Кыргызы и Кыргызстан в современную эпоху. Ч. 8

Переход кыргызов на оседлый образ жизни, начатый с конца XIX в., генерировал закрепление 21 племени в точной географической зоне. С этого официального констатирования факта мог бы быть сделан вывод, что Кыргызстан прошел процесс деления на кланы, идущий одновременно с постепенным переходом кыргызов на оседлый образ жизни. Но это не совсем так и современный Кыргызстан не должен сравниваться с Таджикистаном, оседлым и структурируемым вокруг различных кланов. Даже перешедшие на оседлый образ жизни кыргызы продолжают оставаться верными своим племенам. И даже оседлые эти племена поддерживают свойственные им связи, отличные от связей таджикских кланов. (Сравнение Кыргызстана с Таджикистаном здесь интересно, так как эти два государства сегодня живут в схожих экономических условиях и всегда находились в одинаковой географической среде. Между тем, таджики были наследниками народа с очень древней оседлостью. Уже в VII в. согдийские княжества делили между собой большую часть настоящего таджикского пространства. Внутренние войны между этими княжествами усугублялись периодически повторяющимися вторжениями индоевропейских конфедераций, затем и тюркские конфедерации генерировали кристаллизацию местной идентичности на географической базе.)

В туркменских, казахских и кыргызских племенах значимость географии остается на заднем плане, далеко за генеалогическим достоянием, в то время как она преобладает в узбекских и таджикских кланах. Таким образом, в итоге у клана есть местная географическая или региональная база, а у племени - генеалогическая. Вопреки этой главной разнице, вследствие крайних географических условий среди групп остается очень сильной в Азии солидарность, такая же крепкая связь в клане, как и в племени.

У узбекских и таджикских оседлых народов махалля больше, чем простая деревня или городской квартал. (Чтобы иметь точный и подробный анализ понятия махалля и политических игр вокруг нее, см.: PETRIC B.-M., Pouvoir, don et rйseaux en Ouzbйkistan post -soviйtique, PUF, Coll. Le Monde, Paris, 2002, 300 pp.) Она является сердцевиной оседлого образа жизни. Кроме владения строениями на собственной территории (мечеть, школа, кустарные предприятия) махалля также согласовывает социальную и профессиональную иерархии на уровне деревни или квартала (одной деревни или одного города), с его советом аксакалов (старейшин), с его главой, назначенным аксакалами и уполномоченным защищать интересы махалли в муниципальных общественных инстанциях. Совет аксакалов определяет, в частности, правила порядка и морали в махалле без вмешательства государства.

Некоторые махалли обладают собственной службой правопорядка, набранной из добровольцев среди молодых в деревне или квартале, чтобы помогать полиции в поддержании порядка, особенно в Ферганской долине и в Таджикистане. (Это не всегда является случаем, когда господство центрального аппарата государства ослаблено. Милиционеры для поддержания порядка в махалле создали во многом батальоны из бойцов прокоммунистического или ваххабитского толка времен гражданской войны в Таджикистане. Другие же милиционеры самообороны неконтролируемой махалли были причиной кровавых событий в Намангане и Андижане в 1992 и 1995 гг. и стали затем новобранцами Хизб-ут-Тахрира и Исламского Движения Узбекистана. Центральная же власть кыргызов при этом является наследником кочевнической культуры, в которой понятие махалля становится чужеродным, что, конечно же, объясняет частично ее затруднения при контролировании оседлых народов Ферганской долины.)

Следовательно, она (махалля) является государством в государстве. Поэтому таджикские и узбекские политические авторитарные органы власти быстро поняли назначение махалли в их поддержке соответствующей политики. Также каждый новый глава совета аксакалов должен пользоваться поручительством государственных властей, прежде чем суметь управлять своей общиной. Махалля в итоге является местом всякой солидарности, вначале семейной, затем родовой и региональной. Такой ее заметил Борис-Матье Петрик: "Прежде чем стать одной из общественных организаций, используемой центральной властью, махалля создает пространство для выражения социальной солидарности, основанной на соседстве. Это пространство, впрочем, как часто опасаются, может стать территорией рода, родства. Оно может быть воспринято также как территория этнической или национальной группы" (Petric B.-M ., 2002, стр. 107).

Выше махалли образуется местный "клан" (муниципальный совет), затем региональный клан переходит в население. Здесь клан не должен рассматриваться как западное понятие клана, как объединение людей вокруг общего географического происхождения или общего интереса. У оседлых народов Центральной Азии клан имел всегда более сильное значение в обществе. Должность главы клана (бек) была чаще всего наследственной, и эта наследственность, кажется, сегодня длится, между прочим, по направлению к узбекской и таджикской махалле. Наконец, клан на местной или региональной основе был установлен очень рано в истории каждого оседлого народа и перешел в неизменном виде к новым этническим составам Мавераннахра.

У кочевых народов (туркмен, каракалпаков, казахов и кыргызов) племя сменилось кланом. Возвращение к родственным связям и характерным потомствам отличает племя от клана, обеспечивая непроницаемое племя. Также можно входить в клан, как обязательно рождаться внутри племени или подгруппы, происходящей от скрещения двух или нескольких племен (ROY O., 1997, pp. 52-60).

(продолжение следует)

Давид Гаузер, французский исследователь, историк

Автор перевода Турусбек Мадылбай
22 мая 2014