Запад и ислам: схватка или цивилизованные отношения?

В знаменитой статье, вышедшей в 1993 году в журнале Foreign Affairs, а затем в книге, опубликованной три года спустя, Сэмюэл Хантингтон предсказал столкновение цивилизаций как неизбежное следствие окончания биполярного равновесия и реорганизации мира в соответствии с великими "культурными разломами". Выражение "столкновение цивилизаций" вызывает мучительное беспокойство. Особенно зловещие плоды ожидаются от глубоких трений между Западом и исламским миром. Но кровавая схватка – это единственная возможность? Разве нет другой альтернативы, кроме уничтожения одной из сторон?

Существует ли возможность развития демократического ислама?

Полемика на эту тему возобновилась вокруг фигуры Орианы Фаллачи, яростной защитницы западных ценностей. Недавно вышла ее биография под названием "Ориана, женщина" Кристины Ди Стефано в издательстве Rizzoli (Oriana una donna, di Cristina Di Stefano, ed. Rizzoli). Доменико Кирико в прошлое воскресенье напечатал в газете Stampa рецензию на эту книгу. Сегодня участие в полемике принимает Миммо Кандито, историк и военный корреспондент газеты Stampa. Как и Кирико, он является хорошим знатоком Ближнего Востока. Вы можете сравнить их мнения.

Мы против Них: ошибка, которая на руку джихадистам

Миммо Кандито

Я еще не читал последнюю книгу об Ориане Фаллачи, рецензию на которую напечатал Кирико несколько дней тому назад; конечно, я ее прочитаю. Ориана для нас, молодых журналистов, была легендарной фигурой. Когда в Саудовской Аравии в 1990 году во время операции "Буря в пустыне", осуществляемой под руководством Шварцкопфа, я признался ей в нашей любви, Ориана, которой уже было много лет, улыбнулась, но глаза

ее не улыбались. Она была слишком горда и чувствовала себя отверженной, эта война не была ее войной. Она простила меня только после того, как я пригласил ее на обед, где присутствовал лейтенант военно-морских сил, который высоко ценил ее саму и ее книги.

Он страстно желал с ней встретиться. Этот молодой человек Ник Мартелло (Nick Martello) привез в своем вещевом мешке из Соединенных Штатов ее книги, и скромная трапеза солдата с боготворимой им журналисткой скрасила и смягчила плохое настроение Орианы.

Но тогда велась война против Саддама, а не против ислама.

Когда спустя десять лет разразились трагические события 11 сентября, то сразу стало ясно, что на этот раз идет война не просто против арабского диктатора; среди развалин Нью-Йорка возник призрак тотальной войны. В то время у меня не было возможности поговорить с Орианой, которая в те дни напечатала обширные статьи в Corriere della Sera, обвиняя Запад в трусости с резкостью, которая не предполагала прощения. Я в то время уже уехал в Афганистан и разговаривал на эту тему с Тициано Терцани в Кабуле, где в октябре 2011 года Буш начал войну против Усамы бин Ладена и талибов. Тициано прибыл в Афганистан на закате вечером, когда уже бы введен комендантский час. Ему удалось найти себе комнату в запущенном доме Кабула, где мы все тогда жили. Вполне естественно, что во время наших бесед мы не могли не коснуться жесткого спора, который

Тициано вел с Орианой на страницах Corriere della Sera. Она яростно выступала против того, что ей казалось уступкой нашей цивилизации, лишенной всякой жизненной энергии.

Он противопоставил ей более умеренную точку зрения, старался принять во внимание исторический опыт и отделить гордость от разумных доводов. Тициано, жестикулируя, горячо и громогласно защищал свою точку зрения с обычной для него диалектической силой. Иногда во время наших разговоров присутствовал Бернардо Валли, который своим спокойным голосом пытался сдержать Терцани. Находясь в самом сердце земли талибов, где каждый день случались истории, свидетельствовавшие о слепом фанатизме с налетом мистицизма, мы никогда не забывали, что ислам, с которым нам приходилось вести борьбу во время этой войны, казавшейся Ориане схваткой цивилизаций, не был идентичен очень сложной сути ислама, с которой мы познакомились во время наших поездок в различные уголки мусульманского мира в роли корреспондентов.

