Интеллигенция Казахстана: носитель совести, разума и недоразумения... "Тварь я дрожащая или право имею?"

Интервью предполагает беседу двух людей. Один задает вопросы, другой отвечает. Вопросы были заданы загодя, и, очевидно, ответы на них тоже были продуманы. Там были горестные размышления о том, почему авторитет интеллигенции так резко упал. Насколько это закономерно или здесь сказались особенности нашего менталитета? Прислушивается ли к интеллигенции власть, или интеллигенция, по выражению Салтыкова-Щедрина, "больна болезнью готовности" и ей позволено задать единственный, далеко не судьбоносный вопрос: "Чего изволите?". А коли так, то может ли она влиять хоть как-то на настроения в обществе?

Вопросы были адресованы Олегу Михайловичу Борецкому, которого мы знаем как опытного киноведа и упускаем при этом, что по профессии он философ – доцент кафедры философии КазНУ им. аль-Фараби. Итак, вот они – плоды "ума холодных наблюдений и сердца горестных замет".

Интеллигент как атом нашего общества

- В нашем казахстанском обществе сегодня просто катастрофический дефицит интеллигентского дискурса. Под дискурсом я имею в виду высказывание, которое имеет актуальность, важность, ценность, востребованность в обществе. Интеллигенция как раз должна выполнять эту роль, озвучивать и формулировать те идеи и смыслы, которые в обществе нельзя не высказать, которые людям крайне нужны.

Теперь что касается нашей национальной интеллигенции, назовем ее казахской или казахстанской, разницы нет, тут дело не в национальной прописке. Как говорил профессор Агын Касымжанов, нет латышской, украинской или казахской музыки, есть музыка. Она, конечно, может иметь национальный колорит, не более того. Если следовать этой логике, то речь идет о когорте критически мыслящих личностей в Казахстане – независимо от национальной принадлежности.

В силу традиции досоветской, советской и, может быть, постсоветской у нас есть потребность в интеллигенции, что несколько непонятно будет на Западе, потому что там есть интеллектуалы, но как бы нет интеллигентов в нашем понимании, хотя интеллигенты есть везде. Интеллигенция всегда несет для нас, для нашего общества, как это было и в прошлом веке, две главные функции. Первая – этическая: она является носителем кодекса нравственных ценностей (чести, совести и т.д.). И вторая составляющая ее миссии – привносить в общество новации, чтобы общество развивалось. Интеллигенция всегда противостоит косности, консерватизму, инерции. Она является катализатором прогрессивных изменений в социуме. То есть, с одной стороны, это идеи развития, с другой – постулаты нравственности.

Но я все-таки подчеркиваю, что интеллигент – это критически мыслящая личность. Причем это не просто человек интеллекта или разума. Если взять науку, то сегодня она перестала быть местом, где встречаются сумасшедшие. Наука стала бизнесом. И безумные идеи, подобные тем, что были у истоков генетики и, положим, квантовой физики, сегодня большая редкость. Но для того, чтобы генерировать какую-то идею, пусть она даже покажется совершенно безумной, пусть ее назовут бредом под видом науки, надо обладать способностью продуктивного воображения и сопутствующего ему критического мышления, подвергающего сомнению все и вся. А интеллект – или разум – нужны для расчета, чтобы создавать стратегию, делать необходимые вычисления. Поэтому когда мы говорим об интеллектуальной нации, для меня интеллект означает нечто другое, чем мышление, и я смею утверждать, что интеллектуальная-то нация появится, – это будут люди, наделенные разумом и умом, но будут ли они критически мыслящими?

Гражданин или подданный?

Вы задаетесь вопросом: почему авторитет интеллигенции упал? Думаю, с какой бы стороны мы к этому ни подходили, ответ на вопрос будет связан с простой и очевидной вещью: в Казахстане нет гражданского общества. Кстати, именно это тормозит модернизацию. А если нет гражданского общества и нет общественного контроля, значит, есть коррупция. Мы получаем те реалии, которые есть. Но гражданское общество состоит из граждан, а гражданин и близкая к этому гражданская позиция – это и есть признаки критически мыслящей личности. Поэтому мы видим отсутствие граждан и наличие подданных. Чем они отличаются друг от друга в любой стране, в любом государстве? Гражданин требует подтверждения своих прав, подданный просит. Мы чаще всего находимся в позе просителя, а не того, кто элементарно требует осуществления своих прав, заявляя об этом открыто.

Гражданское общество состоит из автономных личностей, а наше с вами общество состоит из атомов, у нас атомизированное общество. Если, не вдаваясь в сложные дефиниции, определить, исходя от противного, что такое негражданское общество, то надо признать, что негражданское общество – это когда от меня ничего не зависит. И мы с вами получаем прямой ответ: да, есть критически мыслящая личность, есть гражданин, представитель интеллигенции, и он заявляет о чем-то, генерируя смыслы, предлагая обществу свое видение, но – от этого ничего не зависит. Рано или поздно человек скажет: чего я трепыхаюсь, кому это нужно? Всех все устраивает. Умолкни и уйди на дно.

