"Тайную дипломатию правительство отменяет, … выражая твердое намерение вести все переговоры совершенно открыто перед всем народом…" Эта лукавая фраза из первого декрета советского правительства от 8 ноября 1917 года сама собой приходит на ум, когда наблюдаешь за происходящим на международной арене, особенно за событиями вокруг Ближнего и Среднего Востока.

Судите сами. Публичное нанесение Обамой "красной черты" во внутрисирийском конфликте. Неспешная подготовка к "строго ограниченному удару через нос корабля", сопровождаемая систематическими, похожими на клиническое недержание, утечками о проводимых военно-организационных мероприятиях. Последнее "китайское" предупреждение госсекретаря США сирийской стороне об отказе от запасов химического оружия "за одну неделю".

И апофеоз – статья Путина в "Нью-Йорк Таймс" с последующим спасением лица Обамы усилиями российской стороны.

Для вашингтонского политического истэблишмента это был шок.

А потом как-то очень легко и буднично наступил афтершок – 20 сентября газета "Вашингтон пост", точь-в-точь по схеме "Путин – "Нью-Йорк Таймс" и в соответствии с ленинским декретом об отмене тайной дипломатии, опубликовала статью – на сайте газеты ее разместили в 1:05 ночи по вашингтонскому времени – иранского президента Хасана Рухани. (Ну, ладно, признаемся: публикации статьи Рухани предшествовал обмен посланиями между ним и Обамой. Причем Обама сделал шаг первым. Но со стороны-то все выглядит просто по-ленински!)

Иран в течение всего кризиса вокруг Сирии маячил на заднем плане. И в Вашингтоне никогда не скрывали, что для США Тегеран несравнимо важнее Дамаска. Уровень приоритетности Сирии Белый дом установил первым же заявлением о том, что удары по этой стране не предполагают "ботинок на земле" и "смену режима". А без наземной интервенции, если в Штаты не пойдут потоком гробы, Сирия будет иметь значение для самих сирийцев, для ее непосредственных соседей, для мусульманского мира, для нас и китайцев. Победит в гражданской войне Башар Асад или верх возьмет Аль Каида, сохранит страна свою территориальную целостность или развалится, установится в Сирии демократия или восторжествует диктатура, будь то светская или исламистская, останется или будет вывезен из страны арсенал химоружия – для реальных интересов Вашингтона все это фиолетово.

Рискну утверждать, что даже женевский процесс сейчас у Обамы где-то на периферии его внимания. Он – через Керри, – конечно, будет поддавливать, устанавливать один дэдлайн за другим, грозить применением силы, но все это пустое. Обама знает, что сегодня нормализация ситуации вокруг сирийского химического оружия – это наша головная боль. Пошла конкретная работа, в которой понятно, что ни о каких "неделях" речи быть не может. И года мало будет. К тому же на сирийском вопросе Обама набил столько шишек, что прекрасно понимает – этой авантюрой он свое имя золотыми буквами в историю не впишет.

А хочется, да еще как! Ведь традиционно второй срок, третьего-то не будет, – то самое время, когда американские президенты создают свое "наследие", благодаря которому они входят в историю нации. И войти в историю нужно до ноября 2014 года, когда будет избран новый президент, а старый станет "хромой уткой", передающей дела новой администрации и досиживающей в Белом доме последние дни в ожидании инаугурации 20 января 2015-го. Другой возможности добиться чего-то значимого во внешней политике у Обамы уже не будет; просто времени не хватит. Без реального результата эпизод с Нобелевской премией мира будут вспоминать с сарказмом и издевкой, а в противном случае скажут: "Ну вот, значит не зря все-таки дали!"

И вот, как Путин – хоть он и отказывается от такой "чести" – лицо Обамы спасает Рухани, протягивающий руку примирения и фактически предлагающий американскому президенту встретиться в Нью-Йорке во время работы начавшейся 68-й сессии Генеральной ассамблеи ООН.

