Круги догматизма, или "Назад, в Золотую Орду!"

В этой статье я хотел бы высказать несколько замечаний по поводу выступлений в казахстанской прессе на тему государственности, которая с недавних пор стала очень обсуждаемой – по ней высказываются политики, историки, политологи.

Так, Канат Ускенбай, заведующий отделом истории Казахстана Института истории и этнологии им. Ч.Ч. Валиханова, в беседе с журналистом газеты "Central Asia Monitor" озвучил ряд идей, которые представляются мне весьма спорными. Думаю, на его выступление нужно реагировать, принимая во внимание то обстоятельство, что он высказывает, в некотором смысле, "официальное" мнение Института истории.

Затем в "паутине" появился текст беседы с Тимуром Козыревым, экспертом Международной тюркской академии. В интервью порталу zakon.kz он комментирует слова президента страны о том, как надо изучать историю Казахстана, и делает заключение о их глубокой научности: "...Для сообщества историков и политологов Казахстана это ясный сигнал, указывающий направление работы". И далее, внимательно изучив композицию текста, он обращает внимание журналиста на один капитальный, с его точки зрения, момент: "Обратите внимание, сама идея существования определенной преемственности между Золотой Ордой и современным Казахстаном впервые за 23 года нашей незавсимости прозвучала на столь высоком уровне. Причем сказано было четыре раза в одном интервью, и замечательно, что это прозвучало именно из уст президента – тем самым сразу ставится жирная точка в ненужной дискуссии".

Я не знаю, на чем основаны эти слова Тимура Козырева, но опыт современного Казахстана показывает совершенно обратное – как только политики начинают вмешиваться в дела науки, сразу возникают проблемы. К тому же, по определению, не политикам начинать научную дискуссию, и не им, естественно, ставить в ней точку.

Имитации и мутации

Года два назад бывший государственный секретарь РК Марат Тажин напомнил историкам, что давно пришла пора изучать реальную историю. И, если надо, учиться у других. Тут же все бастыки от исторической науки ринулись к трибунам, чтобы выразить глубокое согласие и в знак искренности намерений выдали горы прожектов. Так, директор Института истории Ханкельды Абжанов опубликовал проект 20-томной истории Казахстана! Промолчав, однако, о том, на какой теоретической и методологической базах он и его коллеги намерены осуществить эту титаническую работу. Даже философы, помнится, записались в число воодушевленных и в лице заместителя директора Института философии Серика Нурмуратова заявили, что и им есть что сказать на счет сей материи.

И что, вы думаете, они сказали? Да ничего – молчат.

А то, что творится с тех пор в стане отечественных историков, надо описать образами, достойными их воображения. Представим себе, что два казаха стоят на противоположных берегах широкой и шумной реки. Один хочет сообщить другому важную новость и получить положенный суюнши (подарок за добрую весть). Но шум воды и расстояние между берегами мешают ему. Тогда, чтобы преодолеть эти помехи, он начинает кричать до хрипоты, жестикулировать, движением тела "изображать" содержимое информации, чтобы при помощи невербальных средств коммуникации донести хорошую весть и получить заслуженное вознаграждение.

Так вот, если взять вместо первого персонажа Институт истории, а вместо второго – казахских читателей, то получится совершенно идентичная картина, но только перевернутая с ног на голову. Вроде и река течет бесшумно, и берега близки, и ничто не мешает им сообщить публике приятную новость – выдать качественную научную продукцию. Но "помеха" в том, что институту сказать нечего – коммуникационный поток "пуст", хотя подарок в виде профинансированных проектов получен от читателей-налогоплатильщиков авансом. Что делать?

Тогда бастыки начинают имитировать бурную изыскательскую деятельность, демонстрируя обществу совершенные ими "научные открытия". Позвольте процитировать комментарий журналистки газеты "Время", откуда я извлек эту информацию. "Как сообщил директор Института... Ханкельды Абжанов, - пишет она, - с лета этого года ученые в рамках проекта "История казахов по данным зарубежных архивов" проводили исследования в музеях и библиотеках Ирана, Турции, Индии, Марокко, Испании, Италии и Нидерландов и обнаружили много интересного".

И что интересного они нашли? Оказывается, экс-муфтий, нынешний директор Института востоковедения Абсаттар Дербисали "неожиданно обнаружил" 10 трактатов аль-Фараби и привез из командировки 38 килограммов книг! Никогда не знал, не подозревал, что философ писал исторические трактаты.

