Ксения Диодорова: Чорхона очень поразила с точки зрения этнографии

Российский фотограф Ксения Диодорова, прожившая зимой целый месяц с жителями Бартанга на Памире, рассказала интернет-порталу "Россия для всех" о своем проекте "В холоде", зачем забралась так далеко, как встретили местные жители и почему ей не понравился памирский ширчой.

Долина Бартанг расположена на высоте 3 тыс. м над уровнем моря в горах таджикского Памира. Российский фотограф Ксения Диодорова весь январь прожила там и снимала долину и людей, чтобы понять, кто они - мигранты, которые приезжают в Россию на заработки. В результате она собрала целую серию под названием "В холоде", создала мультимедийный интернет-проект по итогам поездки и собирает средства на публикацию большого альбома-книги.

О своем проекте "В холоде", причинах поездки в такую даль, встречах с местными жителям и почему ей не понравился памирский ширчой, она рассказала интернет-порталу "Россия для всех".

- Мигранты из Таджикистана в Россию едут из всех регионов, но вы выбрали именно Горно-Бадахшанскую автономную область и Бартанг. Почему?

- Я два года вынашивала идею сделать проект про трудовых мигрантов. Было несколько заходов к этой задаче, один из которых - снимать постановочные портреты женщин–трудовых мигрантов . Нужен был какой-то ход, который бы изменил восприятие, потому что восприятие мигрантов - это клише. Про них всегда говорят в общем, "они", и вот от этого хотелось уйти и привнести взамен какую-то идентичность и персонифицированность. Этот проект про толерантность. Это первое.
Второе - это горы. Я не могу жить без них, и как минимум два месяца в году живу в горах. Это не значит, что я отдыхаю. Я работаю, но просто в горах. Море - это не про меня.

И третьим судьбоносным моментом стало знакомство с антропологом Тохиром Каландаровым, который буквально заразил меня Памиром.

- То есть до этого вы не слышали об этом месте?

- До этого я никогда не была на Памире. Естественно, я была наслышана о нем, но толком ничего не знала, а Тохир его для меня открыл.

Именно Бартанг я выбрала потому, что там плохие дороги, а где плохие дороги, туда медленнее доходит цивилизация, соответственно, больше остается традиций.

Еще один важный момент про изоляцию в горах. Это было года полтора назад. Я оказалась в Грузии в одной горной деревне, которая из-за снега зимой оказывается изолированной, и кто может - уезжает в города, а кто не может - остается там на 4-5 месяцев. Даже в марте они еще отрезаны от остального мира. У меня была мысль заточиться и жить вместе с 5-6 людьми эти несколько месяцев, просто снимать вот такое медленное время. Это должен был быть мультимедийный проект, который передал бы тягучесть времени. Вот такая была мысль.

Как это часто бывает, идеи имеют обыкновение укладываться в голове слоями, смешиваясь с какими-то событиями в жизни, и потом выходят в новой форме. В итоге все это слилось, и получился такой проект про холод, а на самом деле про тепло.

- Откуда шло финансирование, ведь это довольно-таки дорогая поездка?

- Финансирование идет так: я иду в ближайший банкомат, снимаю деньги и финансирую свой проект (Смеется). То есть до сих пор все финансирование идет из моих средств.

Неделей ранее Ксения Диодрова приняла участие в первом эфире совместного проекта интернет-портала "Россия для всех" и радиостанция "Столица FM" - "Жажда жизни", в рамках которого можно услышать истории людей разных национальностей, приехавших в Москву или в Россию издалека, которые не только смогли преодолеть сложности, связанные с переездом и ассимиляцией, но и добились успеха, а также помогают другим освоиться в новой среде.

-Тогда такой вопрос: зачем вам это надо? Ведь это все-таки трудная задача, и изданием одной книги тут не обойтись, так как отношение людей к мигрантам от этого не изменится...

