В начале декабря действующая в Германии международная неправительственная организация Transparency International опубликовала ежегодный доклад, содержащий рейтинг 175 стран и территорий по индексу восприятия коррупции – Corruption Perception Index (CPI). В прошлом году измерениями было охвачено 177 стран и территорий. Самое поразительное в нынешнем рейтинге - место Китая, который с 80-й позиции в 2013 году (40 баллов) съехал на 100-е место (36 баллов), то есть, если верить Transparency International, стал гораздо более коррумпированным. Откуда взялась такая оценка?

В основе методологии экспертов этой НПО лежит восприятие коррупции, то есть суждения людей. Свои расчеты Transparency International производит уже 20 лет. Первый рейтинг увидел свет в 1995 году и охватил 41 страну (КНР тогда оказалась на предпоследнем месте). Главным источником оценок коррупции были в тот период западные, а также гонконгские бизнесмены (которые, кстати, внесли немалый вклад в разложение китайских чиновников) и финансовые аналитики. В дальнейшем выборка респондентов Transparency International расширялась – в последние годы преимущественно за счет мнений всевозможных НПО, работающих на благо "открытого общества", "свободных СМИ", "политических трансформаций" и т.п.

Среди судей, например, Bertelsmann Stiftung – фонд, публикующий собственный "индекс трансформаций". Что это за трансформации, понятно по первой строчке обзора, посвященного КНР: "2011 и 2012 годы оказались самыми турбулентными в истории Китая после Тяньаньмэня" (The years 2011 and 2012 turned out to be one of the most turbulent in China’s post-Tiananmen history). Слегка углубившись в текст, с удивлением обнаруживаешь, что это просто устаревший материал, не содержащий вообще никаких данных за 2013-2014 годы. Между тем именно на этот материал ссылается Transparency International, пытаясь внушить, что за прошедший год Китай стал намного более коррумпированным. То есть налицо фальшивка!

Не лучше обстоят дела и экспертами американского World Justice Project (WJP). Там, понятное дело, тоже считают свой индекс (WJP Rule of Law Index) – и тоже ежегодно. В докладе за 2014 год по поводу правовой системы КНР сказано, что "правосудие относительно эффективно, но не свободно от политического вмешательства" (The delivery of criminal justice is relatively effective, but compromised by political interference). Отнести эту глубокомысленную формулу, вообще-то, можно к любому времени и далеко не только к Китаю.

Восприятие восприятием, но чтобы оно настолько отрывалось от действительности…

Замечу здесь, что, привлекая к работе социологов, политиков и экономистов, эксперты Transparency International в свое время сделали немало ценных наблюдений о связях коррупции с другими социально-экономическими показателями. В частности, в обзоре за 2002 год была отмечена тесная корреляция между коррупцией и уровнем дохода, коррупцией и громоздкостью регулирования хозяйственной деятельности, коррупцией и монокультурностью экономики и т.п.

Между тем уровень дохода в Китае за десять лет вырос, как нигде в мире, куда более диверсифицированной стала структура экономики. За десятилетие в Китае существенно либерализована хозяйственная деятельность, частный сектор развивался опережающими темпами. Процесс либерализации ускорился после XVIII съезда КПК (2012) и в особенности после 3-го пленума ЦК КПК (ноябрь 2013 года), то есть именно в 2014 году, сопровождаясь, в частности, отменой значительного числа законов и административных актов, создававших ненужные препятствия для бизнеса и соблазны для чиновничества.

Все эти перемены остались незамеченными в Transparency International. Незамеченным осталось и другое. Китай проводит беспрецедентную по размаху, глубине и продолжительности антикоррупционную кампанию. Открываются громкие дела, к ответственности привлекаются высокопоставленные лица в партийной и армейской иерархии (например, бывший министр общественной безопасности КНР Чжоу Юнкан), топ-менеджеры госкорпораций, высшие чиновники в центральных регулирующих органах. Вводятся система публичной отчетности чиновников об их активах, мониторинг юридической правомерности принимаемых решений и многое другое.

Интересные шаги предприняты в Китае в области возвращения на родину из-за рубежа чиновников, умыкнувших крупные суммы. Считается, что таковых не меньше 16-18 тысяч человек, а неправедно нажитые ими активы оценивают в 135 млрд. долл. (для пущего драматизма в Transparency International эту сумму подняли до триллиона долларов). Проблема состоит в том, что соглашения с Китаем об экстрадиции подозреваемых отказываются подписывать многие западные страны, включая США и Канаду, где часто оседают беглецы. Китай в ходе развернутой летом кампании "охоты на лис" предложил правоохранительным органам этих и других стран простую схему: часть незаконно уведенных из КНР средств они могут оставить себе – за труды. Первое такое соглашение было заключено летом с Канадой (правда, в некоторых странах попросили 80 % от суммы, что возмутило китайцев). Ожидается, что механизм окажется эффективным.

Для Transparency International все это, по-видимому, не имеет значения. А имеет значение чуть ли не особое правовое положение журналистов и блогеров, пишущих о коррупции. К слову сказать, в КНР в последние годы было немало судов, на которых выяснялись факты шантажа и вымогательства журналистами взяток и у бизнеса, и у чиновников. Коррупция многолика и не обходит стороной пишущую братию.

А напоследок еще одно замечание. Кроме Китая, значительным понижением коррупционного рейтинга в 2014 году Transparency International наградила Турцию: ее с 50-го места опустили на 64-е. Похоже, этой НПО просто не нравится самостоятельность лидеров некоторых государств. Тогда причем здесь коррупция?

Предвзятость обернулась для Transparency International утратой доверия китайской аудитории. И думаю, не только китайской. Пора понижать рейтинг самой Transparency International!

Александр ЛЕВЧЕНКО | 18.12.2014 |