Мир человеческий богат соцветьем народов, мировоззрений, культур, обычаев и традиций. Заселяя Землю, Создатель хотел, чтобы люди прежде всего ценили свои малые отечества. Кому-то дороги горы, кому-то – море, суровая тундра или знойная пустыня, а казахскому сердцу мил степной простор. И через эту привязанность к отчей земле приходит чувство верности и осознания своего места под солнцем. Отсюда начинается любовь к миру и человечеству. И не будь мы так многолики, насколько беднее стал бы человеческий мир…

О близости двух народов

В связи с этим хочу обратиться к изумительному обобщению нравов русского и казахского народов, сделанному еще в прошлом веке великим просветителем Степи Ибраем Алтынсариным:

"У русского и казахского народов одна нерасторжимая судьба. Во-первых, если русские для Европы не европейцы, то казахи не являются азиатами для Азии. Во-вторых, ни русский, ни казахский народ не пострадали за Господа Бога. И в-третьих, ни русские, ни казахи не умеют ни купить, ни продать". Вот тебе и спасительный рынок! Вот тебе и истинная вера!

Почему я обращаюсь к судьбе именно русского и казахского народов в великом человеческом братстве? Господь Бог уготовил нам разумное добрососедство, ибо два наших народа издревле стали вратами между Западом и Востоком, караванной дорогой для обмена не только материальными ценностями, но и культурой, верованиями.

Сегодня сложно говорить об этом содружестве, не упоминая периода колонизации Степи. По-всякому можно смотреть на ту историческую эпоху, но мне хочется приоткрыть эту завесу через удивительную книгу замечательного русского публициста, этнографа, педагога и ученого Александра Ефимовича Алекторова "Указатель книг, журнальных и газетных статей и заметок о киргизах". Она была издана в 1900 году в Казани и сегодня впервые готовится к переизданию в Казахстане Институтом литературы и искусства имени М.Ауэзова.

Обращает внимание приведенный в "Указателе" отзыв о кочевниках Великой степи выдающегося американского военного корреспондента Мак-Гахана (перевод с английского. Москва, 1875 г.):

"Я не могу не заметить, что все время моего пребывания с киргизами (казахами) оставило самое приятное воспоминание. Они все без исключения были добры ко мне, гостеприимны и честны. Я провел среди них целый месяц, путешествовал с ними, ел с ними и спал в их кибитках; со мною все это время были деньги, лошади, оружие и вещи, которые могли прельщать их как богатая добыча, а между тем я от них ничего, кроме хорошего, не видел; не только не пропало у меня во все время ни малейшей безделицы, но не раз случалось, что за мной скакал киргиз пять-шесть верст вдогонку, чтобы возвратить что-либо мною забытое. К чему же все эти толки о необходимости цивилизовать подобный народ! К чему ведут все рассуждения Вамбери о сравнительных преимуществах английской и русской цивилизации для них? Киргизы замечательно честны, добродетельны и госте­приимны – качества, которые немедленно сглаживаются цивилизацией во всех первобытных народах. На мой взгляд, даже жаль прививать такому счастливому народу нашу цивилизацию со всеми сопровождающими ее пороками".

В Указателе есть немало фактов об устанавливающихся отношениях между хозяевами степи и переселенцами. Так, приводится корреспонденция А.Акынова из Баян-Аула ("Киргизская степная газета", 1894 г., № 49), в которой пишется:

"Между русскими, проживающими в глуби степей, встречаются симпатичные личности, которые, имея с киргизами частные сношения, тесно сближаются с ними и этим достигают доверия кочевников ко всем вообще русским. Такие лица не чуждаются лучших киргиз­ских обычаев и особенно симпатичного из них обычая – гостеприимства и радушного угощения в своем доме всех, без различия национальности. Так, некто г. Я – ов, проживающий на станице Карасу, выдавая свою дочь замуж, вздумал ознаменовать радост­ное семейное событие устройством пира для киргизов. Заколов 5 крупных скотин и 10 баранов, он недалеко от станицы выставил 10 киргизских юрт. Ко дню пира, по приглашению, приехали киргизы Акбетавской и Шакшанской волостей".

