Мир относится к Афганистану, как лечащий врач к тяжело больному, но подающему надежды на выздоровление, ребенку. Но это только одна часть правды. Другая, гораздо более циничная, состоит в том, что мир хотел бы уже как можно скорее избавиться от заботы об этом "ребенке", пусть, мол, займется уже, наконец, самолечением. А лекарства, так и быть, мир предоставит.

Мир устал от Афганистана, но желает ему добра

Отсюда столь снисходительное отношение к характеру второго тура президентских выборов в Афганистане, состоявшегося 14 июня. В любой другой стране, где в день президентских выборов погибло 46 человек, такое волеизъявление признали бы национальной трагедией. Так же оценивал бы событие и остальной мир. Но на Афганистан, где стоимость человеческой жизни все еще невысока, на эти цифры смотрят снисходительно.

Президент страны Хамид Карзай, уже досиживающий в своем офисе последние недели до инаугурации избранного президента, имя которого, впрочем, точно еще неизвестно, главным критерием успешных выборов считает то, что они состоялись.

Трудно с этим спорить.

Карзай гордится афганскими силами безопасности, сумевшими самостоятельно обеспечить проведение этих выборов.

Справедливо.

Правда, при этом афганский президент не стал благодарить международное сообщество и, в частности, ISAF за помощь в подготовке и обучении этих сил. Но не забыл при этом попросить это сообщество продолжать усилия по оказанию помощи Афганистану.

Карзая можно понять, он остается политиком, рассчитывающим сохранить влияние в своей стране, а посему он должен казаться нетерпимым к тем, кого влиятельные афганские оппоненты называют иностранными оккупантами. Но при этом должен употребить еще остающееся свое влияние, чтобы мир не забыл Афганистан.

Что касается самого Карзая, то, несомненно, он войдет в историю, как первый афганский президент, оставивший свой пост добровольно в результате выборов и оставшийся при этом живым. И добавим, - иншаллах(Inshallah – если Аллах пожелает)!

С другой стороны, трудно не согласиться с формулой профессора Алексея Малашенко, согласно которой теперь "Карзай не нужен Афганистану, а Афганистан не нужен Карзаю".

Только одна страна в постсоветской Центральной Азии может сравниться с Афганистаном по критерию проведения демократических выборов, определивших и судьбу уходящего президента, – Кыргызстан. Там третий президент, Роза Отунбаева уступила свой пост, отказавшись баллотироваться на выборах, но осталась в Кыргызстане. Два предыдущих кыргызских президента, Акаев и Бакиев, один за другим, были свергнуты и бежали из страны.

Конечно, если Хамид Карзай тоже останется в Афганистане, то это окажется не только свидетельством гарантий безопасности его клана, но и знаком движения страны к национальному, - межклановому, межэтническому, межконфессиональному и межрегиональному – примирению.

Такой вывод окажется особенно актуальным, если учесть, что наиболее вероятным победителем второго тура выборов окажется Абдулло Абдулло, по происхождению считающийся наполовину таджиком, наполовину пуштуном, за которого голосовали подавляющее большинство непуштунского населения страны. Есть опасность того, что если победа Абдулло будет выражаться в незначительном перевесе голосов над своим противником, бывшим министром финансов в первой правительстве Карзая, пуштуном Ашрафгани, то это может вызвать серьезные протесты сторонников последнего. Ответной реакцией на это может оказаться решительная поддержка, которую окажут Абдулло Абдулло хорошо организованные этнические меньшинства Афганистана, -таджики, узбеки, туркмены, хазарейцы, что грозит новым витком дестабилизации в донельзя измученной 35-летней войной стране.

Чтобы оценить опасность такого сценария, достаточно вспомнить трагический период кровавой гражданской междуусобицы в Афганистане середины 1990-х, когда против президента, этнического афганского таджика Бурханиддина Раббани и его соплеменника Ахмад Шаха Масуда, воевали бывшие соратники по джихаду против советской интервенции, пуштун Гульбеддин Хекматиар, а затем и взлелеянная пакистанской межведомственной разведкой главная ударная сила афганских пуштунов – Талибан.

Поэтому исключительно важным представляется ответственное поведение проигравшей стороны на выборах: достойное признание своего поражения станет триумфом зрелости афганских элит. И положит начало вполне демократическому процессу строительства полиэтнического гражданского общества в Афганистане.

Правы те аналитики, которые считают, что афганским лидером вряд ли окажется политик с выдающейся харизмой, что как раз и станет залогом стремления к национальному компромиссу, который в условиях Афганистана исключает возможность возникновения авторитарного режима.

Не вызывает сомнения, что стабильный режим в Афганистане в интересах России и если такую стабильность обеспечит укрепление там демократии, то и Москве следует поддерживать этот курс. Судя по тем сигналам, что идут ныне из Кремля, там не испытывают какого-либо явного желания вмешиваться в происходящее в Афганистане. И не суть важно по какой причине это происходит: из-за отсутствия геополитических амбиций или экономических интересов, а может быть, из-за еще не изжитого в России "афганского синдрома" (усталости и трагической памяти о советской войне в Афганистане 1979-1989 годов), - главное, что это не лишает Москву возможности в будущем быть востребованной в качестве дружественной державы.

И, наконец, последнее. Если исходить из того, что в Москве искренне надеются на возвращение Афганистана в мирное и стабильное русло, то хочется верить и в то, что эта страна перестанет здесь рассматриваться через призму сиюминутной конъюнктуры отношений с Вашингтоном. К сожалению, именно такой подход Москвы до сих пор приводил к двусмысленному толкованию интересов России в Афганистане. Еще несколько лет назад главной претензией Кремля значилась отсутствие четкого графика вывода американских войск из Афганистана. Затем, когда эти сроки администрацией Обамы были названы, Вашингтону были предъявлены другие условия: отчитаться за мандат, полученный на операцию в Афганистане от Совбеза ООН. Теперь, когда предстоящий в ближайшие год-два вывод войск США и НАТО становится реальностью, в Москве называют это решение преждевременным и не отвечающим интересам обеспечения стабильности в Афганистане.

Столь очевидная непоследовательность позиций вызывает неловкость. Впрочем, вероятно, мы слишком требовательны к политикам…

Аркадий Дубнов, 30 июня 2014