За Кашаган! Гань бэй!

Данила ЮВАЧЕВ
16.09.2013

Свершилось! На Кашагане началась-таки добыча нефти. А Китай приобрел-таки долю в этом проекте. То есть "мировое закулисье" вздрогнуло дважды, а вместе с ним – доморощенные политэкологи и синофобы. Но если разобраться, во всем этом для нашей страны плюсов все-таки больше, чем минусов.

Китай рвался на Кашаган едва ли не с первых дней проекта. Как только возникала ситуация, когда кто-то из акционеров хотел продать долю, китайцы были самыми первыми со своим предложением. Самым выгодным предложением, замечу. Так было, например, в апреле 2005 года, когда BG вышла из проекта, продав свою долю в 16,67% всем участникам консорциума, а те, в свою очередь, скинулись на долю "Казмунайгаза", отрезав от своего куска по чуть-чуть. Этому предшествовала эпопея с возможной продажей всей доли китайской национальной компании CNPC за 1,8 млрд долларов (думаю, китайцы могли и за 2–2,2 млрд выкупить).

В тот момент китайской экспансии в западных странах боялись не меньше, чем в Казахстане, и потому был выбран именно такой вариант развития событий. Однако все течет, все меняется. И когда ConocoPhillips заявила: "Я устал, я ухожу", – в смысле – продаю долю, купите, у кого деньги есть, – Китай снова оказался тут как тут. К этому моменту у CNPC появился конкурент. Оказалось, что в Индии есть своя нефтегазовая компания (сюрприз!), и у нее есть деньги (сюрприз № 2!). За долю в 8,33% предлагали уже 5 млрд долларов. Причем предлагали и китайцы, и индусы. Заметьте: прошло 7 лет, и за вдвое меньшую долю в проекте предлагают уже почти в три раза больше денег, хотя большой нефти нет как нет!

В этот раз, очевидно, все решил опыт покупки китайцами сухопутных месторождений в Казахстане – сделки по "ПетроКазахстан" и "Мангистаумунайгазу". Китайцы уже знали, что нам надо, а нам нужны деньги. Они предложили профинансировать обязательства "КазМунайГаза" по Кашаганскому проекту, а это, между прочим, огромные деньги! Плюс 5 млрд долларов за долю ConocoPhillips. Сыграло свою роль и то, что Китай – это огромный рынок сбыта. Им кашаганская нефть нужна настолько сильно, что они готовы ее брать на условиях "самовывоза", как говорили во времена моей предпринимательской юности. То есть, продавая долю Китаю, а не Индии, наше правительство решает еще и задачу транспортировки диких объемов, которые планируется там добывать. Как пишет New York Times, проектная мощность – это 1,5 млн баррелей в день, то есть, 1,6% нефти от общего объема добычи нефти в мире!

Кроме того, китайская сторона дополнительно взяла различных инвестиционных обязательств аж на 30 млрд долларов. Там 22 контракта, в том числе – на строительство современного нефтеперерабатывающего завода. Оказалось, что мы в нем очень нуждаемся, вопреки утверждениям и расчетам наших чиновников, что трех НПЗ нам за глаза хватит, особенно после реконструкции. Четвертый НПЗ – это новое качество бензина, а главное – возможность больше влиять на розничные цены. У нас цены почему нельзя снизить? Мало бензина с высоким октановым числом плюс топливная экспансия со стороны России. Если поставить новый современный НПЗ в правильном месте и заточить его под казахстанскую нефть, мы сами сможем влиять на ценовую ситуацию в прилегающих к Казахстану российских регионах. А уж свой рынок контролировать – и подавно.

В общем, могли ли мы отказаться от такого щедрого предложения, сделанного китайской стороной? Конечно, не могли! Тут уже никакие предрассудки не берутся во внимание – только бизнес. Поэтому наше правительство решило взять долю ConocoPhillips себе, а затем перепродать ее китайцам.

