Stratfor. От Ататюрка к Эрдогану: Турецкие геополитические амбиции. Курдский фактор и "синхронный" Путин

12 августа 2014 года на американском информационном ресурсе Stratfor была опубликована статья Роберта Д. Каплана и Ривы Бхалла "Турецкие геополитические амбиции".(1) Означенная публикация является аналитической репликой на состоявшиеся 10 августа в Турции президентские выборы, на которых убедительную победу одержал турецкий лидер Реджеп Тайип Эрдоган. В статье Каплана и Бхаллы рассматриваются изменения в геополитической стратегии Турции на протяжении последней четверти века. Особое внимание уделено проблемам, с которыми Анкара сталкивается в своей политике на Ближнем Востоке. Авторы констатируют, что главной внутри- и внешнеполитической проблемой для режима Эрдогана в Турции стали курды.

В целом, в случае с Турцией эпохи Озала и Эрдогана, речь идет о возвращении этой стране цивилизационной идентичности. Османская и Российская империи хронологически возникли в одно время - в ХV веке. Общим для них, несмотря на фундаментальные религиозные отличия, стали византийское наследие и отношение к тюркским этническим компонентам. Обе империи, и Османская, и Российская воспринимались в Европе, как внешние и враждебные, экспансионистские силы. И Турция, и Россия в восприятии европейцев коренным образом чужды Европе. В ХХ веке обе страны - и Турция (с 20-х годов), и Россия (90-е годы) в попытке отказа от имперского наследия и внутренней стабилизации попытались сблизиться с Европой через провозглашение своего тождества с ней. Впрочем, сама Европа это тождество не признала и смотрела на происходящее, как на закономерный казус в становлении своей периферии. Однако, помимо прочего, процесс со временем привел к очевидному кризису цивилизационной идентичности и в Турции, и в России. Интересно, что авторы статьи в Stratfor видят синхронность в политических и культурных процессах в Турции и в России, призванных этот кризис преодолеть.

Избрание Эрдогана в качестве президента Турции означает, что эта страна делает стратегический выбор, который отдаляет ее от Европы. Идеология кемализма, превращавшая Турцию в периферию Европы, пересматривается. Высокая степень неопределенности в отношении вопроса о вступлении Турции в ЕС переходит в разряд определенности. При этом выбор, который можно было предсказать заранее, был сделан самими европейцами. Граждане Евросоюза демонстрируют, что они не спешат высказываться в пользу вступления Турции в Евросоюз. Напротив, согласно опросам, 78% австрийцев, 63% немцев и 61% французов выступают против реализации этого проекта. Турция и в нынешнем "кемалистском" облике остается цивилизационно чуждой Европе. Кроме того, очевидно, что Турция для Европы - большая по населению страна.

Курс кемализма привел Турцию в конце ХХ века к тому, что страна оказалась политически разобщена. Раскол в Турции действительно глубок и имеет множество измерений. При этом консервативная Анатолия, послужившая когда-то базой для движения Ататюрка, в корне меняет свой политический выбор. Для представителей среднего класса, проживающих преимущественно в юго-восточных регионах Турции, вопрос о членстве Турции в Евросоюзе перестал быть приоритетным. Они поддерживают поворот турецкой внешнеэкономической стратегии в сторону государств Ближнего и Среднего Востока, Северной Африки, а также Балкан. Именно эти бывшие территории империи видятся "неоосманам" перспективными для ударного освоения рынков. Они близки исторически и культурно Турции, к тому же уровень конкуренции там пока относительно низок. Образ Евросоюза среди турецкого населения после начала кризиса 2008 года ухудшается довольно быстрыми темпами. Относительно среднего уровня благосостояния европейцев турки отстают всего лишь на треть. Под угрозой оказалась не просто перспектива вступления Турции в Евросоюз (мнимая цель), но само развитие политического сотрудничества между Турцией и ЕС. Турция продолжает дистанцироваться от Евросоюза - и политически, и идеологически. В самой Европе не хотели бы отказываться от зависимого и неполноправного характера взаимоотношений с Турцией, хотя бы из соображений безопасности. Еще в 2009 году президент Франции Николя Саркози прямо заявил, что Турции не следует рассчитывать на полное членство, но она, тем не менее, должна быть тесно связана с ЕС и экономически, и через институты, обеспечивающие безопасность. Фактически, Турции был предложен статус "привилегированного партнерства" - где-то посередине между ассоциацией (этот статус она уже имеет) и полным членством, хотя в отношении Турции оставалось непонятным в чем будет выражаться конкретно "привилегия" для нее.

Ниже мы даем полный перевод статьи, опубликованной на аналитическом информационном ресурсе Stratfor.

* * *

Роберт Д. Каплан, Рива Бхалла. Турецкие геополитические амбиции
В то время, когда Европа и другие части мира управляются посредственностями, Реджеп Тайип Эрдоган, руководящий в качестве премьер-министра Турцией в течение последнего десятилетия, кипит амбициями. Пожалуй, единственным другим лидером крупной мировой нации, с которым Западу в высшей степени некомфортно, является российский президент Владимир Путин, также определяющий динамичное силовое поле вокруг себя.

