Азиатское турне Барака Обамы, прошедшее с 23 по 29 апреля 2014 г., планировалось еще осенью прошлого года. Оно мотивировалось общим "сдвигом в Азию" ключевых интересов, а также проблематики обеспечения национальной безопасности ведущей мировой державы. Этот "сдвиг" породил разнообразные вопросы у американских союзников и оппонентов, на которые до сих пор отсутствуют однозначные ответы в самих США.

Например, каким будет американский "ответ" на превращение Китая во вторую мировую державу? Сведется ли он к стратегии сдерживания, аналогичной той, которая использовалась в отношении СССР, или она будет разбавлена попытками налаживания конструктивных отношений с Китаем?

Первого варианта американской политики в отношении КНР придерживалась Хилари Клинтон в период ее руководства американским внешнеполитическим ведомством. В это время европейские союзники США начали размышлять на тему, как быть в условиях возможного американского "ухода из Европы".

Однако с началом повторного президентского срока Б. Обамы и приходом на пост госсекретаря Джона Керри наметился второй вариант развития американо-китайских отношений, и вопросы возникли уже у азиатских союзников США. Причем содержание этих вопросов кардинальным образом отличались от того, что заботило европейцев, которых абсолютно не волнует факт роста военно-политической значимости в мире КНР. Недавний триумфальный визит Си Цзиньпина в Германию продемонстрировал стремление европейцев и далее развивать уже весьма обширные торгово-экономические связи с Китаем.

Но большинство азиатских союзников США (де-юре и де-факто) являются соседями Китая, и опора на США становится для них едва ли не главным гарантом избежать перспективы попасть в состояние зависимости от КНР; cначала экономической, а затем и политической. Поэтому в странах Восточной Азии заинтересовались вопросом, как далеко США намерены пойти в реализации "курса Керри"? Не пора ли искать "запасные аэродромы", каковым все более определенно становится Токио, но в перспективе в него может превратиться и Нью-Дели? От азиатского турне американского президента можно было бы ожидать внесения ясности в ответы на эти фундаментальные и ряд относительно частных вопросов.

К "частностям" можно отнести как давно устоявшиеся проблемы, сопровождающие американский "сдвиг в Азию", так и только что обозначившиеся. Среди первых выделяются сохраняющиеся неясности относительно масштабов и последствий "нормализации" Японии, перспектив формирования Транс-Тихоокеанского партнерства (Trans-Pacific Partnership, TPP), проблемы в отношениях между Японией и Республикой Корея (РК) – двумя ближайшими союзниками США. Из вторых неожиданную актуальность для ситуации в Восточной Азии приобрел украинский кризис и, в особенности, Крымская операция РФ.

Существуют ли в настоящее время ответы на эти и прочие похожие вопросы (а если "да", то какие?), можно судить уже по итогам основной части турне, в каковую превратился визит Б. Обамы в Токио. Япония является ключевым американским союзником в АТР, но характер этого союза находится в состоянии существенной трансформации.

Вплоть до окончания холодной войны формула американо-японских отношений выглядела чрезвычайно просто: "защитник (США)-защищаемый (Япония)". Однако уже во второй половине 90-х годов наметился тренд в сторону постепенного выравнивания "весовых категорий" участников американо-японского альянса.

Он просматривается с 1997 г., когда был принят официальный документ, определяющий формат двусторонней кооперации в сфере обороны на период "после холодной войны". Указанный тренд несомненно будет усилен в новом аналогичном документе, который лидеры США и Японии договорились согласовать до конца текущего года.

Сам этот тренд явился неизбежным следствием процесса "нормализации" Японии, то есть постепенного ее отказа от ограничений в позиционировании на внешнеполитической арене, которые были прописаны в Конституции 1947 г., составленной под диктовку победителей во Второй мировой войне.

Вплоть до недавнего времени обе эти тенденции приветствовались в США, поскольку позволяли рассчитывать на снижение нагрузки на Пентагон в решении задачи обеспечения интересов обоих союзников в АТР. Однако процесс японской "нормализации" спровоцировал реанимацию исторических фобий у соседей Японии, прежде всего у Китая и РК.

Для КНР и РК концентрированным символом "возрождения японского милитаризма" является возобновление нынешним руководством Японии посещение храма Ясукуни, не проводившееся с 2006 г. В этом храме "покоятся души" и лидеров Японии периода Второй мировой войны, осужденных Токийским трибуналом. Поэтому в настоятельных "советах" Вашингтона последних месяцев, обращенных в сторону Токио, наряду с общими пожеланиями не обострять отношения с соседями, звучали и призывы "не раздражать" их подобными демонстративными церемониями.

В преддверии визита Б. Обамы премьер-министр Синдзо Абэ воздержался от посещения храма Ясукуни, но послал саженец для посадки в окружающем его парке. Кроме того, храм посетили ряд министров и 150 парламентариев. Выступая 20 апреля на телевидении, С. Абэ пояснил, что "для государственного лидера выглядит естественным помолиться за души тех, кто боролся за страну".

Нагляднее всех конкретных мероприятий в области обороны и безопасности (самих по себе также весьма примечательных, ) актуализация японским руководством церемоний с посещением храма Ясукуни свидетельствует о тренде, фундаментальном для перспектив развития ситуации в АТР. Он сводится к исчерпанию образа Японии, как "экономического гиганта и политического карлика", характерного для периода холодной войны, и превращению ее в одного из ведущих участников глобальных политических процессов.

