Ровно 25 лет назад, в начале июня 1989 года китайские власти с помощью вошедших в город армейских частей жестко подавили студенческие демонстрации, в том числе снеся палаточный городок студентов на центральной площади города – Тяньаньмэнь, площади Небесного спокойствия. В ответ страны Запада ввели против КНР санкции, включающие запрет на продажу Китаю военной техники и технологий двойного назначения, действующий, по сути, и сегодня.

Об этом в свое время было написано много самого разного и с самых разных позиций. Поэтому сегодня в связи с очередной годовщиной этих трагических событий мне бы хотелось обратить внимание на ряд нюансов, интересных для нас с точки зрения изучения опыта Китая, особенно в свете того, что недавно происходило и происходит на Украине.

Однако для того, чтобы понять, откуда вообще взялись студенты на площади Тяньаньмэнь, начать, видимо, придется с середины 80-х годов.

Акт I. "Китайский Горбачев" и "китайский Сахаров"

Демократическое движение 80-х годов в КНР неразрывно связано с именем Ху Яобана, выбранного в 1981 году с подачи Дэн Сяопина руководителем партии после отставки твердокаменного последователя Мао Цзэдуна и сторонника "двух абсолютов" ("все, что говорил и делал председатель Мао – абсолютно правильно") Хуа Гофэна.

К 1985 году выяснилось, что сравнительно молодой (по китайским меркам) Ху Яобан, бывший до Культурной революции комсомольским лидером, представляет дальнейшее развитие страны несколько иначе, чем остававшиеся во власти ветераны партии во главе с Дэн Сяопином, Чэнь Юнем, Ли Сяньнянем и другими. И прежде всего – не склонен бороться с тем, что с подачи того же Дэна было названо "буржуазной либерализацией". То есть с требованиями расширения демократии, введения многопартийности и гласности, вплоть до заявлений о том, что Китаю нужно развивать демократию по западному образцу. То есть, по сути, всего того, что мы получили примерно несколько лет спустя благодаря Горбачеву.

Во главе движения "буржуазной либерализации", активно поддержанного либеральной интеллигенцией, стояли публицисты Лю Бинъянь, избранный в январе 1985 года заместителем председателя Союза писателей Китая (фактически руководителем – председателем был избран всемирно известный Ба Цзинь, которому было за 80), Ван Жован, заместитель главного редактора журнала "Шанхайская литература", и известный астрофизик Фан Личжи, неоднократно подвергавшийся гонениям за свою политическую деятельность. Дэн Сяопин настаивал на том, чтобы всех троих исключили из партии и лишили постов, однако Ху Яобан не предпринимал против них никаких действий.

Развязка случилась в конце 1986-го. В середине декабря в городе Хэфэе (пров. Аньхой) начались волнения среди студентов Научно-технического университета, в котором проректором был Фан Личжи. Их тут же поддержали студенты близлежащих Шанхая и Нанкина, где Фан Личжи также часто выступал с лекциями (как и Ван Жован). Студенты вышли на улицы, требуя свободы слова. Демонстрации прокатились по 17 городам, в них приняли участие студенты 150 вузов страны.

Стоит сказать о том, что демонстрации были вызваны не только выступлениями либеральных интеллигентов, но и примером соседних стран – Южной Кореи, Филиппин и Тайваня. На Филиппинах студенческие демонстрации в феврале 1986-го привели к падению режима Маркоса, а на Тайване – к образованию первой оппозиционной партии и последующей отмене военного (чрезвычайного) положения и появлению многопартийности. Кроме того, студенчество вместе с теми горожанами, которые не смогли вписаться в новые рыночные отношения, серьезно пострадало от роста цен и инфляции и было крайне недовольно очень высокой коррупцией со стороны чиновничества, воспринявшего призыв Дэна "становиться зажиточными" как обращенный непосредственно к ним. Причем коррупция и преступность непосредственно касались родственников высших руководителей – дошло до того, что в 1983 году за бандитизм был казнен внук легендарного маршала Чжу Дэ. Да и дети самого Дэн Сяопина, одними из первых отправившиеся на учебу за границу, занимали далеко не последние места и в бизнесе, и в государственном управлении.

