24 октября 1819 года в Лихвинском уезде Калужской губернии (ныне это Тульская область), в семье офицера балтийского флота – выходца из дворянского рода, корни которого восходили к XVII веку, родился Николай Владимирович Ханыков – человек, которому суждено было стать одной из ярчайших фигур в истории российского востоковедения.

Николай получил великолепное даже для дворянского ребенка образование: по прохождении в 1836 г. курса наук в прославленном Царскосельском лицее он в течение двух лет посещал лекции в Императорском Санкт-Петербургском университете. Избрав дипломатическую карьеру, он в феврале 1838 г. подал прошение о зачислении в департамент внутренних сношений Министерства иностранных дел и вскоре за тем получил должность третьего переводчика, а уже в ноябре определился чиновником по особым поручениям при черниговском, полтавском и харьковском генерал-губернаторе. В марте следующего года его переместили на ту же должность при другом наместнике российских окраин – оренбургском правителе В.А.Перовском.

Под началом Перовского в ноябре 1839 г. юный Николай отправился в поход на Хиву, а после провала этого военного предприятия в марте-апреле 1840 года остался в распоряжении губернатора как переводчик IX класса от Азиатского департамента МИД.

Унылое, на первый взгляд, прозябание в провинциальном Оренбурге только усилило увлечение Николая Ханыкова Азией, не столько романтическо-эмоциональное, сколько рационально-интеллектуальное. В самостоятельном изучении восточных языков и литератур он проявил такое дарование, что быстро смог встать наравне с маститыми университетскими ориенталистами: с легкостью овладел арабским, довел до совершенства свое знание персидского, изучил тюркский.

Оренбург первой половины XIX в. – это важнейший центр суннитов России, поэтому не удивительно, что молодой чиновник смог приобрести тут солидные познания в области исламского богословия и шариатского права. Успехи Николая Ханыкова в востоковедческом самообразовании, видимо, послужили тому, что вскоре его прикомандировали к посольству майора К.Ф.Бутенева, которое в мае 1841 г. выехало в Бухару по приглашению самого эмира Насраллах-хана.

Проведав о том, как в Сибири налажена золотодобыча, эмир просил российское правительство прислать ему горных инженеров для обучения "местных кадров". Рискованная поездка, в которой участвовала целая когорта первоклассных специалистов, принесла богатые плоды не столько в политическом, сколько в научном отношении.

Всю книгу можно скачать в PDF, 6,5MbХаныков по возвращении в Оренбург летом 1842 г. получил в награду 400 червонцев и повышение на один класс в Азиатском департаменте. Через год в Санкт-Петербурге вышло в свет принадлежащее его перу "Описание Бухарского ханства" - один из первых научных трудов, посвященных эмирату Мангытов (к нему прилагались карта края и планы главных городов). Еще через год – две статьи в "Журнале министерства внутренних дел" ("О населении Киргизских степей, занимаемых Внутренней и Малой Ордой" и "Городское управление в Средней Азии").

Исключительная наблюдательность и трезвость суждений быстро принесли известность 25-летнему автору. "Описание" вскоре появилось во французском и немецком переводах (по-английски - уже в 1851 г.). Очерк "О населении Киргизских степей" (посвященный западным и северным казахам, "киргиз-казакам" на языке той эпохи) привлек внимание великого естествоиспытателя Александра фон Гумбольдта – создателя физической географии – и был также опубликован по-немецки.

В январе 1845 г. Н.В.Ханыков по желанию графа М.С.Воронцова поступил в дипломатическую канцелярию Главного управления подведомственного ему Кавказского наместничества. В результате всестороннего исследования края Ханыков подготовил ряд исследований, в т. ч. "О мюридизме и мюридах", "Перевод мусульманских постановлений о войне" и топографический очерк Тифлиса. Он привлек своим публикациями внимание академической общественности к памятникам среднеперсидской письменности, сохранившимся в Южном Дагестане, совершил восхождение на Арарат, которое сопровождалось тщательным обмером скорости дыхания и кровяного давления в высокогорной местности, и, побывав на руинах средневековой армянской столицы Ани, описал развалины существовавшей там в монгольский период мечети.

После учреждения в марте 1851 г. Кавказского отделения Императорского русского географического общества в Тифлисе Николая Ханыкова избрали помощником председателя, а "Записки" отделения напечатали несколько его статей. В 1850 – 1851 гг. его работы (такие, как "Поездка в персидский Курдистан", "Древности, найденные на Кавказе" – о находках бронзового века из Ставропольской губернии, "О некоторых арабских надписях в Дербенте и Баку") выходили в "Вестниках" петербургских Археологического и Географического обществ.

В 1852 г. он был избран также членом-корреспондентом Академии Наук. Наибольшую ценность имели две публикации 1853 г. Первая из них – "О перемежающихся изменениях уровня Каспийского моря" – базировалось не только на фундаментальных познаниях физики и геологии, но и на обширном знакомстве с арабо-персидской исторической и географической литературой. Вторая – "Записка об изучении языков и наречий Кавказа" – дала стимул дальнейшим, углубленным изысканиям основоположников лингвистического кавказоведения в России – А.А.Шифнера и П.К.Услара.

