12 сентября в Душанбе состоится встреча глав государств Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). В практическом плане для Таджикистана не столько важен сам саммит, сколько возможность для таджикского президента Эмомали Рахмона обсудить с каждым из своих коллег имеющие место быть проблемы в двусторонних отношениях.

… с крупными игроками

Для граждан Таджикистана страны особую важность представляет обсуждение на высшем уровне нынешнего состояния и перспективы развития таджикско-российских отношений, прежде всего, в сфере экономики. Одним из факторов, оказывающих постоянное и существенное, если не определяющее, влияние на развитие страны является трудовая миграция ее граждан в Россию.

Согласно данным ФСМ РФ, по состоянию на 4 сентября число граждан Таджикистана, находящихся на территории России, составляет 1 млн. 170 тыс. 403 человек. Ранее, ведущий эксперт по проблемам таджикской трудовой миграции профессор Улмас Рахмонов, также ссылаясь на данные ФМС, подчеркивал, что среди этих граждан число тех, кому нет еще 17 лет, т.е. тех, кто формально не имеет возможности вести трудовую деятельность на территории Росси, составляет чуть больше 128 тыс.человек. Денежные же переводы через банки на родину тех, кто имеет и реализует возможность трудиться в России, составили в прошедшем 2013 г., по данным ЦСИ республики, сумму в 20,1 млрд. сомони или примерно $4,2 млрд. Это почти половина таджикского ВВП.

Наличные деньги трудовых мигрантов шли в республику не только по банковским каналам. А это тоже немалые средства. Трудовые мигранты активно занимались направлением на родину и товарных потоков. Находящиеся в теме люди говорят, что если суммировать переводы трудовых мигрантов по банковским и не банковским каналам, а также стоимость товарных потоков, то общая сумма поступлений от трудовых мигрантов будет определяется суммой в районе 5 миллиардов долларов. Если же к этому присовокупить то обстоятельство, что деньги трудовых мигрантов активно участвуют, в самых различных формах, в экономической жизни страны, то впору говорить о том, что они составляют не половину ВВП республики, а гораздо большую ее часть.

Данная реальность, а также отсутствие, на сегодняшний день и на видимую перспективу, практической альтернативы денежному потоку трудовых мигрантов из России, как важнейшему источнику поддержания социально-экономической, следовательно, и политической стабильности в республике, предопределяет необходимость концентрации усилий таджикской стороны на обеспечение максимально благоприятных условий для трудовых мигрантов из Таджикистана, оказавшихся волею судеб на российских просторах. В частности, очевидным представляется необходимость для таджикской стороны настаивать на предоставлении хотя бы тех льгот, которые предоставлены трудовым мигрантам из Кыргызстана. Например, предоставления 90 дневного безрегистрационного пребывания для граждан республики в Российской Федерации. Уж если такая льгота существует для граждан Кыргызстана и, тем более, Украины (ее граждане теоретически могут, без особых проблем пребывать без регистрации на территории России до 270 дней), находящейся в состоянии жесткой политической конфронтации с Россией, то почему она не может быть предоставлена гражданам Таджикистана, являющегося ее основным военно-политическим партнером в регионе? Партнером, на территории которого функционируют военные структуры России, обеспечивающие ее безопасность и другие национальные интересы на южном и юго-восточном направлении?

На фоне соглашений на сумму в 15 миллиардов долларов, заключенных в ходе визита председателя КНР Си Цзиньпина в Узбекиситан в 2013 г. и в 6 миллиардов в ходе визита президента Ислама Каримова в Китай в году нынешнем, гораздо более скромной выглядит динамика развития таджикско-китайских отношений в последнее время. Официальный визит китайского лидера, совмещенный с проведением в Душанбе саммита глав государств ШОС, предоставляет возможность обсудить проблемы дальнейшего развития двусторонних отношений.