- Аудиторию этой одной книги можно разделить на три категории. Первая - это близкие мне по духу люди, которые придерживаются таких же взглядов, как я, и им ничего не надо объяснять про толерантность, но они никогда не думали, что можно заниматься этим вопросом. Для многих, думаю, этот проект может стать некой почвой, на которой возникнет цепная реакция и какие-то новые инициативы. Было очень приятно, когда после презентации этого проекта, где многие были с детьми, на следующий день мама одной девочки написала на своей страничке в Facebook, что "после Ксюшиной лекции, выходя из маршрутки, Злата особенно чувствительно сказала водителю "До свидания!"". Это тоже важный результат.

Вторая категория людей - это просто те, кто готов воспринимать и слушать, кто раньше, может быть, не задумывался сильно об этом.

Я не жду, что люди, которые называли таджиков чурками, изменят свое отношение. Это утопия, и я это понимаю. Это как раз третья категория людей, на которых практически невозможно влиять. Действительно, тут нужна комплексная программа, причем поддерживаемая с разных сторон, поэтому моей целью было создать художественный альбом - такой хитрый ход, чтобы люди через визуальное искусство погружались в эту историю, заходили в нее через картинку, и подсознательно, даже не задумываясь об этом, у них внутри будет что-то поворачиваться.

Единственное, книгу издать на свои деньги не получится, потому что это уже существенный бюджет, и я ищу поддержки. Более того, есть такая задумка, что когда эти книги будут продаваться и пойдут какие-то деньги, исходя из ситуации будем отправлять героев погостить домой, потому что многие из них вообще не видели своих детей и не были дома по семь лет. У них нет возможности накопить на билет 600-700 долларов, все заработанное они отправляют домой.

Читайте также: Объем денежных переводов из России в Таджикистан сократился>>

Автор альбома "В холоде" Ксения Диодорова на презентации проекта

А по поводу того, почему я занимаюсь этим, а не еду на две недели в Грецию (смеется)... Ну просто мне это интересно. Я думаю, что такими вещами нужно и важно заниматься. В нашей дизайн-студии, которой вот уже восемь лет, так принято, что мы два месяца в году куда-то уезжаем и работаем там. В январе у нас отпуск, и я решила, что поеду на Памир, потому что надо же что-то снимать. А так фотографирование не является моей профессией, я не зарабатываю этим деньги.

- Вы уже собрали треть суммы. Интересно, кто больше поддерживает ваш проект, кому это интересно?

- Я могу сказать, что, к моему удивлению, среди спонсоров в настоящее время практически нет таджиков. Я, конечно, имею в виду не трудовых мигрантов, а крепко стоящих на ногах людей. Мне казалось, что их там должно быть больше. Среди 88 человек буквально два таджика. Значительное количество - питерцы и москвичи, но это было предсказуемо. Большую часть спонсоров я не знаю: может, человек 10 из тех, кто знает меня лично, и 10-15, в том числе коллег, наших заказчиков, которые узнали о проекте через соцсети и вот поддерживают.

Какая-то часть людей связана с фотографией - профессиональная консолидация, это очень приятно. Также там есть спонсоры, связанные с этнографией и антропологией, а в основном это просто обычные люди.

- Как проходила коммуникация с вашими героями, их семьями? Обычно людям очень трудно рассказывать о своей жизни, хотя таджики - коммуникабельный народ.

- У меня были проекты гораздо сложнее с точки зрения коммуникации. Например, цыгане. Я знала, что в горах скорее всего не будет так трудно, потому что люди в такой деревенской горной среде более открыты: у них не звонит мобильный, они не проверяют почту, не изображают, что очень заняты и ты им мешаешь. Плюс это Таджикистан, где все люди очень гостеприимны и хотят помочь.

Я, естественно, рассказывала, зачем все это нужно, что будет в итоге и почему я этим занимаюсь. Проблема отношения к трудовым мигрантам известна всем. Люди очень четко понимали, что я делаю, и поэтому никто не реагировал негативно. Они, скорее, сами говорили, что я для них делаю полезное дело, сами предлагали помощь. Это говорили абсолютно все.