Сегодня нет власти авторитета, а есть авторитет власти, не существует системы институциональных гарантий, а есть лишь гарантии персональные. А потому говорить о том, что здесь возможны какие-то изменения, можно лишь очень условно.

Критически мыслящие люди есть. Я смотрю на то окружение, которое интересно для меня как гражданина Казахстана. Кого бы я мог назвать из тех, кто для меня является воплощением интеллигента, к чьему мнению я прислушиваюсь? Есть люди высокопрофессиональные, достаточно образованные в своей сфере. Это филолог Аслан Жаксылыков, историк Жулдыз Абильхожин, философ Бекет Нуржанов. Они интересны мне своими глубокими обобщениями. Это истинные интеллектуалы. Но интеллигенция – это нечто другое. И тогда в первую очередь и абсолютно без каких-либо поправок я называю Герольда Карловича Бельгера. Я назову Евгения Жовтиса. Я назову Атабаева и, может быть, уже растерявших свою харизму Мурата Ауэзова и Олжаса Сулейменова, которые сегодня уже как бы не могут ничего предложить, объяснить, внести ясность. Это могут сделать люди с неуспокоенной совестью, которые понимают, что происходит в обществе, которые пытаются сказать нечто новое и важное. Либо на языке публицистики, как это делает Бельгер, либо языком кино, как это делает Ермек Турсунов. Это, к сожалению, мизер на фоне придворной камарильи. Там тоже есть неглупые люди, прошедшие определенный путь еще при советской власти. Я называю их интегрированными в систему. Лично мне, если использовать термин XIX века, в силу моего профессионального критинизма занимающегося философией, хотелось бы видеть их в качестве авторитетов нравственных и интеллектуальных. Но разве я могу назвать сегодня в числе тех, кто вносит ясность в мир и заставляет поднимать планку требовательности к себе еще выше, философов Абдильдина, Нысанбаева, которые интегрированы в систему, которые давно уже утратили былой авторитет философской мысли?

"Вечное небо казахов"…

Кстати говоря, для 99 процентов людей совесть – это некая этическая инстанция. Совестливый человек – это тот, кто обостренно чувствует несправедливость, бесправие. Он ищет правду, в отличие от интеллектуала, который ищет истину, а правда – это нравственная истина. Для меня совесть – это еще и философская категория, потому что совесть – это орган смысла. То есть совесть моя и другого человека эти смыслы мне открывает и не позволяет участвовать в вещах бессмысленных. Я философ, а философия – это размышление о любых вещах в нашей жизни: о политике, экономике, религии, нравственности, о вещах обыденного сознания – о моде, об искусстве с точки зрения предельных смыслов. Я жду этих смыслов, но, к сожалению, их не получаю.

С другой стороны, не могу не сказать о том, что на фоне дефицита интеллигентского дискурса мне хватает ума отличать тот треп и интернет-пиар, который есть в наших социальных сетях, на наших сайтах. Этот оголтелый пиар имеет некий провокационный характер, когда человек, претендуя на звание "совесть нации", присваивая себе звание гуру, учителя, витийствует, прикрыв, извините, задницу недвижимостью где-нибудь в Германии. Я знаю таких людей, которые занимаются подстрекательством, чтобы провоцировать огромные интернет-массы на теме языка, теме национальных комплексов, национального превосходства. Но талантливый и умный парень Ермек Турсунов сказал просто и ясно: "Есть национальная гордость, и есть национальный комплекс, и часто одно подменяет другое". Для меня это расклад того, что происходит в жизни. И если я беру книгу "Вечное небо казахов" Зиры Наурызбаевой, то нахожу в ней для себя много интересного. Она считает, что, может быть, не стоит, как это пытались делать многие, причисляющие себя к интеллигенции, искать формулу национальной идеи. Тот же Бельгер говорит: "Когда-то я считал, что национальная идея в языке, но оказалось, что я заблуждался". Олжас скажет, что суть этой идеи в интернационализме. А Зира подходит к проблеме с другого конца: стоит ли говорить об этом, может быть, лучше посмотреть на то, что есть нацио­нальный характер? К тому же есть национальный идеал. Если мы говорим о национальном характере, то мы должны говорить о нем во всей его полноте, учитывая и те его черты, которые бичевал Абай, которые взращивала советская система и советское время. Мы их хорошо знаем. Сюда относятся "докирыянство", по терминологии Бельгера, т.е. склонность к хвастовству и сплетням, чванство, низкий уровень профессионализма, интриганство, зависть, лень и прочие "доблести". Достаточно открыть книгу "Кара соз", название которой смягченно перевели как "Слова назиданий", там все это есть. Я сейчас опускаю, откуда это идет, от какой системы, кто это в большей степени культивировал в нас, я тут себя от казахов не отделяю. Но Зира Наурызбаева считает, что, может быть, логичнее говорить о национальном идеале, который состоит в преодолении того, в чем упрекал своих соплеменников Абай и что мешает нам жить. Мне кажется, это намного важнее и для деятелей культуры, которые давно утратили свои позиции и уже ни для кого не являются авторитетом, они совершенно потерялись в этой жизни.