В том, что проблемы имеют место быть, сомнений нет. Одна из них далеко не нова. Китай достаточно активно вкладывается в горнодобывающую отрасль таджикской экономики, развитие дорожно-транспортной инфраструктуры (строительство дорог или их модернизацию, модернизацию, строительство тоннелей и т.д.). Гораздо меньший интерес он проявляет к таджикским инициативам по поводу включения республики в планируемые им проекты строительства трансрегиональной железной дороги. И мягко, но однозначно, уклоняется от какого либо участия в реализации гидроэнергетических проектов в республике, включая реализацию уже подписанных и одобренных в свое время на всех уровнях китайской и таджикской администраций соглашения о строительстве ГЭС на реке Зерафшан.

Таджикистан крайне нуждается в альтернативном единственно существующему железнодорожному выходу во внешний мир. И в еще большей степени, в строительстве ГЭС, позволяющих эффективно воспользоваться немалым, вторым по величине в СНГ, собственным гидроэнергетическим потенциалом. Двусторонние переговоры на высшем уровне предоставляют таджикской стороне хорошую возможность поднять оба этих вопроса. И если на них удастся достичь позитивных подвижек в данных вопросах, то их можно будет считать по настоящему успешными.

В годы нахождения у власти президента Махмуда Ахмадинаджода отношения между Таджикистаном и Ираном вышли на уровень реального политического и стратегического партнерства. После его ухода из президентского офиса в таджикско-иранских отношениях, к сожалению, наступила вполне ощутимая пауза, чреватая переходом в ситуацию застоя. Возможно, первое посещение Таджикистана с официальным визитом президента Хасана Рухани, совмещенное с его участием в саммите ШОС, позволит устранить ставшие вполне очевидными за последний год негативные явления в двусторонних отношениях.

…с ближайшими соседями

Из бывших советских республик непосредственными соседями Таджикистана являются Узбекистан и Кыргызстан. Печально, что отношении между тремя постсоветскими соседями складываются не самым лучшим образом. Площадка ШОС предоставляет неплохую возможность для ревизии этих отношений.

Таджикистан и Узбекистан являются самыми близкими друг к другу по характеру традиционной культуры и жизненному укладу своих народов. Да и в годы советской власти наиболее тесными экономические связи Таджикистана в регионе были именно с Узбекистаном. Через его территорию осуществлялась, примерно со второй половины ноября и по конец апреля/начало мая, когда закрывались высокогорные перевалы, наземная связь южных и центральных регионов Таджикистана с северными районами республики. Через его же территорию обеспечивался выход республики на большое советское пространство.

После обретения независимости отношения между двумя странами довольно быстро стали осложняться. Не вдаваясь в детали, следует признать, что сегодня отношения между двумя соседними государствами впору квалифицировать как никоим образом не отвечающие их коренным национальным интересам.

В силу имеющих место быть объективных политических реалий в каждой из наших стран, снятие существующей в таджикско-узбекских отношениях напряженности, исключающей какое-либо позитивное сотрудничество между ними в разрешении столь актуальных для Таджикистана энергетических и транспортно-комуникационных проблем, было затруднено. Во всяком случае, так было до настоящего времени. Хотя нельзя исключать и такого поворота событий, когда при возникновении определенных условий, а они могут возникнуть в любой момент, характер отношений между двумя странами может претерпеть изменение в лучшую сторону даже без изменения этих реалий. Это может случиться, например, при таких подвижках в ситуации в самом регионе или на фоне событий, разворачивающихся на более широком пространстве. Кстати, то же самое можно сказать и в отношении имеющихся проблем с Кыргызстаном.

Мы видим, как на наших глазах набирает силу военно-политическое противостояние самых больших государств и одного почти государственного объединения стран современного мира – США, России, Китая, Европейского Союза. К настоящему времени оно трансформировалось в прямое и жесткое, хотя и опосредованное, столкновение их интересов в третьих странах – в 2008г. в Грузии, с 2011 г. в Сирии, с ноября 2013 по настоящее время в Украине, со всеми вытекающими для последних последствиями. Гражданской войной для Сирии и Украины, утратой территориальной целостности для Грузии и Украины. И все это стало возможным ввиду внутреннего разлада в этих странах.