Поэтому, что касается коммуникации, действительно было искреннее участие, неформальное от всех. Я в каждом кишлаке жила по 3-4 дня. Поскольку я приехала из России, то я для них была еще и связующим звеном - ведь я приехала оттуда, где их дети. Позже я начала фотографировать родителей, чтобы передать их детям. Действительно трудно было фотографировать не на Памире, а здесь, в России. Во-первых, мигранты заняты практически с утра до ночи и без выходных. Во-вторых, домой им трудно приглашать, так как там 10 человек и вечером все хотят есть и спать, а тут какая-то непонятная девочка, может, из ФМС не дай бог. Было очень трудно, но моим пропуском стали фотографии родителей. Когда я давала их, отношение совершенно менялось, напряжение и страх исчезали. С большей частью героев, живущих в Питере, мы регулярно говорим по телефону. Они спрашивают меня, не нужна ли помощь. Мы уже и без съемок можем просто посидеть, поговорить и попить чаю.

- После Памира уже ширчой, надеюсь?

- Вот ширчой - единственное, что мне не понравилось на Памире.

- А вы были готовы к тому, что на Памире дом состоит из одной огромной комнаты, где все дружно и живут?

- Очень хорошо, что вы понимаете, о чем речь, и задаете мне эти вопросы, которые мне никто не задавал. На самом деле нет, я не была готова к этому. Когда ночью у нас сломалась машина на пути из Душанбе (это было в Рушане), зашли в один из домов. На следующий день должна была быть свадьба, и я очень торопилась туда, так как понимала, что в этом месяце свадеб больше не будет, потому что зима, а тут мы еще и задерживаемся.

Читайте также: В Москве появятся пункты выдачи таджикских загранпаспортов>>

Автор альбома "В холоде" Ксения Диодорова с пилотным изданием

И вот зашли мы, уставшие и голодные, в дом и перебудили там всех. Получилось неловко. Я еще понимаю, что мужчины все будут храпеть, а у меня живот заболел, и туалет на улице, а там минус, плюс я очень долго не могла согреться, потому что сильно замерзла еще в машине... В общем, ложилась я спать, дрожала вся и понимала, что нелегко мне будет. Но на второй день я ко всему этому уже привыкла. Единственное, что меня может беспокоить, это храп (смеется). На свадьбу в итоге успела. Я и в Москве была на памирской свадьбе, тоже снимала.

- Вы обратили внимание на дизайн памирского дома?

- Да, но меня он заинтересовал не как фотографа, а с точки зрения конструкции. Поскольку я по образованию дизайнер, то вот это отверстие, чорхона [четырехступенчатый свод памирского дома], система поворота, расчеты ее периметра, то, что это действительно работает как уникальная вытяжная система, которую я не видела раньше... Это одна из вещей, которая меня больше всего поразила с точки зрения этнографии. Сколько мы ни сидели дома, мужчины могли курить, а женщины готовить на открытом огне, буржуйка дымить, и никакого запаха не было. Потрясающее устройство.

- Какие у вас остались впечатления после этой поездки? Чтобы я еще раз, ноги моей больше?.. Или все же есть положительные?

- Мне на Памире понравилось все, и это был один из самых счастливых месяцев в моей жизни. Я очень хочу туда вернуться. Просто сейчас у меня не получается, но как закончу книжку, сразу же поеду. Если не получится поехать в августе, то снова зимой поеду, за что меня опять будут ругать все бартангцы. Они считают, что это полная дурость - приезжать зимой, а не летом. А я говорю: нет, мне нравится зимой, потому что цвет совсем другой, это Брейгель. Действительно, некоторые вот сейчас смотрят фотографии и говорят: это же Брейгель. Это намного глубже и тоньше, чем все зеленое.