В "Письме в редакцию газеты "Новости" (1894 г., № 33) В.Верещагин проводит параллель между казаками и киргизами. На сибирско-китайской границе семьи русских казаков в домашнем обиходе говорят по-киргиз­ски, и этот язык считается интеллигентным; киргизы, наоборот, избегают говорить по-русски; казаки-поселенцы – бедные и грязные, киргизы – зажиточны.

О выборах и религии

Самое больное место в Степи – выборы. Вот что, например, писал Алатау-Баласы в статье "Незаконные поборы и партийная борьба", опубликованной в "Киргиз­ской степной газете" (1897 г., № 49 и 50):

"Перед выборами состоятельные киргизы стараются подкупить влиятельных кочевников с целью образовать себе лишнее число избирательных шаров. По достижении должности они стараются возвратить расходы на подкупы. Пойдут тогда сборы "джуртчиликов", "чишмов", убытков и пр. Бывает, что во время вербовки юртовладельцев на пятидесятничество киргизы спорят из-за голосующих. Одни кандидаты считают избирателей своими, другие тоже видят в них своих сторонников и тянут на свою сторону… Ловкие юртовладельцы приходят иногда к кандидату одной партии, берут у него деньги, затем идут к претенденту другой партии, тоже его обманывают, потом обирают и третьего, а во время баллотировок они кладут свой шар за того, у кого они больше взяли денег. Власть, возможность наживы и почетное положение управителя – все это составляет заветную мечту каждого киргиза".

Нечто подобное встречаем мы и в статье Е.Александрова о "Из жизни степных уездов" ("Туркестанский вестник", 1885 г., № 17). Вот что он пишет о выборах биев – народных судей: "Всякий богач, властолюбец перед выборами бросает деньги на подкуп, на кормление своей партии, не жалея затрат, стараясь лишь как можно больше народа привлечь на свою сторону. Выбрали, наконец, бием! Надо же ему и возместить свои затраты. Вот и начинает он тянуть с правого и виноватого".

В Указателе есть немало материалов о помощи правительства и русских переселенцев местному населению после джутов и других бедствий. Показательна в этом плане опубликованная в "Астраханском листке" (1892 г., № 249) статья "Помощь во­время", где говорится: "Прибылой водой моряны у киргизов приморского округа Внутренней орды унесло массу скота. Киргизы становятся на зимовку на буграх. Поднялась сильная моряна, ерики и ильмени вышли из берегов, и уровень воды поднялся так, что скоту негде было поместиться. Сами киргизы вынуждены были спасаться на вершинах бугров, на стогах сена и на крышах своих землянок. Положение их на синеморских буграх оказалось прямо трагическим, потому что вода держалась в течение нескольких суток, пока дул ветер. Ни пищи, ни питьевой воды не было. Голодные, ежеминутно страшившиеся за целость своей жизни, киргизы свободно вздохнули, когда ветер стал затихать, но надо было ждать еще продолжительное время, пока спадет вода, чтобы считать себя спасенным. На выручку явились лодки с провизией и пр., посланные с синеморских промыслов О.И.Базилевского. Лодки эти разъезжали от бугра к бугру, развозя хлеб и помогая, чем можно, очутившимся в бедственном положении киргизам. Особенно сильно пострадали киргизы, зимовавшие на низких местах".