Студенческие волнения продолжались весь декабрь, причем в Шанхае к студентам присоединились и рабочие, принявшие участие в многотысячном митинге, на котором с пламенной речью выступил Фан Личжи. Мэр Шанхая Цзян Цзэминь, несмотря на рекомендации Ху Яобана действовать исключительно убеждением, вынужден был в конце концов применить силу, разогнав студентов с помощью полиции. В конце декабря демонстрации были разогнаны и в Пекине, где студенты пытались поддержать шанхайцев.

30 декабря Дэн пригласил представителей "второго поколения руководителей" (Ху Яобана и Чжао Цзыяна) вместе с их молодыми заместителями (которые, по идее, должны были в будущем стать "третьим поколением") Ху Цили и Ли Пэном, а также Вань Ли к себе домой (он уже не появлялся на заседаниях Политбюро ЦК по состоянию здоровья, но обладал привилегией приглашать к себе различных представителей руководства и давать им советы). На встрече Дэн потребовал немедленно исключить из партии всех троих диссидентов, а Ху Яобана обвинил в том, что именно он способствовал "буржуазной либерализации", возложив на него ответственность за демонстрации студентов. В результате Ху Яобан спустя несколько дней прислал Дэн Сяопину письмо с просьбой об отставке.

Отставка была принята 16 января на расширенном заседании Политбюро под председательством самого Дэна (в нарушение партийных норм, поскольку подобные решения принимает либо съезд, либо Пленум ЦК), которому предшествовали консультации с представителями "старой гвардии" на квартире у Дэна и пятидневное "собрание критики", на котором руководящие товарищи заклеймили Ху позором. Исполнять обязанности лидера партии стал премьер Чжао Цзыян (Ху Яобан продолжал оставаться членом Политбюро, но участия в решениях практически не принимал). Ли Пэн, заместитель Чжао и фактически приемный сын Чжоу Эньлая (после смерти родителей, также известных революционеров, Ли Пэн воспитывался в семье Чжоу) был назначен исполнять обязанности премьера Госсовета. А Фан Личжи, к тому времени уже окончательно получивший в мире прозвище "китайского Сахарова", был снят со всех постов и исключен из партии. После событий на площади Тяньаньмэнь в июне 1989 года он скрылся в американском посольстве, откуда спустя год был тайно вывезен с семьей в США.

Акт II. Горбачев, Чжао Цзыян и студенты

Осенью 1987 года на XIII съезде КПК Чжао Цзыян, воздав должное мудрости Дэна, был уже официально назначен Генсеком, ветераны ушли из Политбюро (Дэн остался главой Военного Совета, Чэнь Юнь сменил его на посту председателя Центральной комиссии советников, а Ли Сяньнянь занял пост председателя НПКСК, имевший скорее номинальное значение). Зато в Политбюро вошли очевидный ставленник "старой гвардии" Ли Пэн и шанхайский "герой", успешно усмиривший студентов, – Цзян Цзэминь.

Борьба между реформаторами и консерваторами продолжилась, но уже в другой сфере – сфере экономики. При этом Дэн Сяопин, резонно опасавшийся того, что политическое обострение приведет к замедлению реформ в экономике, всемерно поддерживал Чжао в его борьбе с Чэнь Юнем и Ли Пэном (замечу, что так же он будет себя вести и после 1989 года, когда события на Тяньаньмэнь приведут к тому, что на несколько лет в Китае прекратятся практически всякие реформы).

Так прошло два года. В СССР в это время происходила перестройка, имевшая для Китая двоякие последствия. С одной стороны, китайская сторона, воспользовавшись "новым мышлением" и желанием Горбачева и его окружения (Шеварднадзе и Яковлева) во что бы то ни стало нормализовать отношения с КНР, смогла добиться от нового советского руководства ликвидации знаменитых "трех препятствий" Дэн Сяопина (вывод вьетнамских войск из Кампучии, вывод советских войск из Афганистана и отвод советских войск от границы с Китаем). С другой стороны, "ветер свободы и гласности" привел к резкому росту популярности СССР и лично Горбачева среди творческой интеллигенции, студентов и простых людей в Китае (портреты Горбачева водители автобусов вешали на ветровые стекла), в том числе к росту изучающих русский язык.