Профессор КазНУ Калкаман Жумагулов тоже вернулся не с пустыми руками. Он увидел фреску с изображением Аттилы на потолке музея Ватикана, "многими" не замеченную. Значит, уважаемый профессор, "немногие" уже давно заметили эту фреску и наверняка написали о ней много интересного. Следовательно, речь идет не о научном открытии, а о простом зрительском внимании!

Тут я подумал, что если мне, рядовому читателю, будет позволительно адресовать два слова профессору, то я предложил бы ему продолжить изыскания в другом направлении. А именно: доказать, что Аттила – это тот же Алаш, наш мифический предок. Ведь с Аттилой-первопредком на нашу государственность никто не покусится! И Чингисхан нам больше не нужен – отдадим его монголам.

Таков, как мне представляется, трагикомический акт из сцены, посвященной современной исторической науке Казахстана.

Говорить о корнях этой проблемы не входит в мою задачу. В рамках своей более узкой темы я хотел бы пригласить читателей совершить маленький экскурс в недавнее прошлое этой науки, чтобы лучше понять ее нынешнее состояние.

После того, как советская идеологическая система, частью которой являлась историческая наука, ушла в небытие, наши историки дружно продекларировали отход от доктрины марксизма-ленинизма. Хотя было очевидно, что этот коллективный энтузиазм вызван не эволюцией научной мысли, а вовлеченностью самих историков в общий политический процесс. В результате мы наблюдали весьма печальное явление – новые "изыскания" по предмету базировались на легендах и мифах из народного фольклора, на манипуляции историческими фактами, а теоретическое знание извлекалось из трудов доморощенных "классиков". Как следствие, качество научной продукции деградировало настолько, что правительству пришлось вмешаться и остановить работу конвейера по штамповке степени доктора наук. И сегодня мы имеем то, что имеем: к новому знанию не приобщились, от старого отказались.

Хотя нет, не отказались. На деле произошла простая мутация, механическая смесь старой доктрины исторического материализма с совокупностью идей и практик, которую в Казахстане называют "исторической наукой". Вот, например, что говорит нам Канат Ускенбай. "Государство – оно либо было, либо не было". Далее он доказывает, что из этой дилеммы обязательно нужно выбирать позитивный ответ – дескать, да, у казахов государственность существовала всегда. И затем пытается обосновать этот тезис всеми доступными ему способами.

Тимур Козырев, как нетрудно догадаться, берется за дело в духе указаний главы государства. Он хочет изучить преемственность между Золотой Ордой и современным Казахстаном. Да что там Золотая Орда?! Углубиться еще дальше и проследить эту преемственность от самих гуннов!

Я хотел бы разделить его энтузиазм, но трудно развеять одно сомнение: а сколько же мы имеем специалистов, умеющих хотя бы по слогам читать Платона и Св. Августина на языке оригинала? При всем уважении к "народным академикам" и прочим обладателям ритуальных титулов скажу, что таких в нашем Отечестве попросту нет. А ведь основные источники по гуннскому периоду написаны на древнегреческом и латинском языках. Ладно, бог с ними, с древними греками и римлянами, – но много ли у нас специалистов, способных работать с арабскими, персидскими источниками средневекового периода?

Льстивые догмы

Оставим в стороне добрые мечты высокого начальства и пылких комментаторов. Вернемся к теме, с которой мы начали наш разговор: чем объясняется то абсолютное значение, которое историки придают теме государственности? Почему этот вопрос стал краеугольным камнем наших размышлений о государственном существовании современного Казахстана, нашей озабоченности судьбой его независимости? Есть ли рациональное объяснение этому состоянию интеллектуальной возбужденности? И здесь я хотел бы вернуться к прерванному разговору об истории исторической (извините за тавтологию) науки в Казахстане – это позволит многое прояснить.

Как известно, старшему поколению казахстанцев марксистско-ленинская доктрина объясняла историю человечества в виде эволюционного процесса - от простых форм социальной жизни к более сложным: зародились, скажем, как дикари; затем, развиваясь, поднялись на ступень варварства; от него, эволюционируя, перешли к стадии цивилизации. По пути такого формационного восхождения одни приобрели материальных ценностей больше, чем другие. Поэтому появилась потребность в учреждении института, охраняющего частную собственность граждан и призванного, если надо, защитить ее путем принуждения, т.е. государство. На него возлагалась также функция защиты от внешнего вторжения, обеспечения неприкосновенности государственных границ. Словом, получалось так: если вы хотите порядка в стране, сохранения нажитого (или награбленного) вами добра, но чтобы при этом и страна оставалась "вашей", то совершенно необходимо иметь государственность. Таков, в общих чертах, костяк доктрины.