Внимательна была русская администрация и к верованию казахов. Так в "Русском вестнике" (1897 г., №№ 4 и 7) была опубликована статья Т.Тихонова, которая посвящена киргизской степи, занимающей пять обширнейших областей: Акмолинскую, Семипалатинскую, Семирченскую, Уральскую и Тургайскую. "Главную массу населения составляют киргизы, которых здесь более двух милионов. Все они говорят на одном языке, родственном с языком их соседей татар, с которыми они исповедуют ныне и одну общую религию. Распространению ислама среди них способствовало, между прочим, и само русское правительство, ибо Екатерина II, как известно, целым рядом указов повелела построить в киргизской степи татарские школы, мечети и отпечатать на счет казны Кораны для раздачи их кочевникам-киргизам. Одним из главных способов распространения ислама в киргизской степи было обучение киргизов чтению религиозных татарских книг, тем более что киргизы не имели своей письменности. Арабско-татар­ская транскрипция, получившая право гражданства в языке киргизов, ведет к полному поглощению его языком татарским. А между тем противодействовать этому поглощению с успехом мог бы наш русский алфавит, о чем уже неоднократно обсуждался вопрос и в среде ученых- ориенталистов, и в высших правительственных сферах. Так, по инициативе министра графа Толстого, принята была следующая мера. Для того чтобы удостовериться, может ли русский алфавит удобно выражать звуки киргизского языка, было поручено директору Казанской учительской семинарии Ильминскому вместе с ученым татарским, состоявшим в то время при генерал-губернаторе, написать русскими буквами какую-нибудь статью на киргизском языке; затем призвали несколько гимназистов из киргизов и заставили их прочесть статью. Опыт этот вполне удался: гимназисты-киргизы читали без малейшего затруднения, да и писали скоростью с совершенною легкостью, как будто им диктовали русскую речь. После этого гр. Толстой ходатайствовал пред Высочайшею властью о дозволении применить к киргизскому языку русскую транскрипцию, на что было изъявлено согласие".

О народном просвещении

Вообще "Указатель" Алекторова полон статей, проникнутых заботой об образовании детей кочевников. И подход к этой проблеме носит заинтересованный характер. Так, газета "Русская жизнь" (1894 г., № 36) опубликовала статью А.Ахвердова, которая представляет интерес и поныне:

"В прежние времена высшая администрация степного края, имея в виду высокую задачу просвещения степняков-киргизов, учредила общежитие при Верненской и Омской гимназиях на деньги, собираемые ежегодно с каждой кибитки трех областей – Акмолинской, Семипалатинской и Семиреченской, на эти же средства воспитывались киргизские дети в ветеринарной, фельдшерской и технической школах г. Омска. Многие отправились на родину, где приносят немалую пользу народу.

Новая же администрация степного края отменила все эти порядки. Жаждущие знания должны теперь учиться не на общественный киргизский счет, а на свой собственный. Вследствие этого некоторые, дойдя до шестого и седьмого классов и не имея средств, должны были уехать к родным в степь. Очень жаль, что разумные благие начинания прежней администрации отменены новой. Говорят, что на деньги, которые собирались с киргизов для образования их юношества, учреждены ссудо-сберегательные кассы для киргизов же, о существовании которых большинство из них не знает.

Очень грустно, что администрация не заботится об образовании полудикого населения. Даже еще в двадцатых годах великий законодатель Сперанский, составляя уложение о сибирских киргизах, имел в виду именно их образование; в некоторых параграфах его устава говорится, что дети киргизских султанов и старшин должны приниматься на казенный счет в учебные заведения, которые имелись в тогдашней Сибири. Удивительно! Прошло с того времени около семидесяти лет, и что же мы видим? В последнюю четверть XIX столетия, в степном крае замечается обратное движение, и уничтожаются благие посевы прежних деятелей. А еще мы шумим, кричим, желаем слияния инородческого элемента с коренным русским, забывая, что только одно образование и цивилизация могут сблизить народности".

