9 декабря в Золотом зале Европейского университета в Санкт-Петербурге состоялась лекция "Развитие национальных государств в Средней Азии". Ее прочитал Эндрю Вахтель, президент Американского университета Центральной Азии. Вахтель рассказал о том, как идет процесс национальной консолидации в регионе и в чем его отличия от балканского. Slon публикует основные тезисы лекции.

Я не эксперт по Центральной Азии, но я жил там последние три с половиной года и пытался вписать услышанное в интересный мне контекст: сравнить национальное развитие на Балканах и в Центральной Азии. Когда я был в Югославии, национальная идентичность там уже была готова, а в Центральной Азии меня не покидало ощущение того, что я нахожусь в лаборатории по производству национальностей. Можно привести такую метафору, что Центральная Азия – Балканы в замедленном действии, в дальнейшем, однако, станет понятно, что это не совсем так.

Прежде всего мы говорим о пяти бывших республиках СССР: Кыргызстане, Казахстане, Туркменистане, Таджикистане, Узбекистане. Центральная Азия всегда занимала значительную территорию и была очень разнообразна с точки зрения этнического состава населения. Влиявшие на нее империи интересовались только налогами (а религия, к примеру, никого особенно не волновала). И вот в это пространство приходит идея национального государства, такого, где живут только представители одной нации.

Можно выделить три варианта формирования национального государства (по типу действий в отношении нетитульных групп населения). Наиболее гуманный – это ассимиляция. Альтернатива состоит в том, чтобы депортировать эти группы из страны, подавлять насильственными методами или игнорировать, если группы немногочисленны и не имеют рычагов влияния. К концу XX века Балканские страны разрешили национальные проблемы, став, в основном, моноэтничными государствами. В Центральной Азии процесс идет в настоящее время, и интересно обозначить сходства и различия.

С 1920-х годов советская власть активно участвовала в формировании национальностей в регионе. Появилось пять республик, каждую из которых назначили "родиной" для киргизов, казахов, узбеков, таджиков или туркменов. Но так как Советский Союз был единой империей, необходимости держать каждую национальность в ее республике не возникало. В результате, когда советский эксперимент подошел к концу в 1991 году, эти государства были невероятно гетерогенны с точки зрения этнического состава населения. Там оказалось много русских и людей других национальностей. Тем не менее представление о том, что Кыргызстан принадлежит киргизам, было совершенно четким. Вместе с тем люди могли не особенно хорошо понимать, что именно объединяет киргизов в единую нацию. Я полагаю, это справедливо для всех государств Центральной Азии.

Сейчас, спустя 20 лет, мы можем сказать, что процесс национального развития идет довольно быстро и без насилия, которое можно было наблюдать на Балканах. Почему это происходит столь стремительно и, можно сказать, гладко?

Я остановлюсь на Кыргызстане, мне это лучше известно. В стране сильно изменилась демографическая ситуация: киргизское население увеличилось, русское – сократилось, хотя никакой кампании по изгнанию русских не было, и сами киргизы не хотели, чтобы русские уезжали. К другим национальностям также почти не применялось насилие, были скорее определенные попытки ассимиляции.

Почему Центральная Азия не встала на балканский путь? Советский интернационализм оказался вполне рабочим. Хотя на меньшинства оказывалось давление, представления о них как о некоем опасном элементе, от которого лучше бы срочно избавиться, не было. Еще один важный фактор – международная поддержка. Она оказывается государствам, демонстрирующим лояльность к меньшинствам, в данном случае национальным. Страны Центральной Азии, если не брать Узбекистан, от этой поддержки зависят.

Вот таким образом и происходит значительная и медленная национальная консолидация стран Центральной Азии без кровопролития и войны, как это было на Балканах.
23.12.2013