Но для советского человека государственность имела еще и глубоко символическое, ценностное значения. Так, "картина мира" советского казахстанца, составленная им в процессе образования, представляла глобальный мир в виде пирамиды, в которой страны и народы располагались в иерархическом порядке согласно "уровню" и "степени развития". На вершине этой пирамиды помещалась "страна развитого социализма", т.е. СССР, а у подножия – всякого рода "развивающиеся страны", в основном с африканского континента. При этом имплицитно, путем разного рода идеологических трюков, внушалась мысль, что чем "сильнее" государство, тем "развитее" страна. Так что если у вас, не дай бог, нет государства, как у некоторых африканских племен, то вы – как бы совершенные дикари! Сохраним в памяти эту ментальную картину, сложившуюся в головах казахских историков, чтобы быть готовыми к чтению их трудов.

Вот один пассаж от Каната Ускенбая: "Отдельные исследователи истории кочевников Казахстана вольно или невольно проецируют достижения советской африканистики... на казахстанские этнографические реалии, уравнивая, таким образом, степень их социально-политического развития".

В чем смысл этих смутных слов? В том, о чем я говорил: мол, нельзя нас, "очень цивилизованных казахов", с какими-то африканцами сравнивать, потому что "степень социально-политического развития", видите ли, не та. Словом, наши историки формулируют научные проблемы по-старому. И находят на них ответы по-старому – как в XIX веке.

Два слова о методах

Мне часто приходится очень кратко излагать свои идеи, оставляя более обстоятельный разговор "на потом". Так будет и в данном случае. На это у меня есть три оправдательные причины. Во-первых, в Казахстане нет работ, на которые я мог бы сослаться, чтобы читатель сам нашел нужные ему детали. Во-вторых, в силу первой причины даже краткое изложение сути предлагаемых подходов потребовало бы немалого количества страниц, что несовместимо с газетным способом подачи информации. В-третьих, все, что мне удается опубликовать в Казахстане, – это газетные материалы (в "толстых" профильных журналах не желают видеть мои статьи). Поэтому кумуляция хотя бы минимума ссылочной базы остается для меня задачей на будущее.

Чтобы выйти из этой ситуации и дать читателям минимум сведений о предмете дальнейшей дискуссии, я решил тезисно изложить суть основных понятий западных антропологов и этнологов, на которые я опираюсь в данном случае и которые я выделил в настоящем тексте разрядкой; а затем проиллюстрировать их на примерах, взятых из романа Мухтара Ауэзова "Абай жолы" ("Путь Абая"), снабдив их моими комментариями. Если такой метод не достигнет желаемой цели, что не исключено, то надеюсь, мне удастся заполнить лакуну в ходе дальнейшей дискуссии, если господа, имена которых я назвал, или любой другой любезный коллега сочтут возможным откликнуться на эту статью.

Подходы, которые я назвал "новыми", на деле таковыми не являются. Так, первая коллективная работа, изданная под редакцией М. Фортеса и Е. Эванса-Притчарда "African Political Systems", вышла еще в 1940-м; другая, "Tribes without Rulers", подготовленная к изданию Дж. Мидлтоном и Д. Тайтом, была опубликована в 1958-м; а монография Е. Эванса-Притчарда "Нуэры" была издана в том же 1940-м и давно переведена на русский язык. Интегральный текст первой работы можно найти в интернете на английском языке.

Почему я предлагаю эти книги? Потому что в них упомянутые и ряд других исследователей показывают, что кочевые племена могут занимать определенную территорию земли, маркировать ее границы посредством ряда механизмов, добиться их признания соседними племенами и организовать ее защиту, вовсе не имея государственности. Верность этих научных положений была неоднократно проверена и подтверждена последующими исследованиями антропологов и этнологов, проведенными в различных регионах мира. В контексте нашего разговора это означает, что современные антропологическая и этнологическая науки давно отказались от ошибочных постулатов XIX века о том, что существует единственная модель идентификации той или иной территории земли за тем или иным народом; что, наоборот, каждая культура обладает собственной системой технико-символических средств маркировки, социализации и сакрализации природной среды обитания. Поэтому сегодняшнее оживление казахских ученых вокруг рассматриваемого здесь вопроса представляется мне скорее проблемой науки, нежели проблемой государственности. Кстати, не далее как вчера я прочитал в казахской прессе, что правительство решило в будущем году отпраздновать 550-летие казахской государственности. Один чиновник Министерства культуры уточнил даже, что по этому случаю предусмотрено провести более сотни мероприятий. Что сказать?.. Некомпетентность и незнание всегда обходились дорого.

(Окончание следует)
Сейткасым Ауельбеков