В своей рецензии Кирико замечает, что по прошествии 12 лет с начала войны в Афганистане пророчество Орианы сбылось, потому что "группы убийц, которые были посланы сеять террор", превратились в "армию Аллаха", они сражаются на всех широтах. Это уже настоящие войска, а не ячейки безумных фанатиков.

Хроника после 11 сентября свидетельствовала о кровавых событиях, происходивших под зелеными знаменами Аллаха на Востоке, об историях, связанных с насилием и фанатизмом, которые препятствовали всяким попыткам начать перемены, но журналисты рассказывали и о том, что в повседневной жизни существовало и горячее желание порвать с прошлым, организовать более светский образ жизни, вести трудный диалог.Кризис арабской весны свидетельствует о трудности принятия форм демократии в ходе политических перемен, но было бы наивно полагать, что демократическая культура может прижиться безболезненно. Хотя Турция сделала шаг назад, хотя взрыв насилия раздирает Египет, есть и позитивные сигналы, которые поступают из Ирана, реформируемого Рухани; в Тунисе введена новая конституция, в которой провозглашено равенство всех граждан. Есть множество национальных сообществ как в странах Магриба, так и в государствах Машрика, которые не хотят принимать участия в насилии.

Конечно, это мало перед лицом иллюзорных надежд, возникших в эти годы. Происходящее в Сирии мешает понять, какие силы борются в этой проклятой войне. Исламские страны еще не пережили времена Вестфальского мира, их фанатизм препятствует осуществлению проектов, желаний и мирных попыток. Но принятие такой глобальной негативной оценки ислама парадоксальным образом означает оказание поддержки самым радикальным компонентам джихада, тем, кто пропагандирует поляризованное представление о противостоянии: Мы против Них. Это привело бы к трагической ошибке, потому что при такой точке зрения нет места разуму и политике, мы уступаем логике фанатизма. При раскладе "Мы против Них" нет места диалектике противостояния, можно полагаться только на то, что решения вопроса можно достичь лишь в результате окончательной и последней войны.

После трагедии 11 сентября при виде развалин, похоронивших жителей Нью-Йорка, после ужасающих кадров на экранах телевизоров можно было принять горькие предсказания Орианы о нашем неизбежном будущем. Но задача журналиста заключается в том, чтобы избежать искушения упрощения действительности перед лицом безжалостного и слепого насилия. Он должен попытаться найти тонкие нити надежды, которые насилие стремится уничтожить, отыскать примеры решения подобных проблем в прошлые времена. Если журналист претендует на роль судьи, то он рядится не в свои одежды. Его задача – это объективный и конкретный рассказ о злых и добрых деяниях людей, отражение существующей действительности без всякой патетики. Не следует выходить за рамки этой задачи, принимая на себя роль пророка. Они создали халифат, а мы способны только трусливо надеяться

Доменико Кирико

Аргументы Орианы Фаллачи режут как ножом, они ранят не только других, но и тебя. Однако ее величие в том, что она была страстной женщиной.

Она могла быть отчужденной и компанейской, богатой и бедной, из вчерашней бедности извлечь завтрашнее богатство. Ее книга, ее статьи с критикой воинствующего ислама – это жгучие свидетельства, которые мгновенно заставляют содрогнуться. Она кричит и заставляет нас кричать. Сколько строк хотелось бы изменить, но это уже невозможно сделать.

Итак… В пустыне на границе с Евфратом подлые и страстные безумцы, вовлеченные в жестокую борьбу, возрождают халифат Омара. Слово халифат весьма в моде от стран Ближнего Востока до стран Магриба. На наших глазах ведется подготовка к его возрождению. Западные призывы к прекращению огня, к применению дипломатии кажутся робкими попытками, подобными попыткам с помощью мешков с песком сдержать приближающийся ураган.

Построение халифата – это не мечта безумных фанатиков, поклоняющихся жестокому богу. Это четкий политический проект, который расширяется с дерзкой наглостью, у него есть экономические средства и определенные сроки. Есть целая армия. После распада Советского Союза оставалась только одна страна, способная быстро посылать свое войско в различные уголки планеты. Это Соединенные Штаты, а не Китай, не крошечные бывшие европейские державы, которые еще пытаются внушать страх, но на деле они способны вести только маленькие постколониальные войны. Теперь возникла новая сила: джихадизм планетарного масштаба. Он может двигать тысячами своих приверженцев, способных сеять смерть повсюду: от Средней Азии до Ливии, от Сахели до Сирии, от Сомали до Ирака.