Визит Горбачева в Пекин для официального оформления нормализации отношений с Китаем должен был состояться в мае 1989 года. Однако в начале апреля, буквально за месяц до начала визита, случилось событие, которое поставило под угрозу планы сторон. Прямо на заседании Политбюро ЦК КПК Ху Яобану, тяжело переживавшему свою отставку (по воспоминаниям современников, Ху вообще был человеком очень сентиментальным, часто плакал, в том числе на том заседании, где его обвинили во всех грехах), стало плохо. Через неделю, 15 апреля 1989-го, он умер от инфаркта.

Смерть Ху Яобана буквально всколыхнула студентов. Волнения быстро перешли в массовые демонстрации: 22 апреля, в день похорон Ху, перед зданием ВСНП на площади Тяньаньмэнь собрались уже десятки тысяч.

25 апреля Ли Пэн (замещавший Чжао Цзыяна, который, несмотря на сложившуюся обстановку, уехал с визитом в Северную Корею) вместе с одним из ветеранов – Ян Шанкунем – навестили Дэна, передав ему сообщение городского руководства Пекина, считавшего, что события принимают крайне серьезный оборот. "Патриарх реформ" был крайне возмущен, тем более что ему доложили и о том, что студенты критикуют лично его, Дэна. Он охарактеризовал выступления студентов как "бунт" и "заговор".

Именно так они и были поданы в редакционной статье в "Жэньминь жибао", подготовленной с подачи Ли Пэна. В статье прямо цитировались высказывания Дэн Сяопина, но без указания их авторства.

Статья добавила масла в огонь: 27 апреля только в Пекине в демонстрации протеста приняло участие более 50 тысяч человек. В помощь полиции были переброшены 500 солдат столичного военного округа.

Ветераны партии (Ли Сяньнянь, Ян Шанкунь, Ван Чжэнь и другие) требовали от Дэна принятия жестких мер по подавлению демонстраций, однако последний не осмелился отдать решительный приказ за две недели до приезда Горбачева, который фактически должен был оформить его личный триумф в отношениях с "северным соседом". В результате студенты сочли, что власть "перетрусила" и количество демонстрантов возросло на порядок.

30 апреля в Пекин вернулся Чжао Цзыян, который в своих выступлениях (3 мая в честь 70-й годовщины студенческих демонстраций в Пекине, известных как "движение 4 мая" и на следующий день в Азиатском банке развития) дал совсем другую оценку выступлениям молодежи, заявив, что они "не выступают против основ нашей системы".

Чем более приближалась дата визита Горбачева, тем более обострялись отношения Дэна и Чжао (в ходе личной встречи на квартире у Дэна Чжао Цзыян продолжал настаивать на своей оценке – что студенты выступают против коррупции и за демократию и не нарушают Конституцию) и обстановка в стране. Демонстрации шли уже в 51 городе, а на площади Тяньаньмэнь был разбит палаточный городок и началась голодовка студентов, пытавшихся привлечь таким образом внимание к себе Горбачева.

Приехавший 15 мая советский руководитель на следующий день с утра в здании ВСНП встретился с Дэном, где фактически была закреплена нормализация отношений на китайских условиях (при этом Дэн Сяопин не преминул напомнить гостю о тех несправедливостях, которые Китаю пришлось вытерпеть от Российской Империи и СССР). А вечером того же дня пообщался с Чжао Цзыяном, с которым нашел полное взаимопонимание. Более того, Чжао сам завел речь о студенческих волнениях, заявив, что Китаю, возможно, тоже нужна многопартийная система. А в конце, видимо, чтобы подстраховаться на случай резких мер, объявил о том, что за все в стране отвечает Дэн Сяопин.