Эрдоган и Путин амбициозны, потому что они - люди, которые не сомневаясь схватывают геополитику. Путин осознает, что любой ответственный русский лидер обеспечивает России буферные зоны в таких регионах, как Восточная Европа и Кавказ. Эрдоган осознает, что Турция должна стать значимой державой на Ближнем Востоке с тем, чтобы получить рычаги в Европе. Проблемой для Эрдогана является сама география Турции между Востоком и Западом, которая имеет столько уязвимости, как и преимуществ. Это периодически создает Эрдогану затруднения. Но есть историческая и географическая логика в этих эксцессах.

История начинается после Первой Мировой войны.

Поскольку Османская Турция являлась проигравшей стороной (наряду с кайзеровской Германией и Австрией Габсбургов), победившие союзники по Севрскому договору 1920 года поделили Турцию и ее владения, раздав территории и сферы влияния Греции, Армении, Италии, Великобритании и Франции. Реакцией Турции на это унижение стал кемализм - философия Мустафы Кемаля Ататюрка (фамилия "Ататюрк" означает "Отец турок"). Мустафа Кемаль - единственный непобедимый османский генерал возглавил военный мятеж против новых оккупационных властей и создал суверенное турецкое государство с опорой на анатолийскую глубинку. Кемализм охотно уступил неанатолийские части Османской империи, компенсируя это для себя требованием моноэтнического турецкого государства в Анатолии. Обойденными, например, оказались курды. Они отныне станут именоваться "горными турками". Отставлено, на самом деле, было все мультикультурное здание Османской империи.

Кемализм не только отверг этнические меньшинства, он отказался даже от арабского письма в турецком языке. Ататюрк пошел на риск более высокого уровня неграмотности, переведя турецкий язык на латинский алфавит. Он отменил мусульманские религиозные суды и отговаривал женщин от ношения паранджи, а мужчин от ношения фесок. Ататюрк переделывал турок в подобие европейцев, не слишком задумываясь, будут ли сами европейцы принимать их в качестве таковых. Все это делалось с целью переориентировать Турцию от больше несуществующей Османской империи с Ближнего Востока на Европу.

Кемализм стал призывом к оружию - воинственной турецкой реакцией на Севрский договор. В той же степени это касается и "неоцаризма" Путина, чей авторитарный режим стал реакцией на анархию Бориса Ельцина 1990-х годов в России. В течение многих десятилетий почитание Ататюрка в Турции не выходит за рамки культа личности. Он - это более, чем звезда, доброжелательный и защищающий полубог, чей портрет смотрит свысока в каждом общественном интерьере.

Проблемой стало именно видение Ататюрка Турции как ориентирующейся твердо на Запад, столкнувшееся с реалиями географического положения Турции, оседлавшей и Запад, и Восток. На повестке дня встала подрегулировка, которую начал Тургут Озал - турок, связанный с суфийским религиозным течением, избранный премьер-министром в 1983 году.

Политическое мастерство Озала позволило ему постепенно вырвать контроль над внутренней политикой и до значительной степени над внешней политикой из рук кемалистов - турецких военных. В то время как Ататюрк и поколения, последовавших за ним турецких офицеров, думали в категориях с целью превратить Турцию в придаток Европы, Озал говорил о Турции, как о стране, чье влияние простиралось бы от Эгейского моря до Великой Китайской стены. В представлениях Озала, Турции не приходиться выбирать между Востоком и Западом. Турция географией была связана и с Востоком, и с Западом. Следовало политически воплотить оба мира. Озал сделал вновь ислам в Турции публично уважаемым даже, если он с энтузиазмом и поддержал президента США Рональда Рейгана во время последней фазы холодной войны. Оставаясь проамериканским и ловко взаимодействуя с кемалистским истаблишментом в делах Запада, по крайней мере, Озал больше, чем его предшественники, смог возвратиться к исламу.

Озал использовал культурный язык ислама, чтобы открыть дверь к признанию курдов. Отчуждение Турции от Европы после военного переворота 1980 года способствовало тому, чтобы Озал развивал экономические связи на востоке от Турции. Он также постепенно привлек набожных мусульман из внутренней Анатолии. Озал за два десятилетия до Эрдогана видел Турцию в качестве лидера умеренного ислама во всем мусульманском мире, бросив вызов предупреждению Ататюрка, что такого рода панисламская политика будет подрывать силы Турции и отдавать турок прожорливым иностранным державам. Термин "неоосманизм" был, по сути, впервые использован в последние годы Озала у власти.