Недостаткам народного образования в киргизских степях посвящена и публикация в газете "Народ" (1897 г., №230). Исходя из того, что русско-киргизские школы устроены на совершенно нерациональных началах и не отвечают ни характеру, ни склонностям киргизов, газета сетует на подчинение школьного обучения татар­ским учителям и муллам. "Татары как наиболее фанатичные приверженцы ислама давно застыли и замерли в умственной жизни и ничего не могут дать своим ученикам, кроме своей неподвижности. Такое распространяемое между киргизами татарское влияние в самой высшей степени сопротивляется проникновению в среду киргизского молодого поколения прогресса и развития. Учителя же, муллы, по своему совершенному невежеству не могут учить детей ничему иному, кроме своего шариата. Русские народные школы не привлекают киргиза – они ему совершенно чужды… Дайте киргизской школе учителя-киргиза, поведите преподавание в ней на киргиз­ском языке – и школа не будет обходима киргизскими детьми. Но этого мало. Для того, чтобы киргиз приобрел привязанность к школе, чтобы видеть в ней источник света и истинного знания – одним словом, чтобы он считал эту школу не чуждой и не далекой себе, а своей родной школой, – сделайте ее именно такой. Сделайте ее нацио­нальной киргизской школой: кроме учителя-сородича и преподавания на родном языке, киргизский мальчик должен встретить в ней все родное, знакомое и любимое им с детства: описание своей жизни, своих нравов и обычаев, бытовых особенностей, историю своего народа и своей родины, картины кочевья и своих степей, гор и лесов и всего другого, что окружает его со дня рождения. Тогда только он пойдет в свою школу и будет относиться к ней с полным доверием и любовью. Тогда только эта школа сделается истинным рассадником знания среди киргизов, возбудителем их мысли и лучших человеческих чувств, двигателем по пути к культуре и цивилизации".

А "С.Петербургские ведомости" (1898 г., №287) дали сведения из газеты "Русский Туркестан" о стремлении киргизов к образованию:

"Русский Туркестан" отмечает наблюдающееся за последнее время в киргиз­ской степи отрадное явление настойчивого домогательства кочевниками или иметь у себя русско-туземные школы с русскими учителями, или помещать детей своих в подобные же учреждения, уже функционирующие. По всем уездам области составляются приговоры, устанавливаются нормы самообложения и подаются просьбы об открытии школ с интернатами… Из всех инородцев Туркестана только киргизское население проявляет указанное рвение к свету, и поэтому особенно важно не дать потухнуть в душе номада этой возгорающейся искре".

Газеты указывают на особенное прилежание, с каким занимаются киргизские мальчики, попавшие в школу. "По свидетельству начальствующих лиц, большая успешность учения замечается в среде киргизов, а не русских. Трудно передать те приятные ощущения, которые испытываются случайным посетителем интернатов при спросе учеников-киргизов… Время, проведенное в школе, не пропало бесследно, и ученики, покидающее alma mater, понесут в степь, в прокопченные юрты отцов изрядный запас сведений, проливающих свет на обычаи и культуру народа, ставшего в общечеловеческой семье старшим братом киргиза".

Большой интерес представляют воспоминания Н.Ильминского об И.Алтынсарине (Казань, 1891 г): "При такой выдающейся для ордынца внешней карьере Ибрагим Алтынсаринович гораздо более замечателен был по своим личным качествам как человек умный, честный и симпатичный. В письмах Алтынсарина вполне отразилась душа его, отразился взгляд его на вещи, понятие об образовании киргизов, горячее стремление к просвещению своего народа, любовь к учителям, которыми он дорожил, но не оставлял и без строгого внушения в случае недостатков".

Правда, очень грустно звучит в заключении выдержка из письма Ф.Д. Соколова к Н.И. Ильминскому от 9 августа 1889 года:

"Похоронили Алтынсарина рядом с отцом его, на берегу реки Тобола. При похоронах было до 900 киргизов и татар, в том числе до 100 мулл, преимущественно из татар. В последние дни жизни к больному уже никого из русских не допускали: около него сидели муллы и читали Коран. А. В., Т. А., И. К. и я наезжали на зимовку, чтобы в последний раз проститься с любимым человеком, но, несмотря на нашу просьбу, не были допущены и уехали ни с чем. Грустно было, тяжело чувствовалось на душе! При похоронах никого из русских не было, кроме нас, учителей, да и мы должны были находиться в отдалении: киргизы смотрели на нас как на нежеланных людей при этом обряде, даже некоторые подходили к нам с вопросом: "Какое дело есть у вас?"

