"Когда мне еще не было 16 лет, я жил с агентами британской МИ5, близко познакомился с французской разведкой, не раз бывал на допросах в комиссариате на набережной Орфевр. В 40 лет я стал шпионом ЦРУ, в 46 лет - агентом Моссада. В перерыве между двумя этими миссиями я убил человека. После выхода этой книги безумные фанатики, которые сейчас заправляют всем на земле моих предков, в стране, которой мой дед руководил 37 дней, вероятно, приговорят меня к смерти". Вот, что рассказывает Джаханшах Бахтияр в книге "Я, иранец, шпион ЦРУ и Моссада".

18 октября 2004 года. Я спускаюсь вторым по трапу самолета. Захожу в аэропорт Мехрабад. Приближаюсь к иммиграционному бюро. Женщина в парандже внимательно изучает мой паспорт. Он еще девственно чист, без единой отметки. Она рассматривает мое лицо, печатает мое имя на компьютере, ставит штамп в паспорте и протягивает его мне обратно. "Добро пожаловать!" Такого я, честно говоря, даже не ждал.

Я забираю чемодан, в котором лежит ноутбук. Перед отлетом я удалил всю информацию: там нет ни одной папки, ни одной фотографии. Мне еще неизвестно, что все это на самом деле совершенно бесполезно: с жесткого диска нельзя ничего по-настоящему стереть. Стеклянные двери распахиваются. Я вдыхаю не поддающийся описанию, единственный в своем роде запах, запах Ирана. В последний раз я вдыхал его тридцать лет назад. Поэтому я дышу полной грудью. В голове вспыхивают картины из детства. Меня дожидаются родственники. Я наклоняюсь, чтобы поцеловать тетю.

Она отворачивается. "Не нужно меня целовать!" Это было бы плохо воспринято.

Я узнаю новые обычаи моей родины. Так, например, мужчина не может сидеть один в машине с женщиной, если та ему - ни мать, ни сестра, ни жена. По дороге из аэропорта на глаза попадается башня Азади, наша Эйфелева башня. Когда мне было восемь лет, она казалась мне просто огромной. Сейчас я назвал бы ее маленькой. Пешеходы расхаживают по проезжей части, а машины заезжают на тротуары. И никто ничего не говорит, жалоб нет. Кругом полный бардак, но все давно с ним смирились. На следующий день такси везет меня к дому дедушки. Но никакого дома там больше нет. Теперь на его месте возвышается 12-этажный жилой блок. Мы объезжаем район. Я совершенно не узнаю улицы. Имена на домофонах ничего мне не говорят. Я чужак у себя дома. Я плачу.

- Почему вы плачете, господин? - спрашивает меня водитель такси.

- Долгая история...

- Хотите посмотреть что-то еще?

- Пожалуй, на сегодня достаточно. Будьте добры, отвезите меня обратно в гостиницу.

Первые несколько месяцев днем я бездельничаю, но по вечерам всегда очень занят. Я получаю по два приглашения в день. Я становлюсь развлечением для доброго тегеранского общества. Подумать только! Внук самого Шапура Бахтияра. И каждый из собеседников сначала всегда задает мне такой вопрос: "Как же тебя пропустили в страну?" Потом начинаются расспросы о жизни дедушки, о том, как ему жилось в большом доме в Сюрене и т.д. Помимо воспоминаний о моей семье, самые обеспеченные люди живут прошлым. Эти уцелевшие свидетели исламской революции носят деловые костюмы, попивают коктейли и делают вид, что страной до сих пор правит шах. Но их вечеринки печальны. Я же пользуюсь возможностью, чтобы получше познакомиться с теперь уже неизвестным мне Ираном. Те, кто еще окончательно не затерялся в прошлом, сгибаются под грузом проблем настоящего. Разговоры крутятся вокруг инфляции, недвижимости, бюрократических проволочек и т.д. Я отмечаю профессии собеседников в надежде найти кого-то интересного.