В 1854 г. Ханыков вернулся на внешнеполитическое поприще в качестве управляющего генеральным консульством в иранском Тебризе и уже через год покинул Кавказское отделение ИРГО. Это не помешало продолжению его исторических, этнографических и даже естественнонаучных штудий: неутомимый исследователь оборудовал при консульстве метеорологическую станцию. Однако и на этом посту он не задержался: в сентябре 1857 г. его определяют старшим переводчиком – драгоманом – при Азиатском департаменте с откомандированием к наместнику Кавказа князю А.И.Барятинскому. Правда, вскоре после известия о назначении, он подал младшему брату императора Александра II, великому князю Константину Николаевичу, обстоятельный запрос о снаряжении ученой экспедиции в Хорасан. Запрос был удовлетворен, а сам Ханыков, естественно, назначен начальником экспедиции, которая продлилась весь 1858 и половину 1859 г.: ее маршрут прошел через прилегавшие к афганской границе районы восточного Ирана к значительнейшему центру шиитского паломничества – Мешхеду.

В 1860 г. Ханыков, для обработки собранных материалов, был, по ходатайству самого Барятинского, направлен в командировку во Францию, Великобританию и Германию. В следующем году он опубликовал подробные "Заметки о южной части Средней Азии", который Парижское географическое общество поместило на страницах своих "Записок" и отметило Большой золотой медалью. Министерство народного просвещения России ходатайствовало о продлении командировки во Францию до 1866 г., когда вышел второй отчет Ханыкова – "Заметки по этнографии Персии". В том же году кадровые перестановки в МИДе привели к тому, что 47-летний Ханыков вышел на пенсию. Одновременно он получил, вместе со степенью почетного доктора истории Востока Санкт-Петербургского университета, формальное разрешение продлить пребывание во французской столице еще на три года. Это позволило ему обосноваться в Париже как агенту Министерства народного просвещения "по руководству занятиями молодых людей, командированных во Францию для усовершенствования в науках". В 1871 г. он принял участие в 1-м Международном географическом конгрессе, который состоялся в бельгийском Антверпене.

Уже в конце 40-х годов XIX в. наметилась излюбленная Ханыковым форма изложения своих мыслей – письма, которых он оставил великое множество. Разбросанные по номерам разнообразных ориенталистических и географических бюллетеней и журналов, они доныне не изданы отдельным корпусом и обратились в библиографические редкости. Поддерживая переписку с основателями российского востоковедения – арабистом Х.Д.Френом, иранистом Б.А.Дорном, нумизматом И.А.Бартоломеем, геологом Г.В.Абихом, он широко делился своим опытом и с зарубежными коллегами – грузиноведом М.-Ф.Броссе и арменистом Э.Дюлорье. Показательно, что одно из первых по времени (1846 г.) "ученых писем" Ханыкова имеет своим адресатом британца Р.Мерчисона и разбирает сведения классических античных и мусульманских авторов о старом русле Амударьи.

Впечатляет широкий разброс интересов Ханыкова. Генеалогия кокандских ханов и данные о каспийских походах русских дружин из наследия поэта XII в. Хакани, легенды на монетах Сасанидов – владык доисламского Ирана – и сейсмическая обстановка в Южном Азербайджане, самый ранний набросок биографии суфийского шейха XI в. Абу Саида Майхани и замечания об особенностях климата в Тифлисе.

Ему был не чужд интерес к вопросам метрологии, внешне не столь увлекательным, но весьма важным – и как вспомогательная историческая дисциплина, и как элемент практического знания для администрации на российском Востоке. Он не только издал персидский трактат "Весы премудрости" Хазини и перевел его – на английский, но и занимался сличением принятых в Закавказском крае мер длины, площади и объема с их русскими соответствиями.

Отдельно стоит сказать о вкладе Ханыкова в топографию: в его планы входило составление не имевших себе равных по точности карт Южного (Иранского) Азербайджана и Хорасана.

Широкая эрудиция доставили Ханыкову членство в нескольких европейских и американских научных ассоциациях: в Королевском Географическом, Германском Восточном, Американском Азиатском обществах и др. Связей с родиной он также отнюдь не терял. В круг его общения в Париже входили как И.С.Тургенев, так и русские революционные эмигранты и сам А.И.Герцен, немало материалов и писем которого сохранил для истории именно Ханыков. Ему же в большой мере принадлежит заслуга создания в России одной из крупнейших коллекций восточных рукописей.

В 1874 г. Ханыков опубликовал в Санкт-Петербурге перевод первого тома монографии знаменитого германского географа К.Риттера "Иран" (из его серии "Землеведение Азии"), где дополнения и комментарии русского востоковеда не только превысили основной текст по объему, но и превзошли кабинетные выкладки теоретика яркими, но научно выверенными наблюдениями практика-"полевика". Самого комментатора его труд удовлетворял не вполне: допущенные ошибки и неточности планировалось исправить при обработке следующего тома, которому так и не суждено было увидеть свет. По иронии судьбы только в 1970-е годы, более века после того, как хорасанские опусы Ханыкова превратились в классику западной иранистики, они удостоились перевода на родной язык географа.

Скончался Николай Владимирович 3 (по н.ст. 15) ноября 1878 в маленьком городе Рамбуйе, неподалеку от Парижа.

Т.К.Кораев, кандидат исторических наук, доцент Института стран Азии и Африки МГУ им. М.В.Ломоносова, специально для "Ферганы.Ру"
10.10.2013