Я продолжаю неутомимо ездить по России. Заполярье, Дальний Восток, Кавказ. Заводы, оборонные предприятия, полигоны, колхозы. Мне хочется убедиться в том, что моя страна жива, дышит, что мой народ сопротивляется напастям, что он творит, он украшает, развивает свою Родину, он верен своему государству.

И вот я в Оренбурге. Удивительный край. Некогда он служил плацдармом, откуда империя, набирая мускулатуру, стремилась в Среднюю Азию, в степи Казахстана, в пески Туркмении и дальше - в оазисы Афганистана, к теплым морям, исполняя фантастическую, порой полубезумную мечту российских императоров. Это мессианство оренбургских казачьих полков, купцов, предпринимателей, а потом и христианских проповедников и просветителей. Но это мессианство ослабело и угасло, когда вокруг Оренбургской губернии сложились толщи великих имперских пространств.

Теперь же Оренбуржье - вновь пограничная область: тысяча с лишним километров казахстанской границы. И опять в Оренбурге возникает мессианское чувство. "Мы, оренбуржцы - евразийцы. Здесь начинается великий евразийский проект. Мы - центр Евразии". И на всех моих встречах, круглых столах, в разговорах с чиновниками, с директорами предприятий, со студентами, с философами, писателями звучало: "Да, у нас новая роль. У нас евразийское озарение".

Это чувствуется по выражению глаз, в лексике, в страстном переживании геостратегических моментов, которые возникли после конфликтов на наших западных рубежах. Оренбуржье начинает жадно и страстно вспоминать свое давнее и недавнее прошлое, дорожа каждой личностью, каждым героем, подвижником, который порожден этой плодоносной и одухотворенной землей.

Мне с упоением рассказывали об Аксакове, который жил в Оренбуржье, написал тут чудесную книгу "Детские годы Багрова-внука". Рассказывали о Емельяне Пугачеве, который осаждал Оренбург, но не сумел его взять. И здесь, в осажденном гарнизоне, в семье офицера - защитника крепости - родился Иван Андреевич Крылов, наш удивительный баснописец и мудрец. И, конечно, мне рассказали о Гагарине, который окончил в Оренбурге летное училище и сказал: "Оренбург дал мне крылья".

И вот я посреди огромных светоносных оренбургских степей. В этих снегах притаилась ракетная дивизия. Под землей в глубинных шахтах, в таинственных молчаливых коконах дремлет грандиозная ракета, нареченная нашим противником "Сатаной". Она создана в свое время в Днепропетровске на "Южмаше" усилиями украинцев и русских. В те годы мы были вместе и в общем порыве создавали великую цивилизацию. Эта ракета спасла человечество, сберегла мир, сохранив стратегическое равновесие. И она, ракета, в те времена и сегодня управляет историческим процессом. Здесь, в этих шахтах глухо слышны гулы стреляющего Донбасса. И ракетчики выполняют свой священный великий долг, играя на клавиатуре вспыхивающих пультов, сверкающих сигнальными огнями мониторов. Я держал в руках ключ, которым можно повернуть не просто замок пускового устройства, а повернуть земную ось: либо сломать ее, либо выправить, если она начнет гнуться.

Ракеты стареют, доживают срок годности. Казалось бы, их необходимо разрезать, уничтожить, предать погребению. Однако неподалеку от дивизии, в городке Ясном нашлись гениальные люди, которые решили эти громадные ракеты не пускать под нож, а использовать в качестве носителей. С них снимают головные части, сокрушительные термоядерные боеприпасы и наполняют спутниками. И ракета, стартуя в шахте, уходит на своей огненной метле и там, на орбитах, разбрасывает, расплескивает спутники: то большие, то крохотные, как маленькие шарики. С орбиты спутники сканируют землю, исследуют климат, предупреждают о землетрясениях.

Удивительно рачительное отношение к этим грандиозным машинам - плод изобретательности, пассионарности, неистовости местных умельцев - ракетчиков и космистов. И оренбургские степи превратились в космодром, который пока еще не нанесен на карты, но обладает всеми признаками космодрома, посылающего на орбиту космические аппараты. Когда с ракет снимаются колпаки и устанавливаются спутники - американские, европейские, южнокорейские, - в этот момент с "Южмаша" приезжают технари, инженеры и вместе с русскими специалистами вершат мирное ракетное дело.