Сразу после этого Чжао Цзыян, воодушевленный беседой с Горбачевым, собрал заседание руководства, на котором потребовал опубликовать заявление в поддержку студентов и дезавуировать статью, опубликованную в "Жэньминь жибао". То есть фактически пошел на открытый конфликт с Дэном.

Разумеется, об этом доложили последнему, и тот потребовал всех к себе "на ковер". Утром 17 мая на совещании у Дэн Сяопина Чжао Цзыяна поддержал только Ху Цили (второй его соратник – Вань Ли – находился с визитом в США). Было решено сразу после окончания визита Горбачева ввести военное положение и подавить студенческие волнения. Чжао отказался в этом участвовать и с этого дня был фактически отстранен от власти. Впрочем, он все же предпринял попытку решить дело миром, приехав рано утром 19 мая на площадь Тяньаньмэнь, где число демонстрантов уже перевалило за миллион, и попробовал уговорить их прекратить голодовку и покинуть площадь.

Встреча транслировалась по ТВ, и смотревший ее Дэн не мог сдержать возмущения. Приехавшему к нему Ян Шанкуню он заявил, что с Чжао "покончено", он больше не руководитель.

Эпилог. Дэн Сяопин, дети и Цзян Цзэминь

20 мая в Пекине было введено военное положение, о котором объявил Ли Пэн. К 26 мая к городу были переброшены почти полмиллиона солдат со всей страны. В ответ горожане начали возводить баррикады, а на площади собралось не менее 300 тысяч человек. Студенты были полны решимости обороняться до последних сил, заготовив коктейли Молотова и вооружившись, кто чем мог.

Во второй половине дня 3 мая войска вошли в город и, невзирая на сопротивление, стали продвигаться к площади. Танки прокладывали дорогу солдатам, давя баррикады, велосипеды и людей, пытавшихся преградить им путь (эти кадры, снятые зарубежными корреспондентами, обошли всю мировую прессу). В ответ их забрасывали бутылками с горючей смесью и отлавливали отставших солдат, забивая их палками. К середине ночи войска прорвались к площади и окружили ее, а к утру выдавили оставшихся защитников танками. В это время другие воинские части заняли университетские городки (прежде всего Пекинский университет, еще со времен "движения 4 мая" в начале XX века являвшийся оплотом свободомыслия) и общежития. 5 июня по радио было зачитано сообщение о ликвидации в столице "контрреволюционного мятежа".

Те, кто общался с пекинцами в эти дни, вспоминают, что их основная реакция на события была такой, что "Дэн Сяопин убил наших детей, мы ему этого никогда не простим!". А в первую годовщину этих событий в университетском городке Пекинского университета публично били маленькие бутылочки из-под колы ("сяпин", по созвучию с именем Дэна). Впрочем, еще через год, когда я уже лично общался с некоторыми участниками событий (студентами и преподавателями), их оценка уже изменилась на противоположную, и многие, осуждая жестокость по отношению к студентам, признавали, что это было вынужденной мерой, необходимой для того, чтобы сохранить государство.

И во многом изменению этой оценки способствовали события, произошедшие в СССР и странах Восточной Европы. Те события, о которых мы хорошо знаем и о которых не устают напоминать своим гражданам в современном Китае (книги, посвященные развалу СССР и социалистического лагеря, в крупнейшем книжном магазине Пекина на улице Сидань занимают несколько полок).

Чжао Цзыян на 4-м Пленуме ЦК в конце июня был снят со всех постов и до конца жизни (он умер в 2005 году) находился под домашним арестом.

А лидером партии и главой страны был избран тот самый мэр Шанхая Цзян Цзэминь, который и в 1989-м смог удержать Шанхай от беспорядков (решение назначить именно Цзяна было принято еще в конце мая на совещании Дэна с ветеранами). Цзян Цзэминь пробыл во главе страны до 2002 года, то есть самое долгое время в постмаоистском Китае. Да и сейчас еще оказывает существенное влияние на расстановку сил в китайском руководстве, частично взяв на себя роль скончавшегося в 1997 году Дэн Сяопина.

Андрей Виноградов

Ведущий научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН
3.06.2014