А Достоевский выплатил кредиты?

Поиски смыслов… Хоть с христианской, хоть с исламской стороны. Где люди, которые могут сказать нам, что есть религиозная этика и этика светская? И что означает сегодня, что мы – светское государство, и как нам здесь искать пути? В толерантности ли, в компромиссах или все построить на платформе охоты за ведьмами? И создать полторы сотни центров в стране, которые будут заниматься регистрацией, и дойти до глупости и абсурда: а как же мы узнаем, о чем они думают, если мы их не зарегистрируем? Все эти вещи вызывают или справедливый смех, или недоумение.

Я считаю, что интеллигентский дискурс часто в истории и в советское время, и в постсоветское вырастает из литературного дискурса. Но где у нас сейчас публицистика? Где критическое мышление? Кроме Сапы Мекебаева, очень талантливого журналиста, я никого не вижу. А ведь публицистика не ограничивается журналистскими опытами. А где писательское пламенное слово? Когда вещи называются своими именами, быстрее проясняется истинная картина мира.

Очень популярный нынче французский писатель Фредерик Бегбедер напомнил читающей публике, что когда-то Достоевский задал вопрос, который до сих пор не утратил значения не только для России, но и для всей Европы: "Тварь я дрожащая или право имею?". И если на этот вопрос сегодня ответить (он говорит не о французах, а о сегодняшней России), то каждый человек среди огромного большинства скажет о себе: "Да, я тварь дрожащая, озабоченная выплатой кредита". Разве это не про нас? Всего лишь одна деталь – кредиты. Невозвращаемые, забираемые. Жизнь сиюминутная, всего одним днем. Вчера я это приобрел, а завтра сломаю. Посмотрите, как ежегодно делаются дороги, когда нигде нет основательности. Замазать, убрать, не отдать. Как в советское время, когда мы жили, подчиняясь психологии временщика. У Бегбедера я нахожу оценку, маленькую, незначительную, которая применима и к нам.

Фантомы новейшего времени

Возьмем другую сферу. Мы ставим вопрос: а что же такое наша казахстанская идентичность? И опять же те люди, которые занимаются этим профессионально, не могут достаточно внятно ответить на этот вопрос. В чем наша самобытность? В чем специфика нашей казахстанской ментальности? Хотя бы в общих чертах – плюсы и минусы? Мне вспоминается рассказ современного российского писателя Захара Прилепина, который в нем формулирует русскую, российскую ментальность: мощное целеполагание при полном отсутствии здравого смысла. Это в точку. Возможно, эта идентичность где-то в форме кинематографического высказывания угадывается в фильме "Шал" Ермека Турсунова, потому что его шал, его старик, в великолепном исполнении Ерболата Тогузакова - это наш сталкер, которым создатель фильма хочет что-то передать как шифр, как код.

Конечно, у нас есть какая-то инерция, которую мы легко превращаем в достоинство, считая ее стабильностью. Да, мы многого лишены в силу исторических и геополитических причин и довольствуемся тем, что имеем, но потенциал-то у нас куда солиднее.

Хотя, к сожалению, кто-то растерял свой гражданский запал, даже уйдя в политику, кто-то утратил интеллигентскую харизму в силу возраста – она просто ушла. Это естественный процесс. Надежда за молодыми, за людьми, которые могут и способствовать грядущим изменениям, и остро реагировать на перекосы в нашем социуме. Это и ответ на вопрос, влияет ли интеллигенция на настроения в нашем обществе. Конечно, влияет, но – на ту часть общества, которая занимает активную позицию и которая в этом влиянии испытывает необходимость.

У нас сейчас борются с проявлениями экстремизма, прекрасно понимая, что когда человеку 20 лет, то вакуум его души можно наполнить чем угодно и повести его куда угодно. И неужели так трудно понять, что есть, назовем по старинке, прослойка, есть та самая интеллигенция, которая формирует позитивные смыслы, она выгодна власти, она является брокером между народом, гражданским обществом и властью. Аристотель сказал, что политика – это способность сделать граждан счастливыми. Вот и все, куда яснее. Конечно, это запредельная мечта, и все-таки… Но я не понимаю, почему не определившись с идеологией, мы позволяем заполнять образовавшийся вакуум вещами далеко не благими, чтобы потом бороться с ними.

Я каждый день общаюсь со студентами, и я вижу и в их глазах, и в их речах – у них нет цели. Заработать деньги – не цель. Для кого-то она недостижима, а для кого-то просто неинтересна. Посвятить достижению такой цели жизнь – нелепо, неразумно. Но, поди ж ты, объясни им это…

Адольф АРЦИШЕВСКИЙ

05.12.2013