Озал скоропостижно скончался в 1993 году. Страна вступила в десятилетие турецкой политики, обозначенной растущей коррупцией и неэффективностью сонной светской элиты Турции. Все было готово к тому, чтобы исламские последователи Эрдогана завоевали вчистую парламентское большинство в 2002 году. В то время, как Озал пришел к власти из правоцентристской "Партии Родины", Эрдоган прибыл из более открыто исламистской "Партии справедливости и развития", хотя сам Эрдоган и некоторые из его советников к тому моменту уже умерили свои взгляды. Конечно, было много перестановок в исламской политической мысли и политике в Турции между Озалом и Эрдоганом, но одно ясно: и Озал, и Эрдоган представляли одну тенденцию. В любом случае Эрдоган придерживался воззрений, похожих на воззрения Озала - видение, представляющее из себя дальнейший отход от кемализма.

Вместо опоры Ататюрка на военных, Эрдоган, как и Озал, подчеркивает мягкую силу культурных и экономических связей с целью воссоздания тонким способом доброкачественной версии Османской империи от Северной Африки до Иранского нагорья и Центральной Азии. Вспомним, что в интерпретации одного из величайших западных исследователей ислама Маршалла Г. С. Ходжсона из Университета Чикаго, исламская вера изначально была религией купечества, которая объединила последователей от оазиса к оазису, дав этику. В исламской истории, подлинные религиозные связи на Ближнем Востоке и в мире Индийского океана могли, делали и приводили к здоровым деловым связям и политическому патронажу. Таким образом - это средневековье, входящее в постмодернистский мир.

Эрдоган теперь понимает, что проецирование умеренной мусульманской мощи Турции на Ближний Восток чревато сложностями, несущими разочарование. В самом деле, непонятно даже, имеет ли Турция политическую и военную мощь, чтобы актуализировать подобное видение. А именно, Турция, возможно, пытается всеми силами увеличить торговлю с восточными соседями, но она все еще не приблизилась к бóльшим объемам торговли Турции с Европой, погрязшей сейчас в рецессии. В странах Кавказа и Центральной Азии влияние Турции основывается на географической и языковой близости. Но путинская Россия продолжает оказывать значительное влияние на государства Центральной Азии, а посредством своего вторжения и последующих политических маневров в Грузии поставила Азербайджан в крайне неудобное положение. В Месопотамии влияние Турции просто неравно влиянию более близкого Ирана. В Сирии Эрдоган и его министр иностранных дел Ахмет Давутоглу полагали, как выяснилось ошибочно, что они смогут эффективно сформировать умеренную исламистскую суннитскую оппозицию для замены алавитского режима президента Башара аль Асада. И в то время, когда Эрдоган получал очки во всем исламском мире за разжигание противостояния c Израилем, он узнал, что это имеет свою цену - потепление отношений между Израилем и Грецией, и греческой частью Кипра, что позволило в настоящее время противникам Турции в Восточном Средиземноморье сотрудничать в области углеводородов.

Корень проблемы частично лежит в области географии. Турция представляет из себя пространство гор и плато - населенного полуострова с центром в Анатолии, являющегося сухопутным мостом между Балканами и Ближним Востоком. Турция не связана неразрывно с Ираком или, например, с Ираном, а ее тюркский язык уже не пользуется арабским письмом, которое могло бы дать ему культурные рычаги в других странах Леванта. Но, самое главное, Турция сама сбита с толку своим собственным курдским населением, что усложняет ее попытки иметь рычаги в соседних ближневосточных государствах.

К юго-востоку от Турции демографически доминируют этнические курды в примыкающих обширных курдских регионах в Сирии, Ираке и Иране. Продолжающийся распад Сирии потенциально освобождает там курдов и побуждает их соединиться с радикальными курдами в Анатолии с целью подрыва Турции. Осуществившийся де-факто распад Ирака заставил Турцию проводить политику конструктивного сдерживания курдского севера Ирака, но это подорвало рычаги Турции в остальной части Ирака, а это, в свою очередь, подрывает попытки Турции повлиять на Иран. Турция хочет влиять на Ближний Восток, но проблема в том, что она остается в значительной степени частью Ближнего Востока, чтобы выпутаться из сложностей региона.

Эрдоган знает, что он должен частично решить курдскую проблему у себя дома, чтобы получить дополнительные рычаги в регионе. Он даже упомянул вслух арабское слово "вилайет", связанное с Османской империей. Этот термин обозначает полуавтономный край - понятие, которое может стать ключом к урегулированию с местными курдами, но вполне может разжечь его националистических соперников в Турции. Таким образом, сделан большой символический шаг, который стремится коренным образом нейтрализовать саму основу кемализма, с его опорой на прочно тюркскую Анатолию. Но, учитывая то, как Эрдоган уже ослабляет турецких военных, о чем трудно было помыслить десять лет назад, необходимо быть осторожными в недооценке Эрдогана. Его явная цель заключается в том, чтобы удержаться. В то время, как западные элиты безуспешно глумятся над Путиным, Эрдоган с энтузиазмом принимает к сведению их будущую встречу.

(1) Robert D. Kaplan, Reva Bhalla. Turkey"s Geographical Ambition // http://www.stratfor.com/weekly/turkeys-geographical-ambition-0#axzz3Ao5A7iG5