Письмо это диссонансом звучит в хоре других и наводит на мысли довольно печальные.

Привлекает внимание в "Указателе" Алекторова и статья "Итоги 27-летнего управления Туркестанским краем" ("Русский вестник", 1891), принадлежащая перу публициста С.Южакова. В частности, он пишет:

"Несмотря на довольно крупные ошибки и серьезные недостатки нашего управления Туркестанским краем за все время нашего здесь владычества, в общем положение представляется в довольно удовлетворительном виде. Порядки наши несомненно легче, положительнее и лучше кокандских; наши подати вдвое легче… В жизнь, во внутренние дела инородцев мы не вмешиваемся; они живут, как знают и как хотят; свою религию они исповедуют как желают, совершенно свободно, без всяких стеснений. Мы даже не вмешиваемся в их самоуправление, в их суд – управляйтесь и судитесь, как знаете, только сидите мирно и подати платите исправно. Мы их не эксплуатируем, соков из них не выжимаем, как поступают просвещенные мореплаватели в Индии, в Африке и везде, куда бы их ни занесло. Если же при этом иметь в виду, что мы оживили экономическое развитие страны, усилили промышленность и торговлю, вызвали сильный спрос труда и капитала, что туземец, едва зарабатывавший 10-15 коп. в день, теперь добывает своим простым трудом, как рабочий, 40-80 коп. в день, то естественно, что туземцы весьма довольны русским владычеством, и ошибутся в своих расчетах все горячие фанатики Судана, Аравии или политиканы-софты, или английские подстрекатели, если пожалуют к нам с целью поднять мусульман против владычества неверных: они могут найти себе прозелитов только в медресе среди мулл, а земледельческий трудящийся, промысловый и торговый классы отнесутся к ним совершенно равнодушно.

Туркестанский край никогда не жил такой мирной и покойной жизнью, какой живет теперь. Туземец никогда прежде не уходил так смело и спокойно на полевые работы в степь, не боясь степных кочевых хищников, никогда так уверенно не оставлял в сакле свою семью. Вместо прежнего приниженного раболепного вида при кокандском владычестве туземец смотрит ныне смело и спокойно на все и на всех (только еще пред казиями он сгибается – потому что засудят). Многого он прежде не знал, многому научился от русских по части сельского хозяйства и строительства и строительных материалов – и перещеголял своих учителей, отбил у них хлеб. Столяры, плотники, каменщики, повара, кучера и вообще мужская прислуга – преобладают туземцы. Таким образом, мы вывели туземца из неподвижной раболепной жизни под ханским игом".

Еще одним неоспоримым преимуществом русской колонизации была забота о здравоохранении народа. Так, "Киргизская степная газета" (1897 г., № 37 и 38) публикует высочайшее повеление образовать врачебную часть в уездах Акмолинской, Семипалатинский и Семиреченской областей и добавляет:

"Причем в каждом участке состоят: участковый врач, фельдшер и фельдшерица-акушерка. Пользование населения и отпуск ему медикаментов производятся чинами по врачебной части бесплатно. Суммы, назначенные по каждой области на медикаменты, поступают в распоряжение областных врачебных инспекторов для снабжения врачей лекарствами или деньгами на приобретение оных. Участковые врачи, фельдшера и фельдшерицы-акушерки снабжаются, для разъездов по домам службы вдоль почтовых и земских трактов, открытыми листами на получение земских подвод без платежа прогонов. Это Высочайшее повеление в значительной мере расширяет возможность для местного населения пользоваться врачебною помощью… На участковых врачей, сверх оказания медицинской помощи, возложена также важная обязанность – распространять оспопрививание и обучать оному учеников из местных жителей".

