Новая Чечня
Драконовы меры китайского правительства в Синьцзян-Уйгурском автономном округе лишь разжигают пламя народного восстания. Руководству Китая следует изменить тактику.
Редакционная статья
Антитеррористическая операция в городе Урумчи Синьцзян-Уйгурского автономного округа

Уйгуры в Китае никогда не чувствовали себя особенно свободно. Синьцзян, регион, в котором когда-то преобладали тюркские мусульмане, против собственной воли оказался в составе Китайской империи. Повстанцы из разных его уголков даже основывали независимые республики. Одна из них, весьма недолговечная, в 1949 году была развалена Коммунистической партией. С тех самых пор власти Пекина, расположенного в тысяче миль (1600 км) на восток от Синьцзяна, пытаются заставить регион молчать. Пока у них это получается плохо. Правление Си Цзиньпина рискует попасть в трясину этнического раздора. Синьцзян может стать китайской Чечней.

В течение последних десятилетий партия старалась укрепить свой контроль над регионом при помощи определенной тактики. Прежде всего, она поощряла массовые миграции ханьцев (китайцев) в Синьцзян из других частей Китая. Она также вложила большие суммы денег в инфраструктуру и расширяющееся производство провинции, при этом образовавшиеся в результате этого рабочие места достались преимущественно китайцам, которые на данный момент составляют 40% от 22-миллионного населения региона. Помимо всего прочего, партия весьма жестко реагирует на малейшее недовольство со стороны уйгуров.

Но скрыть недовольство не получается. Последние несколько дней были в Синьцзяне самыми кровавыми со времен стычек в столице провинции, городе Урумчи, где в 2009 году погибло около 200 человек. По предварительным данным, почти сотня людей была жестоко убита. Среди мертвых – 59 предполагаемых террористов, застреленных полицией близ Кашгара, главного города на юге Синьцзяна с высокой концентрацией коренного населения и самой слабой экономикой. Эти уйгуры, по-видимому, атаковали полицейские участки и нападали на китайцев. Тогда же неподалеку от главной городской мечети ударили ножом поддерживающего правительство имама, после чего тот скончался.

Когда проливается кровь, правительство действует бескомпромиссно, его риторика сосредотачивается на опасностях джихадизма. В мае, после нападений уйгуров на государственные и гражданские объекты в Синьцзяне и других регионах Китая, г-н Си заявил о необходимости в "стенах из меди и стали" и "сетях, расставленных от земли до неба" для того, чтобы поймать "террористов". Партия винит в подобных атаках исламистских боевиков, проникающих в Китай из Центральной и Южной Азии, особенно из таких стран, как Афганистан и Пакистан. Она также часто утверждает о том, что уйгуры живут в полной гармонии с китайцами ("как гранатовые зерна", как говорит об этом глава страны).

Вся беда в том, что действия правительства могут в конце концов привести к тому, что такая риторика станет реалиями жизни – джихадизм ляжет в основу уйгурской воинственности. На данный момент уйгурские выступления и атаки (надо сказать, совершенно неумелые) питает в основном клубок мелких обид: редко бывает такое, что преступники вооружены чем-либо, помимо ножей. Но в течение последних месяцев характер их действий изменился. Радикальные уйгуры стали действовать за пределами региона, их акции в чем-то обрели черты международного джихадизма – вспомнить хотя бы террористов-смертников и беспорядочные убийства мирных граждан.

Все это чудовищно. Однако существует подтверждение тому, что деспотичная политика Китая по отношению к Синьцзяну радикализирует некогда толерантную культуру. Уйгурские активисты за границей заявляют о том, что последние акты насилия в Кашгаре никак не связаны с терроризмом; наоборот, их причиной послужили попытки полиции привести в исполнение принятые правительством законы, запрещающие поститься в Рамадан.

От Судана до Западного берега реки Иордан всем ясно: как только религия оказывается замешанной в конфликте, урегулировать его становится труднее. Сходство ситуации с тем, что было в Чечне, должно пугать г-на Си. Националистическое восстание на Северном Кавказе в 90-е годы было жестоко подавлено, и это, в свою очередь, породило мощное исламистское движение. С тех пор Чечня является оплотом джихадистов и гноящейся раной России.

О переменах

Многое говорит о том, что г-н Си все же понимает суть проблемы. В мае он созвал первых лиц партии для того, чтобы вместе обсудить положение вещей в Синьцзяне. На этом собрании они признали, что необходимо увеличить уровень занятости среди уйгуров, особенно на юге региона. В итоге государственным предприятиям Синьцзяна было сказано, что, по меньшей мере, четверть их работников должны составлять уйгуры и другие национальные меньшинства. Еще одним важным пунктом является образование уйгуров: в недавнем времени власти начали работать над проектом первого полнофункционального университета Кашгара.

Все эти меры необходимы, но их недостаточно. Важно уважать религиозные традиции уйгуров, чтобы посещать Мекку могли все мусульмане, а не только те, которым это разрешило государство. Можно также развивать образовательные проекты на уйгурском языке, разрешить людям общаться на нем на работе. Г-ну Си следует распустить Синьцзянский производственно-строительный корпус, управляющий обширной сетью поселений, в которых доминируют ханьцы.

Китайское правительство должно прекратить преследовать умеренных уйгуров, которые не стремятся вступать на путь джихадизма и поэтому возмущены репрессивными мерами государства в их отношении. Так, на фоне кровавой бойни последних нескольких дней власти выдвинули официальные обвинения в сепаратизме против ведущего уйгурского экономиста, Ильхама Тохти (Ilham Tohti). "Все меньше людей осмеливается открыто выражать свое мнение" об этнической политике в Синьцзяне, – пожаловался г-н Тохти. Если Пекин не хочет, чтобы Синьцзян стал оплотом экстремистов, лидер Китая должен разрешить таким людям, как г-н Тохти, высказываться, а не закрывать им рты.
Оригинал публикации: A Chechnya in the making
Опубликовано: 09/08/2014

("The Economist", Великобритания)