О курултае и региональном представительстве

Когда я приезжаю в чужую страну, я никогда не спрашиваю, хорошие там законы или плохие. Я спрашиваю только, исполняются ли они…
Кэнси. Стругацкие "Град Обреченный"

Инициативы некоторых политиков и общественных деятелей по организации курултая и регионального представительства в парламенте как будто бы преследуют своей целью представить в законодательной и других властях как можно большее количество представителей (кыргызского) народа. Например, сторонники курултая говорят, что в Жогорку Кеңеше представлено только 13 из 40 племен кыргызов и народный курултай поможет преодолеть эту несправедливость. То же самое касается инициатив по внедрению регионального представительства (квот) во властные структуры – инициаторы за то, чтобы все группы населения были представлены.

Эти инициативы и идеи, которые идут от националистов и некоторых политиков, учитывают, прежде всего, состояние кыргызского населения и игнорируют другие этнические группы в нашей стране. Националистическое крыло в основном делает акцент на то, что Кыргызская Республика – это страна кыргызов и так называемое "титульное население" должно править в своей стране. Иногда проскальзывает идея о том, что этнические "меньшинства" могут присоединиться к элю кыргызов в качестве новых племен или родов кыргызов. Некоторые же политики, которые за все эти годы так и не смогли создать собственные идеи или крупные партии, просто хотят оседлать эту волну национализма и регионализма.

Практически во всех странах со слабой партийной системой и государственным управлением всегда находятся политики, которые пытаются использовать уже готовые социальные общности и идентичности, такие как религиозная, племенная, региональная или классовая и даже профессиональная. И если раньше племенные или региональные идентичности кыргызов носили в основном символический характер, то подобные идеи и их обсуждение конструируют их в более ментально осознанные или навязанные реальности (с учетом того, что реальность общественная – это реальность, существующая в головах общественности).

Каким образом случилось так, что почти столетнее отсутствие племен на политической арене или, наоборот, совсем недавний феномен регионализма становится предметом спекуляций на политической арене нашей страны? В первую очередь эти инициативы поддерживаются теми политиками, которые не заинтересованы в том, чтобы государственная система (парламентская, или президентская, или любая другая система государственного управления) не работала. Именно при таком положении дел все поколение нашего постсоветского общества будет ловить и, главное, есть рыбку в мутной воде, так как в условиях работающего государства они не нужны или даже возможно будут уничтожены – физически. Поэтому, исходя из своих собственных интересов и инстинкта выживания, такие политики будут постоянно предлагать инициативы по постоянной перестройке государственного управления, суть которого заключается в том, чтобы вертикальная система управления никогда не заработала, потому что при работающей системе они лишние (а строящаяся или постоянно перестраиваемая система никогда нормально не заработает).

Курултай или региональное представительство – это горизонтальное воплощение вертикального желания и никакого танца там не получится. Наши политики не нуждаются в нормальном государстве, так как привыкли не к вертикали власти, а к горизонтали собственных патронажных сетей, которые сложились у нас с самого начала восстановления независимости. В этом отношении политика в нашей стране характеризуется борьбой подобных патронажных сетей за захват государства (или существующих управленческих структур), в результате чего каждый участник этой сети получает власть и деньги, но самое главное – удовольствие от самого процесса.

Идея курултая возникает также из-за десакрализации и делегитимизации государственной системы на постсоветском пространстве. После развала советской России, государство само по себе потеряло авторитет, и наши политики внесли в этот процесс свой весомый вклад. На чем держится сакральность и легитимность любой системы?

Это, в первую очередь, стабильность и неприкасаемость институтов той или иной системы. В современном государстве это должны быть неприкасаемость основного закона – Конституции (если она вообще есть, в Британии, например, ее нет), неизменяемость управленческих институтов (формы правления – президентской или парламентской), исполнение законов и неподдельность выборов. Эти вещи должны быть неприкасаемыми и неизменчивыми и должны нести уверенность в том, что они устоят вплоть до конца света, так как сакральность обеспечивается структурностью представлений человека об окружающем мире. В дуальном представлении человека о мире существует истинный мир (чын дүнүйө) и изменяющийся мир (жалган дүнүйө), поэтому в прошлом государство и власть представляли собой копию божественного (справедливого) порядка, скопированного властью с небес на землю (вечный божественный эл, халифат, сын Неба в Китае и т.п.). Главным при этом была стабильность, неприкасаемость и неизменчивость государственных институтов – в этом качающемся мире людям постоянно требовалась точка опоры, на которую можно было опереться, чтобы не допустить хаоса.

Политики сами вносят хаос-изменчивость в собственную систему управления, подрывая, таким образом, не только свою власть, но что еще хуже и даже преступно – основы государства. Изменения конституции и подделка результатов выборов уничтожают сакральный образ государства и власти как таковой даже в таких "сильных", как многим здесь кажется, государствах как Россия и Қазақстан, поэтому их лидерам ничего не остается делать как сакрализировать собственные персоны, превращая их в точку опоры для миллионов людей. Подобная сакральность власти может работать лишь при бессмертии лидеров нации, что невозможно, поэтому возникают династии (правящего рода или семьи), или при правящей партии, которые подменяют стабильность государственных институтов. В тех странах, где человек, династии или партии заменяют государственные структуры, говорится о правлении режимов, в отличие от тех стран, где существуют государственные институты – то есть, собственно государство.

