Мировой триумф либеральной демократии, провозглашенный в начале 1990-х американским философом и политологом Фрэнсисом Фукуямой, был с тех пор многократно опровергнут, пишет в комментарии для Die Presse Ульрих Бруннер. По его мнению, Россия осознает важность демократических ценностей не раньше, чем через несколько десятков лет.

"Какими воодушевленными речами были встречены восстания в североафриканских государствах! Диктаторы были свергнуты, но затем наступило то, что часто следует за восстаниями против деспотов: хаос и анархия. А затем к власти вновь приходит сильный лидер, вроде генерала аль-Сиси в Египте. Эту модель можно было видеть в действии еще во времена Французской революции, - отмечает Бруннер. - Свершившаяся во имя высоких целей "свободы, равенства и братства", она утонула в крови, из которой затем появился на свет новый мощный самодержец - Наполеон".

"Внешняя политика Запада ориентирована на универсальность демократии и прав человека. При этом, правда, наблюдается вопиющее расхождение между желаемым и действительным. В других культурах действуют иные системы ценностей, чем на Западе. Невозможно навязать демократию обществам, пребывающим во власти архаических моделей мышления. Для демократии требуются культурные предпосылки, и это нельзя просто взять и перепрыгнуть", - продолжает автор.

"Выборы сами по себе не делают страну демократической. Диктаторы время от времени тоже устраивают выборы. С демократией неразрывно связаны независимость правосудия, свобода СМИ и соблюдение прав меньшинств. Кроме того, монополия на насилие должна быть в руках государства, а не племенных вождей или олигархов, - отмечает Бруннер. - Для государств, в которых эти самоочевидные вещи частично отсутствуют, политологи придумали определение "гибридная демократия".

"Рассматривая процесс трансформации бывшей советской империи, следует отличать страны, входившие непосредственно в СССР, от тех, которые находились под влиянием Москвы. Из числа последних Польша, Чехия и Словакия показали себя стабильными демократическими государствами. В случае же с Венгрией, Румынией и Болгарией налицо недостатки местной демократии: это в каком-то смысле гибридные демократии", - говорится в статье.

"В большинстве стран бывшего Советского Союза внедрение демократии с треском провалилось. Только страны Балтии примечательным образом развились в стабильные демократические государства. Видимо, гражданское общество, без которого демократии не бывает, было в Балтии настолько сильно, что пережило и коммунистическое господство. Станут ли в обозримом будущем Украина и Грузия чем-то большим, чем гибридные демократии? Никто не знает".

"Как рассказывают европейцы, давно живущие в России, распад Советского Союза представляется "крупнейшей геополитической катастрофой XX века" не только Путину, но и значительной части россиян. Внимательные наблюдатели сравнивают настроения в России с травмой, которой стал для немцев Версаль. А "травмированные" нации ищут спасителя. Немцы нашли Гитлера, русские - Путина. Тем не менее, ставить на одну доску Путина и Гитлера некорректно, - подчеркивает автор: - похожи только исторические события".

"Люди нередко слепо следуют за своим спасителем. В этой ситуации возникает запрос на внешнюю политику с чувством меры, - говорится далее. - Раз уж Барак Обама в состоянии пожать руку королю Саудовской Аравии, одному из самых страшных деспотов мира, ему следовало бы снова начать диалог и с Путиным".

"Наши демократические ценности, разумеется, не могут быть предметом дискуссий. Внутри ЕС нужно делать все возможное для их продвижения. Однако за пределами ЕС в обозримом будущем возможно добиться, самое большее, мирного сосуществования с автократическими странами и диктатурами, - считает Ульрих Бруннер. - Демократизация, чтобы быть успешной, должна развиваться изнутри. Как говорил Вилли Брандт: изменение через сближение! В России этот процесс, как кажется, займет десятилетия. Для клановых обществ, в которых доминантой является религия, нужно, пожалуй, закладывать столетие. Все остальное - подмена действительности желаниями".

2 июля 2014 г.
Ульрих Бруннер | Die Presse