ЗЕМЕЛЬНЫЙ ВОПРОС

Конечно, не все в колонизации казахской степи было светлым. Показательна в этом плане статья "Судьбы киргизского народа", опубликованная в "Восточном обозрении" (1889 г., № 28). Она касается темы переселения русских крестьян на земли киргизов:

"Переход земли от кочевников к русскому населению имеет свои вредные последствия. С самого начала завоевания степи началось выделение земель в казачью собственность. Как велико было выделение земель из общего района, можно судить по тому, что уже к концу семидесятых годов область, принадлежащая Сибирскому казачьему войску, тянулась длинною полосою в 1800 верст, и казаки получили в свое владение до 5 миллионов десятин, из которых более чем 3/4 представляют самые удобные земли, то есть лучшие земледельческие и луговые пространства. Собственно говоря, для непосредственных нужд казачьего населения такая масса земли была совершенно излишней… и они сдаются тем же киргизам за сравнительно высокую арендную плату.

Параллельно с этим переходом земель в руки казаков идет обеднение миллионного населения кочевников. Недостаток пастбищ имеет свои результаты – увеличение голодовок и падежей скота. Среди киргизского народа все более и более увеличивается число так называемых "джатаков" или "байгушей", то есть лиц, лишившихся скота и выходящих из степи к русским станицам, чтобы наняться в работники.

Новые потоки русской колонизации все сильнее и сильнее надвигаются в киргизскую степь… На окраинах степи возникают с изумительною быстротой новые города и деревни, население которых быстро увеличивается. Главная масса киргизского населения уходит глубже в далекую степь, крепко держась за свои вековые обычаи и жизнь номада…

Лишь немногие из кочевников, и то по преимуществу в южных уездах Семипалатинской области, занимаются земледелием и даже огородничеством. Несмотря на эти попытки киргизского населения перейти к земледельческому хозяйству, в будущем почти невозможно ожидать, чтобы сколько-нибудь значительная часть кочевого населения переменила свой пастушеский образ жизни. Киргизы беднеют год от года, силы народа видимо истощаются, и он не имеет средств создать обстановку, благоприятную для земледельческой культуры. Да едва ли это и не поздно; экспроприация земель, удобных для земледелия, уже совершилась в степи. На экономические и жизненные интересы природного населения степи не было обращено должного внимания в эпоху, непосредственно следовавшую завоеванием.

Дикая сила кочевников дрогнула; потеряв скот и огромные луговые пространства, они целыми массами отрываются от скотоводства и оставляют степь. Не имея возможности перейти к земледелию и заняться какими-либо другими отраслями независимого промышленного труда, бывшие номады являются на рынках труда в качестве работников, "свободных" как птица и способных ко всякой тяжелой работе. В богатой естественными произведениями степи создан рабочий, создан пролетариат из кочевого населения, лишенного скота".

А заключить эту часть обзора можно выдержкой из очерка П.Голубева, опубликованного в газете "Северный вестник" (1890 г., ­­№1):

"Киргизы понемногу выходят из состояния младенческого добродушия, проникаясь кулачеством русских проходимцев, не одной сотнею вышедших из пределов России, чтобы ловить в мутной воде сибирскую рыбу. С этой стороны наша культура представляет собой явление довольно печальное, но с другой стороны, работящий наш крестьянин, благоразумный администратор, правдивый судья и скромный педагог должны положить начало нравственно-гражданскому развитию киргизов. Прочитавши строки эти, многие улыбнутся… Мы знаем и сами, что перевес на стороне кулачества, но позволяем себе питать надежду на лучшее будущее".

БРАТЬЯ НАВЕК

"Указатель" Алекторова будет интересен не только ученым-исследователям, но и рядовым читателям, неравнодушным к истории Отечества, так как изобилует историческими сведениями, сказками, легендами и преданиями, описанием обычаев и традиций народа, раскрывает во всей полноте своеобразие жителей степной Ойкумены. Ход истории сложился благоприятно для потомков великой степной вольницы, которая продолжает идти рука в руку с братским русским народом.

Невольно вспоминаю выход в 1990 году остро воспринятого среди казахов эссе Александра Солженицына "Как нам обустроить Россию?". Напомню, как он распорядился судьбой казахского народа: "О Казахстане. Сегодняшняя огромная его территория нарезана была коммунистами без разума, как попадя: если где кочевые стада раз в год проходят- то и Казахстан".