В землях Плодородного полумесяца попирается история повсюду, Сирию Асада джихадисты сочли первым возможным ядром для построения исламского государства. Здесь все еще сохраняются границы, установленные торопливыми английскими и французскими дипломатами после Первой мировой войны. Джихадисты шаг за шагом разрушают это историческое унижение: аннексируют, уничтожают, объединяют, следуя единственному правилу ислама. Здесь живут люди, жизнь которых постоянно находится под угрозой в мире, где больше нет ни сострадания, ни милосердия. Поезжайте в Сирию вместо того, чтобы пророчествовать в теплых западных кафе: смотрите, проверяйте, ужасайтесь! Потом наступит вторая фаза: аннексия стран арабской весны, граждане которой уже становятся или стали приверженцами Корана. Ваххабизм, глухой ритуальный ригоризм, зародившийся в Аравии столетие тому назад, находит отклик у разочаровавшихся и нищих жителей этих стран, он делается вооруженным и дерзким. Слово бога! Раскаленное железо. Плотоядные умы, жестокие и хитрые бестии дума,что они действуют во славу божию, охота на людей идет в Ливии, на юге Туниса, в Сомали, в Нигерии, в Мавритании, в Алжире, где уход с политической сцены президента Бутефлики приведет к новым потрясениям. В Марокко превентивная контрреволюция короля позволила только протянуть время. В Сахели уход французов развяжет руки туарегам, обратившимся к воинствующему исламу. Они потерпели поражение, но не уничтожены и не укрощены.

А потом есть ведь еще Египет с его 80 миллионами жителей, в котором находит отражение история всего арабского мира, где ислам проявляет себя не скрываясь.

Терроризм и ярость народных масс перелились через край после путча военных против "демократии" "Братьев-мусульман". И здесь Запад допустил очередную грубую ошибку.

Сторонники Мубарака, коррумпированного фараона, приветствовали консервативный ислам, который был для них удобен, а потом все закончилось применением танков и деспотизмом в военной форме, который для нас еще более удобен.

Проблема следующая: десятилетия небескорыстного и рассеянного сосуществования с тиранами, которые сдерживали исламистов и поток бедных мигрантов, лишили нас всякого морального права подсказывать модели развития и проповедовать демократию. Такого права нет и у стран третьего мира, которые находили "интересной" светскость некоторых деспотов, лишь бы они выступали с критикой американцев. Запад стал играть второстепенную роль, стал бесполезным и слабым в мире, где он когда-то доминировал, редко заботясь о справедливости. Наша низость постоянна, это не преходящее состояние души, это не что-то вроде простуды, от которой легко излечиться.

Конечно, не все мусульмане – фанатики. Какая банальность! Проблема в том, что другие равнодушны, они заняты своими делами, являясь послушными подданными всех диктатур: фашистских, коммунистических, племенных, исламистских. Конечно, в маленьком Тунисе, где все началосъ три года назад, другие мусульмане, отчаянно стараясь пойти по светскому пути развития, молча и гордо путем титанических усилий создают конституцию, которая провозглашает, что ислам не является неподвижной вселенной, возглавляемой безжалостными людьми, придерживающимися фанатичных взглядов, что ислам не всегда подчиняется голосу хозяина. Может быть, после трех лет эти молодые люди не иссушили свою душу и не выдохлись, как дети после ежегодной ярмарки. Тот, кто делал революцию, заразился ею, он не может забыть пережитое, нетерпимость и смирение, открытие нового континента. Но, может быть, он способен на библейский ответ деспотизму: никогда впредь!

Итак, чтобы избежать необходимости воевать против создателей халифата, нам следует надеяться еще раз на смелость молодежи, испытавшую гнет, нечувствительную к призывам исламистов, которая сегодня пишет в Тунисе, а завтра, возможно, будет создавать и в других местах чудесные конституции – на бумаге.

Оригинал публикации: Occidente e Islam. Scontro o civiltà?

Опубликовано: 23/01/2014
("La Stampa", Италия)