- По приезде из Таджикистана у вас лично как-то изменилось отношение к мигрантам?

- Моя цель изначально была - показать ту среду, но изменить отношение тут...

Мы на улице встречаем трудовых мигрантов, но ничего не знаем о них. С детства наши бабушки и дедушки или родители, когда мы знакомимся, первым делом спрашивают, кто его родители, из какой он семьи. И задача была - показать родителей этого человека, его дом, семью, традиции, в которых он вырос. Понятно, что он уже не является прямым носителем, потому что с каждым поколением традиционность все больше и больше будет уходить, поэтому этот проект не этнографический. Тем не менее очень четко видно, что какие-то убеждения, мировоззрение во многих героях впитаны вот с этой землей, этой культурой. Может, они не проявляются в какой-то сильной религиозности, излишней обрядности, но то, как человек воспринимает мир, - это часть культуры.

Читайте также: Бесплатное приложение по русскому языку для мигрантов улучшили>>

Есть масса вещей, которые могут обогатить русскую культуру, в том числе и в подходе к жизни, общении между людьми. Вы спрашивали, почему я занимаюсь такими странными вещами. Я занимаюсь этим в первую очередь потому, что это опыт. Понятно, что в данном проекте есть социальная задача, но лично для меня это еще и опыт. А месяц на Памире был самым легким периодом в этом проекте, потому что снимать еще семь месяцев здесь, в Питере, а после съемок нужно еще, чтобы этот проект жил. Поиск средств на издание книги, чтобы ее кто-то видел, - это самое сложное в этом проекте. Для меня такие поездки - знание, новый взгляд, так как у каждой культуры есть свое сердце, ствол, из которого она прорастает в этот мир. И чем больше ты этих стволов в себя впитываешь, тем крепче становишься.

- Планируете ли другие работы, связанные с мигрантами из Центральной Азии, с Таджикистаном, например?

- У меня в планах два проекта, один из которых я сделаю точно только на основе какого-нибудь финансирования, потому что мне это не очень интересно как фотографу. То есть это проект, который может выйти также в форме книги, которая раскрывала бы природные ценности Бадахшана для привлечения туда туризма. Этот проект мне интересен только с той точки зрения, что благодаря ему людям там станет лучше. Ведь с приходом туда туристов будет развиваться инфраструктура, дороги, появятся деньги и работа. То есть рассказать людям о красоте Памира, существовании целебных источников, Сарезском озере, трекинговых тропах, жителях, конечно. В той же Индии, в Гималаях, все это развито и дает какую-то жизнь населению. На Памире это тоже все есть, но надо просто показать. Несколько раз, когда я ехала по горной дороге, я четко осознавала, что это были самые красивые 2 секунды в моей жизни.

Вот это был бы очень полезный проект для людей, поэтому я готова его делать, но он требует больше денег, так как все нужно делать с проводниками, много переездов и так далее. А так я не люблю снимать природу, мне это не очень интересно.

Этот проект должен быть интересен не только мне, но и тем людям, которые будут этим заниматься, которые готовы открывать те же самые хостелы, потому что на Памир приезжает очень много туристов из Германии, Канады на охоту, например. То есть это все можно делать и развивать. Пока никто не развивает и не вкладывает в это деньги, но я надеюсь, что это произойдет.

А второй проект связан с продолжением темы, которая открылась для меня во время проекта "В холоде", а именно темы разорванных родителей и детей. Изначально я снимала не про это, а снимала про детей здесь и их родителей там. В итоге я поняла, что и у этих детей есть свои дети, которые живут там и не видят своих родителей годами, а некоторые и вовсе их не видели никогда. Ведь как случается? Жена беременеет, едет домой, рожает, оставляет ребенка родителям и приезжает обратно, а отец его даже не увидит минимум 3-6 лет, поэтому идея второго проекта заключается в том, чтобы снимать мать и ребенка.