Тут же, в Ясном, я побывал на карьере, где добывается асбестовая руда. Когда-то это был грандиозный шумный карьер. А рядом с ним громыхал, дымился на всю степь огромный асбестовый комбинат, который в 1990-е годы просто рухнул, погиб и умолк. Перестали дымить его трубы. Перестали грохотать его машины и дышать его печи. Но опять нашлись энтузиасты, которые воскресили завод. Карьер, к которому меня подвели, напоминает гигантский многомерный, многослойный провал в центр Земли, где железнодорожные поезда кажутся мелкими чаинками, крохотными пунктирами. А экскаваторы, которые рвут грунт и добывают асбестовую руду, напоминают микроскопические пылинки.

Этот колоссальный комбинат производит удивительные изделия из асбеста, которые находят спрос и за границей, - в Казахстане, в странах Азии, и в России. Мне показывали дома, которые облицованы тончайшими изысканными асбестовыми плитками, сохраняющими тепло, сберегающими домашний комфорт и уют. И люди, что живут в этом, казалось бы, умершем и упавшем, не имеющем шанса на выживание городе, начинают обитать в абсолютно новой среде.

Местные администраторы, директора и хозяева производств забоятся не только о конвейерах, не только об огромном добывающем руднике. Город прекрасен: здесь появляются культурные и развлекательные центры, стадионы. Жители города - такова стратегия местных управителей - должны ощутить свой город не той берлогой, куда их занесла судьба, не той ссылкой, откуда они не могут вырваться из-за нехватки денег, а почувствовать его своим родным гнездовьем, драгоценным обиталищем.

Или завод "Стрела". Мощный и грозный завод, возведенный еще в советское время, строивший в войну самолеты, а теперь занимающийся ракетостроением. Ракеты, которые производит завод, способны взрывать авианосцы. Не дай Бог, если будет война - взрывы этих ракет погубят вражеский флот, который приблизится к рубежам нашей Родины. И этот завод в тяжелейшие 1990-е годы тоже переживал унылые времена, безденежье, люди разбегались - уменьшался коллектив. Но и тут нашлись оренбургские радетели, пассионарии, которые спасли завод. Они носились по миру в поисках заказов. Отыскивали их в Индии, в Китае и строили ракеты для обороны этих стран. А деньги, чудом и великими трудами заработанные, сохранили завод, который сегодня модернизирован, получил новое оборудование, получил мощные оборонные сверхзаказы. Завод расширяет свои производственные мощности.

Цех, в который меня ввели, огромный, наполненный солнцем, похож на фантастическую оранжерею, где вызревают загадочные плоды, - длинные, отливающие блеском огурцы, кабачки или дыни. И не дай Бог, такая "дыня" полетит в мировом океане навстречу грозящей нашей Родине опасности.

Оренбург - это край, населенный множеством народов. Русские, украинцы, казахи, башкиры, татары, евреи. Огромный конгломерат людей, которые сотрудничают, порой вступают в споры, но сливают воедино свои усилия и надежды. В центре Оренбурга построена национальная деревня - затейливый небольшой городок, где каждая национальная община построила свой дом, свою усадьбу. В усадьбе есть свои харчевня, ресторан, своя эстрада, где проводятся концерты. Люди собираются вместе то на сабантуй, то на Рождество, то на другой национальный праздник.

Я спросил у губернатора Оренбургской области Юрия Александровича Берга: какое у вас главное достижение, какие дела вы ставите в заслугу оренбуржцам и себе? Он сказал: у нас в Оренбурге рождаемость превысила смертность. Это восхитительный ответ. Это значит, что и впредь в Оренбурге будут жить люди, которые, сидя на боевых дежурствах в ракетных шахтах, на командных пунктах, защитят нашу Родину. Люди, которые построят удивительные машины и сооружения. Люди, которые будут писать стихи, читать книги и осуществлять грандиозный мессианский оренбургский евразийский проект.

Александр Проханов