Конечно, при той синофобии, которой подвержено наше общество, появление китайцев в одном из самых крупных нефтегазовых проектов не только Казахстана, но и мира воспринимается как враждебный акт, едва ли не оккупация нашей страны. Но это эмоции. Китай уже давно превратился в одного из самых крупных инвесторов, который вкладывается в различные проекты по всему миру, а мы, на самом деле, давно уже "оккупированы" мировыми брендами. Да и в условиях глобализации происхождение капиталов не имеет никакого значения. Имеет значение эффективность и конкурентоспособность. Вот здесь, мне кажется, и лежит истинная причина такой боязни китайской экспансии – мы боимся оказаться в ситуации, когда нам придется конкурировать с китайскими специалистами. Боимся потому, что знаем: этой конкуренции нам не выдержать. Конечно, экономика страны в целом от этого только выиграет – чем выше конкуренция внутри экономики, тем более конкурентоспособна эта экономика. Но нам, вполне конкретным Нуржанам и Иванам, это как серпом по пальцам.

Однако бояться этого, очевидно, не надо. Китайцев, конечно, станет немного больше, но не настолько, чтобы они заполонили все и вся. На каждом проекте имеется вполне определенное количество необходимых специалистов, и привезти больше, чем нужно, им никто не разрешит. Вместе с тем, их появление может весьма благотворно сказаться на трудовых качествах тех, кто окажется с ними в прямой конкуренции. Те же нефтяники – буровики, промысловики, а главное – сервисные рабочие – быстро поймут, что рядом с ними за те же деньги китайские работники делают больше и лучше. В результате одно из двух: наши или начнут работать лучше, или перестанут бузить.

Вообще появление любого нового инвестора в нефтегазовом секторе Казахстана – это благо. Каждый привносит свои технологии, методы, знания, опыт. И у нас есть возможность все это впитать. Возможность редкая, за этим американцы и европейцы по всему миру катаются, чтобы не отстать. А тут – все сами к нам приезжают. В Советском Союзе нефтяники варились в своей кастрюльке сами по себе и каждый раз изобретали велосипед. А когда железный занавес пал, оказалось, что все, чем мы гордились, на Западе применяется. Только не в качестве эксперимента, а в промышленном масштабе, на потоке. Ту же высокосернистую нефть добывать в СССР – это был практически ежедневный подвиг. А на Западе – обычное дело. Да и когда нам достался Тенгиз, бросились советские специалисты к друзьям по соцлагерю, а у них-то тоже был свой железный занавес, правда, в дырочку. Вот все, что они в эту дырочку увидели, они к нам и притащили. А потом оказалось, что и это – чуть ли не вчерашний день.

Конечно, я преувеличиваю. Но теперь, когда мы открыты для всех новых веяний и технологий, мы можем позволить и Кашаган раскупорить – единственное месторождение в мире, в котором сошлись все факторы из ночных кошмаров нефтяников – и высокое пластовое давление, и аномальное содержание серы, и мелководье, и уязвимая экологическая среда. Даже консорциум из лучших нефтяных компаний мира бьется над этим "подарком" уже который год, и только сейчас выдавил из него первые баррели нефти. Так что понятно, что самостоятельно мы такой орешек разгрызть не смогли бы.

Во всем этом есть один неприятный факт. Все деньги, которые буржуи вложили в разработку Кашагана – а по факту ожидается, что это более 130 млрд долларов, – нам придется им вернуть. Вернуть из добываемой нефти. Таковы условия "Соглашения о разделе продукции", которое мало кто читал, но все о нем слышали. Таковы правила игры: они рискнули, вложили собственные средства, и теперь, конечно, рассчитывают вернуть их с приличной маржой. Но, по счастью, присутствие среди акционеров "Казмунайгаза" позволяет нам участвовать в разделе добываемой нефти буквально с первых дней ее добычи, то есть с 11 сентября 2013 года.

Перечитал и понял: похоже на тост. Ну что ж, в таком случае – за Кашаган! Гань бэй!