В течение десятилетий быстрый экономический рост был нормой для развитых стран. Квалифицированные рабочие кадры, бум в области прироста населения, значительный технологический прогресс, а также обилие ископаемого топлива были ключевыми составляющими экономического роста, что являлось причиной существенного и масштабного повышения жизненного уровня во многих странах. Мы привыкли к подобному росту, который мы постоянно рассматриваем как панацею в борьбе против целого набора экономических заболеваний, будь то глубокая рецессия или неравенство в доходах.

Однако сегодня мы понимаем, что парадигма послевоенного роста не является устойчивой с точки зрения окружающей среды. Мы также знаем, что общее процветание, которое она раньше обеспечивала, разрушается. С учетом комбинации перечисленных тенденций, какой-то области следует уступить для того, чтобы сохранить имеющийся жизненный уровень.

Один из возможных сценариев - на удивление хорошая новость для средних американцев - состоит в том, что существующие ограничения в области роста заставят политических лидеров согласиться с использованием перераспределения в качестве политического инструмента. На самом деле, если мы уже не можем больше за счет роста обеспечить процветание, то тогда перераспределение остается единственным способом спасения среднего класса.

Многие экономисты предупреждали о том, что старая модель отмирает. В своей широко цитируемой работе Роберт Гордон (Robert Gordon) говорит о том, что быстрый рост, который мы воспринимали как должное, является не только в историческом плане аномальным, но он также, вероятнее всего, существенно замедлится в XXI веке, и при этом сокращающиеся доходы от использования технологий станут главным препятствием. Развитые страны уже сорвали "низко висящий фрукт" технологического прогресса (если использовать выражение Тайлера Коуэна (Tyler Cowen), и будущие инновации смогут обеспечить значительно меньшие темпы роста, считает он.

Стивен Кинг (Steven King), главный экономист компании HSBC, высказывается в том же духе: "Основная причина стагнации состоит в том, что полстолетия замечательных и уникальных событий в индустриальном мире больше не повторятся". Гордон также указывает на растущее неравенство, которое привело к стагнации доходов среднего класса и будет служить препятствием для экономического роста в будущем. Согласно его прогнозу, в результате этих, а также других тенденций, средний годовой рост в 21-м веке будет меньше 1%.

Кроме того, существует давление на глобальную экономику, возникающее в результате борьбы против глобального потепления. Исходя из консервативного углеродного бюджета в 450 частей на миллион (PPM), Умберто Льявадор (Humberto Llavador), Джон Ремер (John Roemer) и Хоаким Сильвестре (Joaquim Silvestre) полагают, что для достижения подобной цели потребуется существенное снижение темпов роста, в первую очередь в Соединенных Штатах и Китае. Соединенные Штаты и Китай, по их мнению, должны в ближайшие 75 лет удерживать показатели экономического роста на уровне 1% и 2,8% ВВП соответственно.

В своем интервью Ремер сказал нам, что подобные показатели являются оптимистическими, и некоторые экономисты считают, что никакого роста вообще не будет. В своей работе эти три автора подчеркивают, что "не существует реального политического решения проблемы изменения климата, если только" Соединенные Штаты и Китай "честно не признают связь между выбросами в атмосферу и сокращением роста". В отличие от этого Управление Конгресса по бюджету (Congressional Budget Office) в своем долгосрочном анализе использует на ближайшие 75 лет проекцию роста в размере 2,2%.

Другие экономисты пришли к схожим выводам относительно связи между ростом и экономической устойчивостью. В начале 2012 года Кеннет Рогофф (Kenneth Rogoff) заявил, что максимизацию роста следует сопоставлять с негативными последствиями роста, в том числе с глобальным потеплением. Действительно, как указывает Джеймс Шпет (James Gustave Speth), воздействие на окружающую среду является самым значимым вызовом с точки зрения роста. "Экономическая активность и рост экономики являются принципиальными драйверами существенного ухудшения ситуации в области экологии", - отмечает он.

В результате ограничения экономического роста вопрос о распределении будет выдвинут на передний край политических дискуссий. В своей новой книге "Капитал" (Capital) Томас Рикетти (Thomas Piketty) утверждает, что экономический рост к концу 21-го столетия замедлится и составит от 1% до 2%, что является уровнем 19 века. Эта тенденция, продолжает он, будет сопровождаться более высокими доходами от капитала и более низкими доходами от трудовой деятельности, в результате чего обострится неравенство.

Из подобного рода высказанных мнений можно сделать серьезные выводы. Старая экономическая парадигма опиралась на неустойчивый рост, и поэтому мы должны ее изменить. В течение десятилетий наш растущий уровень жизни дорого обходился с точки зрения последствий для окружающей среды и будущего наших детей. На нашей планете просто недостаточно биоресурсов для того, чтобы за счет роста выйти из запутанной моральной дискуссии по поводу распределения. Идея о том, что неравенство представляет собой просто неэффективность, подлежащую исправлению с помощью технологии или перманентного роста, уже не выдерживает критики.

К счастью, у нас большой ВВП, и он, по идее, способен помочь среднему классу, поскольку потенциально есть возможность предоставления приблизительно 200 тысяч долларов в год каждой семье из четырех человек. С учетом того, что средняя семья из четырех человек сегодня получает лишь 67 тысяч долларов в год, становится ясно, что можно значительно увеличить численность нашего среднего класса и укрепить его, если заниматься адаптацией экономики к более низким показателям роста ВВП, с которыми мы, судя по всему, столкнемся в будущем.

Вопрос теперь формулируется так: согласятся ли политические лидеры с необходимостью исправления ситуации в области распределения или они будут продолжать поддерживать богатых и выступать против оказавшегося в сложном положении среднего класса?

Оригинал публикации: What if economic growth is no longer possible in the 21st century?

Опубликовано: 21/03/2014

("The Week", США)