижан с последующим выходом на Иран. Ее строительство еще больше разведет по интересам север и юг Киргизии. Китайская дорога вступает в прямую конкуренцию как с российским Транссибом, так и с уже завершенным транспортным коридором Казахстан–Туркменистан–Иран через Бейнеу–Горган. Ее строительство меняет также все цивилизационные парадигмы Киргизии, переориентируя их на Китай. Но игра на противоречиях между Россией и Китаем – излюбленный ход малых стран ШОС, позволяющий, пусть вопреки национальным интересам, на краткосрочную перспективу обзавестись какими-то преференциями.

ШОС в начальный период своего существования – организация уникальная. Но, не сформулировав для себя главных целей, не создав механизмов взаимодействия в малом составе – первые 5–6 государств-членов, – организация разрастается и становится менее организованной, рыхлой, растет разброс интересов, затрудняется принятие решений. Этим и пользуется Китай. Все разговоры о глобальности ШОС преждевременны, пока что ШОС – всего лишь важный инструмент региональной китайской политики. Масштабы охвата территории и населения – не самый главный показатель эффективности организации, об этом можно судить и на примере стремительно деградирующей ООН.

Понятно, что стремление КНР наполнить ШОС экономическим содержанием не может быть успешным, если не обеспечить политическую безопасность пространства ШОС. Эти задачи были поставлены в повестку дня российской стороной: афганская проблема, сирийский вопрос, иранская ситуация… Но трудно представить себе, как будут обсуждать ту же сирийскую проблему председатель КНР, президент России и президент Ирана с премьер-министром Турции, страной-наблюдателем с вполне очевидной функцией "троянского коня"? И стоит ли обсуждать ситуацию в Афганистане с "хромой уткой" Хамидом Карзаем, который и в лучшие свои времена собственной страной реально никогда не управлял?

Для превращения в эффективную организацию, обладающую влиянием на процессы, происходящие в мире, ШОС не хватает доктринального единства. Китай не склонен позиционировать ШОС как политическую и тем паче военную организацию, чтобы не ссориться с Западом. Россия склонна видеть в ШОС структуру, решающую в политическом ключе вопросы безопасности, но многие вопросы внешней политики самой России настолько противоречивы, что даже при желании ориентироваться на Москву партнерам по ШОС определить позицию РФ бывает сложно. Казахстан и Узбекистан ситуативно лавируют между позициями КНР и РФ. Киргизия и Таджикистан используют формат ШОС в основном ради китайских инвестиций, а "старые" страны-наблюдатели – Индия, Пакистан, Иран, Монголия – потихоньку теряют к ШОС интерес. Новый президент Ирана Хасан Рухани приедет в Бишкек, поскольку это его первая возможность после избрания повстречаться сразу с несколькими мировыми руководителями, да и по частным вопросам есть со многими из них о чем поговорить. Но это будет уже не ШОС, это обычный двусторонний формат "на полях", как принято говорить, саммита.

Среди обсуждаемых накануне мероприятия вероятных интриг интересной выглядит, пожалуй, лишь одна: сдвинется ли с мертвой точки вопрос о расширении ШОС за счет прежде всего "проблемного" Ирана. Иран – лакмусовая бумажка для ШОС. Случись подобное, это был бы, конечно, и вызов Западу, но и одновременно – сигнал о превращении ШОС в самостоятельное и способное действовать без оглядки на оппонентов международное институциональное образование.

И, кстати, об экономических преференциях Китая. За все надо платить: заявление китайской стороны, уже сделанное в Бишкеке, о необходимости введения безвизового режима между странами – участницами ШОС многих повергло в шок. К счастью, можно уверенно предполагать, что с подобной инициативой никогда не согласятся в Астане и Ташкенте, где есть адекватное понимание происходящего. Наверное, и в Москве.