В своей отповеди я напомнил Александру Исаевичу: обвиняя коммунистов в неразумности, он умалчивает о том, что в результате этой "нарезки земли" России отошли обширные районы, где искони проживали казахи, которых в нынешней Российской Федерации живет много больше миллиона. Не мог он не знать и о том, что уже более тысячи лет назад русские и кипчаки (одно из племен, составивших казахский народ) жили бок о бок, и было время, когда "испить шеломами" донской воды почиталось доблестью. Кстати, жили, вопреки расхожим представлениям, по большей части мирно, торговали и роднились как добрые соседи, а в лихую годину приходили на выручку друг к другу. Плечом к плечу встали на Калке половецкая и русская дружины против монгольских туменов. Еще можно вспомнить, как кочевая конница в составе войска Александра Невского громила немецких рыцарей.

Поэтому я не думаю, чтобы сами русские люди хотели бы строить свое счастье на крови и ущемлении других. История не простит этого. Русский народ всегда отличался широтой, искренностью, жертвенностью, склонностью к миролюбию и правде. Поэтому он не должен забывать о глубоких корнях наших дружеских отношений.

К счастью, подобные попытки противопоставить наши народы не пустили корней в здоровом казахстанском обществе. Тем более что мы всегда признавали объединяющую роль русского народа. И как мне не помнить о последовавшем после публикации моей статьи в газете "Советы Казахстана" звонке ее главного редактора Юрия Таракова, который, пригласив к себе в редакцию, показал мне письмо, подписанное 13-ю русскими людьми из Усть-Каменогорска. На конверте было написано "Советы Казахстана". Амантаю Ахетову – Поэту и Человеку". Мои русские соотечественники выразили полную поддержку моей позиции и погасили сомнения насчет чистосердечности отношений между нашими братскими народами.

Какие бы стратегические имперские цели ни преследовала Россия, она, в отличие от других колониальных держав, проявляла истинную заботу об обустройстве и просвещении притянутых в свою орбиту народов. И лучшие примеры этого мы видим в материалах, собранных в "Указателе" Алекторова.

Наверное, поверив в просветительскую миссию России, наш великий поэт и мыслитель Абай писал в "Словах назидания":

"Нужно учиться русской грамоте. Духовные богатства, знания, искусство и другие несметные тайны хранит в себе русский язык. Чтобы избежать пороков русских, перенять их достижения, надо изучить их язык, постичь их науку. Потому что русские стали такими, какие они есть, узнавая иные языки, приобщаясь к мировой культуре . Русский язык откроет нам глаза на мир. Изучив язык и культуру других народов, человек становится равным среди них, не унижается никчемными просьбами… Русская наука, культура – ключ к мировым сокровищницам. Владеющему этим ключом все другое достанется без особых усилий…

Мой тебе совет: можешь не женить сына, не оставлять ему богатых сокровищ, но обязательно дай ему русское образование, если даже придется расстаться тебе со всем нажитым добром. Это стоит любых жертв".

А завершить статью я хотел бы, выразив уверенность в том, что наши русские и иные соотечественники не могут не быть признательными тому народу, который веками хранил и чтил эту землю, дал ей свое имя, вдохнул в нее свою Душу. Что они никогда не забудут широту и щедрость принявшего их народа, вкус степного хлеба, родившегося под азиатским небом. Не будем гневить Небеса, которые одинаково милостивы и бросают свой свет большим и малым народам.

Смею сказать от лица многих и многих казахов, что мы в плоть и кровь нашу впитали ту русскую культуру, которая проникнута человеколюбием и высокими общечеловеческими идеалами. Поэтому и нахожу я в себе силы верить в Добро и Любовь, Согласие и Понимание.

Амантай АХЕТОВ,
писатель, старший эксперт Института литературы и искусства им. М.Ауэзова.
25.10. и 1.11.2013