На этой неделе состоялись два параллельных мероприятия, которые можно считать весьма значимыми и характерными для отношений между Россией и Ираном. В Тегеране впервые был организован российско-иранский деловой форум, одновременно там же прошло 11-е заседание Межправительственной комиссии двух стран. Обе стороны заранее анонсировали представительный характер предстоящих встреч и широкий спектр договоренностей, которые должны быть достигнуты на переговорах в иранской столице.

Иранцы пообещали Москве множество приятных для нее вещей – от готовности выступить в роли "импортозаместителя" попавших под кремлевский запрет европейских овощей и фруктов до перехода во взаиморасчетах на рубли и поправок к собственному законодательству, допускающих российские компании к участию в добыче иранских нефти и газа.

С российской стороны было сообщено о грядущем строительстве в Иране до десяти блоков ТЭС, готовности российского автопрома наладить "совместное производство", а также о подключении РЖД к электрификации иранских железных дорог. Ряд компаний подписали протоколы о намерениях. Однако конкретных договоренностей почти не было. Ключевым проектом должен стать экспорт российским трейдером иранской нефти в третьи страны. Но Москва и Тегеран так и не смогли согласовать эту многомиллиардную сделку.

Тем не менее, обе стороны, судя по всему, остались довольны результатами переговоров. И, похоже, это объясняется тем, что не только, а, возможно, и не столько экономические договоренности составляли главный смысл тегеранских мероприятий. Смысл же этот более полно можно понять, обратив внимание на ряд заявлений, сделанных представителями Ирана и России в ходе встреч.

Так, министр нефти Ирана Бижан Намдар Зангане отмечал, что обе страны объединяет "огромное количество нефти и газа", а вице-президент Торгово-промышленной палаты Ирана Мохсен Джалалпур подчеркнул, что "Россия и Иран попали под несправедливые санкции". Глава же минэнерго РФ Александр Новак упирал на "общность подходов в области международных отношений". То есть перед нами явное акцентирование политического сближения двух стран, своего рода политическая декларация, адресованная понятно кому – злобному и коварному Западу. Кроме того, известно, что в Тегеране иранцы заверили Москву – они не будут участвовать в реализации энергопроектов, противоречащих интересам России, в частности таких, как строительство газопровода Nabucco (альтернативные России поставки газа в Европу). А это уже придает нынешнему российско-иранскому диалогу признаки некой, едва ли не глобальной геополитической комбинации.

России, загнанной украинской авантюрой в глубокую изоляцию и почти не имеющей реальных союзников, важно продемонстрировать, что никакой такой изоляции нет, а есть альтернативная Западу поддержка со стороны влиятельных международных "акторов", того же Ирана, в частности. Правда, Иран с его не слишком "респектабельной" репутацией не очень, скажем так, имиджево выигрышный вариант "альтернативного" взаимодействия. Но даже это теоретически можно обыграть в выгодном для Кремля ключе: дескать, Россия, несмотря на украинский кризис, остается незаменимым посредником в сложных контактах с Ираном, в частности, все по той же проблеме иранской ядерной программы.

Из Тегерана тоже посылают своего рода сигнал: да, президент Роухани пошел на сближение и даже на уступки Западу, проводит более взвешенный курс, как по вопросам ядерной программы, так и в плане внутренней политики. Но и он демонстрирует наличие у Ирана некой "альтернативы" в виде хороших отношений с Москвой, в том числе - и в военно-технической области. Таким образом, взаимодействие с Россией рассматривается в виде дополнительного рычага для того, чтобы сделать Запад более "толерантным" к Ирану.

Вовлечь Иран в какую-то реальную и тем более эффективную антизападную геополитическую комбинацию вряд ли получится. По крайней мере, при нынешнем иранском президенте, который демонстрирует стремление к нормализации отношений с Западом. Правда, например, в Израиле считают умеренность, уступчивость и либерализм Роухани не более, чем "обманкой". Но дело в данном случае не в Роухани, который, во-первых, подчинен религиозной власти в лице аятоллы Хаменеи, а, во-вторых, не вечен на посту президента.