Но если неспособность политических элит названных стран найти приемлемые решения имеющим место быть внутренним противоречиям привела к тому, что они сами стали инструментами обеспечения интересов больших государств, а их территория полем, на котором эти интересы сталкиваются, то почему нельзя предположить, что то же самое может случиться, с возможным ущербом для их суверенитета, и со странами Центральной Азии, находящимися в не самых лучших отношениях друг с другом и не могущих найти приемлемого решения для существующих между ними противоречий?

Во всяком случае, уж если они встречаются друг с другом, имеет смысл вести двусторонний, а то и трехсторонний разговор по поводу возможности возникновения реальных угроз их национальным интересам, идентификации этих угроз и их источников, опять же реальных, а не надуманных, и способов их нейтрализации.

В принципе, нет таких проблем в отношениях между Таджикистаном, Узбекистаном и Кыргызстаном, которое невозможно было бы разрешить посредством конструктивного диалога и налаживания сотрудничества. Опасения Узбекистана по поводу строительства гидроэнергетических объектов на реках Таджикистана и Кыргызстана может быть снято участием самого Узбекистана в реализации таджикских и кыргыских гидроэнергетических и гидротехнических проектов и вхождение, на этой основе, в менеджмент их строительства и последующей эксплуатации пропорционально доли его участия. Кстати, таджикская сторона уже предлагало данную опцию, позволяющую снять опасений узбекской стороны по поводу возможного использования Рогунской ГЭС в сугубо политических целях.

Что же касается общего механизма пользования водно-энергетическими ресурсами региона, то что мешает нынешним государствам Центральной Азии вернуться к хорошо зарекомендовавшей себя прежней советской модели? Инфраструктура, обеспечивавшая функционирование данной модели, никуда не делась. Специалисты пока тоже имеются в наличии. Естественно, необходимо будет модернизировать модель, переподготовить, а при необходимости и вновь подготовить необходимые кадры. В том, что специалисты найдут общий язык и будут слаженно работать, нет ни малейших сомнений. Была бы добрая на то политическая воля руководителей государства, а все остальное приложится.

Сегодня на пространстве СНГ Таджикистан имеет визовые отношения лишь с Узбекистаном. Причем визовой режим он ввел лишь в ответ на соответствующее решение узбекской стороны. В принципе, Таджикистан всегда готов снять визовый режим со своим соседом, ибо полагает, что каких либо угроз, которые можно было бы предотвратить путем его сохранения., из Узбекистана не исходит. Вряд ли подобные угрозы могут исходить для Узбекистан и из Таджикистана. Вполне очевидно – снятие ненужных препон может стимулировать развитее двусторонних отношений, создать благоприятные условия для развития сотрудничества. Давно известно - нет лучшего способа для снятия взаимных опасений, чем налаживание взаимовыгодного, равноправного политического, экономического, культурного и т.д. сотрудничества.

Так уж сложились обстоятельства, что сегодня наиболее острые пограничные вопросы у Таджикистана и Узбекистана имеются с Кыргызстаном. У Таджикистан то и дело возникают сложности с Кыргызстаном на участке границы, где сталкиваются хозяйственные интересы жителей Исфаринскиого района республики и Боткенской области соседнего государства. Может быть, в настоящее время имеет смысл адаптировать к современным условия ту модель хозяйственного использования спорных участков, которая практиковалась в советское время и заняться созданием прагматичной, приемлемой для сторон и способной быть успешно примененной концепции разрешения существующих пограничных споров. Без спешки и, тем более, поднимания на щит пограничной проблематики в интересах внутренней политической борьбы, набирания политических очков и на этой основе создания отдельными политиками для себя реноме единственных борцов за национальные интересы. И опять же, имея в виду, что отсутствие нацеленности на поиск прагматичных решений для существующих между государствами региона, а, тем более, сознательное их нагнетание, делает каждое из государств региона, в отдельности и всех их вместе взятых, уязвимыми перед лицом вызовов, проистекающих извне.

Рашид Гани Абдулло