В основе нынешнего политического курса США в отношении Японии находится осознание объективности и необратимости этого процесса. Чтобы сохранить хоть какое-то влияние на нового геополитического игрока приходится учитывать его интересы и озабоченности. Центральное место в публичной риторике Б. Обамы в ходе его визита в Японию занял тезис о том, что острова Сенкаку (Дяоюйдао) подпадают под действие 5 статьи американо-японского договора о безопасности 1960 г.

Тем самым, вслед за схожими по смыслу заявлениями министра обороны Чака Хейгела, которые тот сделал тремя неделями ранее в том же Токио, американский президент отправил недвусмысленный месседж в адрес Пекина, чтобы в территориальных спорах с Японией (но не только) он ни в коем случае не прибегал к повторению недавнего российского опыта по решению крымской проблемы. Жесткость нынешнего американского месседжа в адрес Китая объясняется успехом Крымской операции РФ.

Присутствие самого факта этой операции на переговорах просматривается и в заявлении лидеров обеих стран в связи "с повышенной военно-морской активностью КНР в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях". Тот же фактор Крымской операции и возможное повышения уровня российско-китайских отношений в ходе предстоящего визита президента В.В. Путина в КНР стимулировали лидеров США и Японии подчеркнуть в итоговом Совместном заявлении необходимость укрепления "трехсторонних" связей со странами: Австралией, Индией и Южной Кореей.

Ссылка Б. Обамы на 5 статью американо-японоского договора с удовлетворением была воспринята со стороны С. Абэ, что представляется естественным, поскольку, по крайней мере, в ближайшей перспективе Япония не сможет обойтись без опоры на "старшего брата" в сфере обороны и безопасности.

В японской прессе особо подчеркивается, что впервые в длительном японо-китайском противостоянии по вопросу владения островами Сенкаку/Дяоюйдао, американский президент подтвердил действенность упомянутой статьи, согласно которой атака "третьей стороны" на территорию одного из союзников будет означать начало военных действий и против второго.

Это исключительно важное для Японии заявление не было простым подарком со стороны американского президента. За него Токио пришлось заплатить обещанием поддерживать в рамках "большой семерки" антироссийские мероприятия США в связи с украинским кризисом. Это обещание может иметь негативные последствия для Японии, взявшей курс на развитие всесторонних отношений с Россией, в которых интересы Токио начинают далеко выходить за рамки пресловутой "проблемы Северных территорий".

Упомянутое заявление Б. Обамы безусловно поднимет температуру в американо-китайском противостоянии, о чем свидетельствует немедленная и резкая реакция на него МИД КНР. Однако другие ремарки американского президента показывают, что США отнюдь не закрывают дверь для политического диалога с КНР. Об этом, в частности, свидетельствует его очередной призыв к С. Абэ "предпринять шаги" с целью снижения уровня напряженности в отношениях с Китаем.

В контексте американо-китайского противостояния важное значение для Вашингтона приобретает разрешение проблем, возникших в ходе формирования TPP и в попытках создания военно-политического союза в составе США, Японии и РК.

Что касается TPP, то, несмотря на уступки Японии по некоторым пунктам в исходных позициях сторон, их различие носит все еще существенный характер. Что оставляет перспективу формирования TPP в прежнем неясном состоянии. На этом фоне обращает на себя внимание заметный прогресс Японии в процессе заключения соглашений о свободной торговле c Австралией, странами АСЕАН, ЕС, то есть вне формата TPP.

Судя по всему, в ходе переговоров в Токио и Сеуле Б. Обаме не удалось добиться прогресса и в вопросе преодоления напряженности в отношениях между Японией и РК.

Таким образом, обобщенный итог азиатского турне президента США сводится к тому, что ответы как на фундаментальные, так и на относительно частные вопросы сохраняются в неопределенном состоянии. Противоречивые тенденции в американском внешнеполитическом курсе, например на китайском направлении, представляют собой лишь колебания, которые накладываются на ход новой глобальной игры, подчиняющейся своей, не очень ясной внутренней логике.

Нынешнее обострение американской риторики в адрес КНР носит скорее ситуативный характер, то есть является следствием экстраполяции на район Восточной Азии вдруг обострившейся ситуации в Европе. По мере неизбежной деактуализации свершившегося факта присоединения Крыма к России характер этой риторики через некоторое время может вновь приобрести "конструктивный" характер.

Что касается украинского кризиса в целом, то дальнейшее поощрение практической реализации умозрительных, полуграмотных построений неких "интелектуалов", которые базируюся на таких фикциях, как "запад" ("Европа"), "свобода", "совок", "демократия", "держава", на анекдотической "истории" не может иметь никаких иных последствий, кроме умножения горя украинского народа.

Побочные выгоды США от поддержки безумия на Украине могут носить исключительно временный и тактический характер. В долгосрочном же, стратегическом плане этот курс может стать источником угроз реальным интересам самих США как в Европе, так и в Азии.

Владимир Терехов, ведущий научный сотрудник Центра Азии и Ближнего Востока Российского института стратегических исследований, специально для Интернет-журнала "Новое Восточное Обозрение".

30 апр. 2014