Видимо, в Кремле рассчитывают на более глубокие, можно сказать, фундаментальные, вернее, фундаменталистские факторы. Как известно, Иран со времен исламской революции 1979 года позиционирует себя в качестве носителя альтернативных "безбожному и безнравственному Западу" духовно-нравственных, цивилизационно-культурных и даже экономических ценностей. В Иране провозглашают свою собственную, отличную от "прогнившей" западной, "исламскую демократию", "исламские" же права человека и свободы, "исламскую" экономику. Не правда ли, что все это кое-что напоминает, а именно – провозглашаемые в России, особенно яростно в последнее время, собственные "православные", "евразийские", "традиционные" и прочие ценности, "суверенную демократию", собственное понимание прав человека и так далее. Главное, что все эти "ценности" тоже объявляются противоположными "бездуховному" и прочая Западу. Вся эта антизападная ксенофобия, безусловно, сближает две страны, вернее, их правящие режимы и "духовную" элиту.

И не случайно в последние годы некоторыми российскими кругами ведется интенсивный поиск опять же неких "духовных скреп", способных оформить эту близость и подкрепить ею вполне земные геополитические проекты. Поиск этот во многом ведется через Московский Патриархат Русской православной церкви, который как раз и является одним из главных генераторов всевозможных "традиционно-ценностных" идеологем, затем провозглашаемых с самых высоких трибун. Конечно же, РПЦ никак нельзя считать самостоятельным инициатором российско-иранского "духовного" сближения. Хотя бы потому, что, согласно известной концепции "Симфонии", в России церковь всегда занимала подчиненное положение по отношению к государству, "духовно" оформляя действия "сакральной" власти. Что, впрочем, не исключало привнесение ею определенных акцентов, позволявших достигать своих "корпоративных" целей.

Это полностью относится и к конструированию российско-иранских "духовных скреп". Так, в выступлениях представителей Московского Патриархата нет-нет да и проскочит похвала уникальной политической системе Ирана, в которой духовенство представляет собой правящий класс. Весьма показательны и явления более общего порядка. Например, когда "православные эксперты" говорят об опасности исламского радикализма или исламской экспансии в Россию, выпадов в адрес Ирана от них никогда не услышишь. А ведь эту страну многие обвиняют в причастности к терроризму, поощрении религиозного экстремизма, жестоких репрессиях против инакомыслящих и инаковерующих, сохранении варварских наказаний и так далее. Причем представители РПЦ – частые гости в Тегеране, а иранские аятоллы – в Москве. Еще в 1997 году начала работу совместная российско-иранская комиссия по диалогу "Православие - Ислам", ее очередное заседание состоялось в июне этого года. Раздаются "комплименты" и с противоположной стороны – совсем недавно, 29 августа, принимая делегацию РПЦ в религиозной столице Ирана городе Кум ректор Университета религий и богословско-правовых школ А.Наваб восславил "близость православного христианства и шиитского ислама".

Весьма спорное и, похоже, лукавое заявление, поскольку Россия для кумских мулл-фундаменталистов, прежде всего, "страна неверных", а то и "малый сатана", в общем-то, часть все того же проклятого Запада. Да, и православие, конечно же, нельзя назвать "близким" шиизму, и Россия скорее исчезнет, чем превратится в "православный Иран". И рассчитывать на успех геополитических выкрутасов, опирающихся на химерические "духовные скрепы" - утопия, вернее, антиутопия. Другой вопрос, что попытки властных и околовластных, светских и клерикальных мракакобесов дугинско-прохановского типа, определяющих сейчас идеологический "мейнстрим" в России, претворить эту антиутопию в жизнь (как в "Дне опричника" Сорокина) грозят неисчислимыми бедствиями.

Между тем, из провозглашенного на территории Сирии и Ирака "Исламского халифата" по миру расползается ужасная зараза. Это общая угроза и для Запада, и для России, и, кстати, для шиитского Ирана, который смертельно ненавидят "халифатские" фанатики-сунниты. Иран, понимая это, уже негласно начал взаимодействовать с США в Ираке. А Кремлю, видимо, это не интересно. "Крымнаш" и борьба за луганско-донецкую государственность куда важнее.

Михаил Калишевский
11.09.2014