В связи с тем, что наши государственные институты не смогли доказать свою стабильность и работоспособность и у нас не получилось ни династии, ни правящей партии, возникает идея об альтернативной системе, которая, как полагают сторонники курултая, эффективно работала у кыргызов в течение тысячелетий. Предлагается два пути. Это либо полное копирование системы вечного божественного эля, с возможным включением в нее этнических "меньшинств", в которой система управления племен станет государственной системой, либо создание курултая племен, как системы народного контроля за государственной властью. Последняя идея усиленно пропагандируется сегодня и даже теоретически описана Чоюном Өмүралиевым в его недавних книгах. И в том, и в другом случае есть свои сложности.

1. Создание курултая несет в себе угрозу исключения этнических "меньшинств" из процесса принятия решений в нашей стране.

2. Включение в эл кыргызов представителей других народов затруднено тем, что многие из них не хотят терять свою идентичность и становится одним из племен кыргызов. Механизмы включения некыргызов в состав кыргызов затруднены тем, что:

а) этнические меньшинства не имеют собственных структур, которые бы могли решить этот вопрос;

б) в настоящий момент доминирует идея создания нации по европейскому образцу (кыргызстанцы), а не эля (кыргызы с такими включенными племенами как русский или узбек), как формы организации государства;

в) у кыргызов сами механизмы включения в состав эля не работают в связи с тем, что эл понимается как санжыра (генеалогия), а не как система управления и даже такая этническая группа как сарт-калмаки не была включена в состав санжыры, несмотря на то, что давно говорит на кыргызском и придерживается кыргызских обычаев. Раньше были механизмы включения внешних групп в эл и санжыру кыргызов путем женитьбы лидера группы на кыргызской знатной женщине (см. Наалы эже в таблице) или путем усыновления.

3. Создание альтернативного общенационального представительского органа подрывает легитимность самой Кыргызской Республики.

4. В мире, где существует монополия европейского типа государства (в том числе и у Китая и России), никто не даст создать альтернативный тип государства, так как это, прежде всего, бросает вызов этому типу государственного управления и таким образом подрывает его авторитет. Джамахирия в Ливии, где Каддафи пытался сделать то, что сегодня предлагают сторонники курултая, была уничтожена вместе с лидером; Афганистан, где был совет племен – Лойя Джирга, был оккупирован и его функции были сильно урезаны в пользу парламента; Халифат стремятся уничтожить и т.д.

5. Курултай сам по себе неэффективен, так как имеет не вертикальную структуру, а горизонтальную, поэтому он еще больше усилит сегментарность и фрагментарность кыргызского общества и его раскол уже на более мелкие группы идентификаций людей, которыми будет очень легко управлять и манипулировать.

Мне хотелось бы остановиться на последнем пункте. Дело в том, что сама структура генеалогии кыргызов на самом деле была формой государственного устройства – эля кыргызов. В этой системе первопредка кыргызов Долон-бия заменял каган (хан ханов), его сыновей Ак уула, Кызыл уула и Куу уула – министры с титулами ханов – так, например, в китайских источниках описывается, что у правителя кемских (енисейских) кыргызов было три главных министра. В каждом месте санжыры, где был какой-то первопредок на самом деле сидел какой-нибудь чиновник с титулом и административной должностью, что предавало системе вертикальность и управляемость.

Сегодня же предлагается форма ниже красной линии, обыкновенное собрание 40 условных племен, которые будут лишены верхней административно-управленческой системы. Это будет только усиливать раскол и конкуренцию внутри кыргызов теперь уже по родоплеменному признаку и не создаст никакой вертикали их централизации. Таким образом будут созданы условия обратные созданию эля, когда люди объединяются по племенам. При предложенной системе кыргызы будут делиться по племенам и родам, как это обычно и описывают в исторической и этнографической литературе.

Будет создана не вертикаль союза кыргызских племен, а их горизонталь и, как известно, лежачее положение – горизонтальное. И это лежачее горизонтальное положение нашего народа и выгодно тем, кто хочет удовольствия власти и денег. В условиях полной монополии европейской политической и экономической модели в мире не стоит мудрить с политикой и экономикой. Курултай и санжыра должны оставаться символическим образом единения кыргызов во всем мире через принадлежность к одному первопредку, так как родоплеменные связи и принадлежность общим предкам не зависит от гражданства. Санжыра должна стать объединительным фактором кыргызов, а не наоборот.

Что касается дальнейшего политического устройства нашей страны, то в ней просто должна сформироваться стабильная политическая работающая система, должны работать законы, не фальсифицироваться выборы, что придаст легитимности и даже сакральности государственным институтам и власти. И если кто-то полагает, что, например, Манас – это великий реформатор, то он ошибается, Манас – это великий государственный деятель. Манас ничего не менял, не убивал и не подавлял оппозицию внутри собственного народа, Манас просто заставил работать существующую тогда систему управления кыргызами и законы, принятые самим обществом.

Элери Битикчи