В своей статье президент Ирана пишет о том, что намерен выполнить свои предвыборные обещания и улучшить отношения с остальным миром (читай: необходима разрядка в отношениях с Западом). Что международная политика не игра с нулевой суммой, а многомерная арена, на которой такие процессы, как сотрудничество и конкуренция, происходят одновременно (у нас много разногласий, но давайте сотрудничать, а не пытаться свергать правительства других стран). Что международное сообщество стоит перед такими вызовами, как терроризм, экстремизм, иностранное военное вмешательство, наркоторговля, киберпреступность и культурное вторжение – и все это с применением грубой силы. (В чем-то наши интересы совпадают, а в чем-то расходятся). Что свои интересы нельзя отстаивать, не принимая во внимание интересы других (свои посты покинули Ахмадинежад и Буш. Давайте договариваться). Что необходимо равноправное взаимодействие и взаимное уважение (хватит санкций и подрывных действий). Что односторонние меры по обеспечению собственной безопасности ведут к снижению безопасности других и к распространению терроризма (хватит вторгаться в другие страны, от этого лучше только террористам). Что Сирия – этот бриллиант цивилизации – стала ареной разрушительного насилия, включая применение химического оружия (не содержится осуждения Асада, но нет и его оправдания). Что в Ираке, спустя десть лет после интервенции под руководством США, все еще гибнут люди и что то же происходит в Афганистане, что ни у кого нет иммунитетов против ударов экстремистов (еще раз: не нападайте, сами знаете, что было 12 лет назад в Нью-Йорке). Что все битвы в Ираке, Афганистане и Сирии ведутся в связи с определением природы идентичности этих стран, что для Ирана вопрос идентичности включает возможность мирного использования ядерной энергии (развитие Ираном мирного атома не подлежит обсуждению). Что двустороннее сотрудничество необходимо для налаживания диалога внутри других стран, будь то Сирия или Бахрейн (если Америка считает Иран ответственным за отсутствие демократии в Сирии, то Иран считает Америку ответственной за отсутствие демократии в Бахрейне). Что в качестве первого шага на этом пути правительство Ирана заявляет о своей готовности способствовать диалогу между правительством Сирии и оппозицией (самое главное заявление. Но Иран не заявляет об отходе от своей позиции – он всегда выступал за внутрисирийский диалог). Что внешняя политика является прямой функцией политики внутренней; что акцентирование на том, чего не хочешь, для многих мировых лидеров стало легким выходом из сложных ситуаций, а выразить то, что хочешь, гораздо сложнее (и в США, и Иране есть и сторонники, и противники разрядки. Ради налаживания отношений понадобится вести работу внутри каждой из стран). Что шанс, предоставленный недавними выборами в Иране, необходимо использовать, если не ради национального интереса, так ради "наследия", ради будущих поколений (Обама, это твой шанс!).

Обама, по словам его пресс-секретаря Джея Карни, к встрече готов. Конечно, будет опять поднят вопрос об иранском атомном досье. Но встреча запланирована.

Вокруг встречи уже разыгрывается клоунада. Сенатор Линдси Грэм, республиканец от штата Южная Каролина, очень недовольный тем, что ему не удалось подвигнуть Обаму на ракетно-бомбовый удар по Сирии, пытается сколотить в сенате двухпартийную группу, которая разработает и предложит проект резолюции, наперед дающей президенту право нанесения удара – только теперь по Ирану. Грэм считает, что нельзя повторять ошибки, допущенные в отношении Сирии (воздержание от нанесения удара). Это, говорит Грэм, не поймут израильские друзья.

Вопрос: нужен ли такой подарок Обаме? Ведь так и главного приза всего президентства лишиться можно…

При подготовке материала была использована информация газет The Guardian, The Washington Post, The Washington Examiner, The Hill, журнала The Foreign Policy.

21 сентября 2013 года | Сергей Духанов