Увы, все это - по большей части представители свободных профессий, и я отчаиваюсь найти кого-то приближенного к власти. Мне нужен кто-то из духовенства. Но на таких вечеринках его не сыскать днем с огнем. В отличие от доступных женщин. Когда женщина переступает порог дома, где проводится прием, она преображается, сбрасывает хиджаб, открывает декольте, укорачивает юбку. Она без страха заигрывает с мужчинами. Меня предупреждали, что заграничные гости для них - самые желанные цели. Раз я внук известного человека, банкир из Монако и Лондона да еще и холостяк, то внимание к моей персоне было ожидаемым. Но не до такой же степени.

Я ощущаю себя настоящим Брэдом Питтом. Меня засыпают вопросами: "Сколько ты тут еще пробудешь?" "У тебя есть девушка?" "И давно вы вместе?" "Она много значит в твоей жизни?" Поначалу меня все это немного смущает. Разговор очень быстро принимает интимный оборот, отношения развиваются просто стремительно. Дело в том, что в полночь гости расходятся. С часа ночи полиция усиливает дорожный контроль. Если женщина одна, ее будут постоянно останавливать. В первую очередь полицейские проверяют, нет ли у нее в сумочке презервативов. Поэтому вечеринки начинаются уже в 19 часов, а женщины без раздумий переходят "в атаку".

Главная цель - обменяться номерами телефонов. На первом приеме ко мне подходит молодая женщина на высоких шпильках. Мы говорим о моей учебе, английских университетах. Она: "Моему младшему брату хотелось бы туда поехать. Можно я дам вам мой номер? Вам будет не очень сложно мне позвонить? Я бы передала трубку брату, чтобы вы рассказали ему об Англии?" Когда я перезваниваю ей, как договорились, ни о каком брате уже не идет и речи. У нас завязываются отношения, но сначала мне нужно найти квартиру. Встречи в гостинице полностью исключаются, а у женщины нет права жить одной. Поэтому рандеву проходят дома у мужчины, во второй половине дня.

Таким образом, женщина может объяснить отсутствие в семейном доме пробками или шопингом. Нужно учитывать каждую мелочь. И когда я иду с другом на вечеринки гомосексуалистов (между нами, лучшие в Тегеране) ди-джей ставит техно и иранский хип-хоп с критикой власти, но исключительно в подвалах частных домов, дабы заглушить звук. Чтобы избежать неприятностей, геи дают взятки начальнику местной полиции, и тот отправляет свои патрули, которые не пускают на место событий сотрудников других отделений и служб. Кроме того, меня удивляет активное употребление наркотиков, в том числе и на куда более сдержанных вечеринках, чем гомосексуальные оргии. В детстве я, конечно, видел, как взрослые принимают опиум, но здесь - совсем другое дело. По рукам постоянно ходят "косяки". Почти все гости приносят собственные наркотики, и женщины вовсе от них не отстают. Сам видел, как кто-то весь вечер отсыпал на кухне кокаиновые дорожки. Экстази кругом особенно много. Люди глотают таблетки на виду у всех - вне зависимости от положения в обществе. И, поверьте мне, в тех таблетках вовсе не аспирин!

Спиртное, понятное дело, тоже течет рекой. В первую очередь, текила. Сейчас она - последний писк моды. Вы еще не успеваете толком снять пальто, как вам в руки суют соль с лаймом и заставляют выпить "шот", чтобы лучше прочувствовать обстановку. Затем все переходят на самогон местного производства. Мерзейшее пойло... Официально любой алкоголь в стране - под запретом, а женщины не имеют права находиться рядом с мужчинами с открытым лицом. Но ночью вдали от цензоров все кошки серы...

Джаханшах Бахтиар - преуспевающий бизнесмен, внук бывшего премьер-министра Иранского шаха Шапура Бахтияра.

Оригинал публикации: Drogue, drague, alcool, femmes, homosexualité... Téhéran, la débauchée

Опубликовано: 16/08/2014

("Atlantico", Франция)
Джаханшах Бахтиар (Djahanshah Bakhtiar)