В республике предлагают отменить официальный статус русского языка

23 марта глава Национальной комиссии по государственному языку Киргизии Эгемберди Эрматов (на фото) предложил внести изменения в конституцию республики и отменить официальный статус русского языка. Необходимость этого шага, по его словам, обусловлена тем, что русский язык мешает развиваться государственному языку – киргизскому. Накануне вступления Кыргызстана в Евразийский экономический союз, где русский де факто является основным средством общения, инициатива Э. Эрматова очень напоминает провокацию, способную осложнить процесс евразийской интеграции.

"Ряд ученых ставят вопрос о необходимости внесения изменений в части языковой политики. Об этом было сказано недавно на научно-практической конференции по развитию госязыка, – объяснил свою инициативу Э. Эрматов. – Ученые предлагают исключить статус русского как официального. Такая норма осталась только в нашей стране. Мы должны развивать родной язык. Для этого нужна законодательная инициатива со стороны парламента. Сегодня многие госорганы не ведут документооборот на кыргызском, ссылаясь на норму о том, что русский – это официальный язык".

То, что министерства по чрезвычайным ситуациям, внутренних дел и культуры уже перевели документооборот на киргизский язык, по его словам, явно недостаточно. С 2016 г. все госслужащие будут проходить специальный тест по киргизскому языку. Всего же на продвижение госязыка в бюджете одной из самых бедных стран Центральной Азии заложено 243 млн сомов (около 4 млн дол.).

10-я статья действующей киргизской конституции, принятой после очередной революции в 2010 г., гласит: "1. Государственным языком Кыргызской Республики является кыргызский язык. 2. В Кыргызской Республике в качестве официального употребляется русский язык. 3. Кыргызская Республика гарантирует представителям всех этносов, образующих народ Кыргызстана, право на сохранение родного языка, создание условий для его изучения и развития". В первые годы после распада СССР положение об официальном статусе русского языка в законодательстве КР отсутствовало, что, наряду с экономическими сложностями, ростом националистических настроений и другими причинами стимулировало отток русскоязычного населения, от которого критически зависела работа промышленности и других технически сложных отраслей. Ситуация изменилась в последние годы правления А. Акаева.

В 2000 г. был принят закон об официальном статусе русского языка, закрепивший его равноправное использование во всех сферах общественной жизни, а в 2003 г. это положение было закреплено в новой редакции конституции, где оно и присутствует до сих пор.

При этом Киргизия отнюдь не является единственной страной Центральной Азии, в конституции которой закреплен официальный статус русского языка. Точно такое же положение содержит конституция соседнего Казахстана, где уровень русификации населения намного выше, а проблем с развитием и распространением государственного казахского языка не в пример больше. И Э. Эрматов, возглавляющий Национальную комиссию по развитию кыргызского языка, вряд ли не знает об этом. В Таджикистане, Узбекистане и Туркмении русский язык действительно не имеет официального статуса, хотя в первом из них по конституции и закону о языке он является языком межнационального общения и может использоваться в законотворческой деятельности. Однако, между тремя среднеазиатскими республиками и Киргизией есть одно существенное отличие – они не стремятся в ЕАЭС, а Ташкент и Ашхабад вообще крайне подозрительно относятся к любым интеграционным проектам с участием России. Киргизия же, напротив, решила присоединиться к Евразийскому экономическому союзу, большая часть населения которого свободно владеет русским языком. И в интересах Бишкека не сдерживать, а стимулировать распространение русского языка.

Вопрос о том, что вместо русского языка в качестве официального надо бы использовать киргизский, поднимается в республике не впервые. В последние годы этому способствовало обострение общественно-политической ситуации, связанное с "революциями" 2005 и 2010 г., а также второй ошской резней 2010 г., еще более ухудшившей отношения между киргизской и узбекской общинами. Усиление националистических настроений периодически проявляется в парламенте, ряд депутатов которого используют языковую проблематику для привлечения внимания и поднятия собственного рейтинга в глазах киргизского большинства. Так, в ноябре прошлого года заместитель министра внутренних дел Рыскул Жапаркулов подвергся критике со стороны депутата Акылбека Султанова за то, что сделал доклад о запрете ввоза праворульных машин на русском языке. В том же месяце депутат от фракции "Ар-Намыс" Турсунбай Бакир уулу на парламентских слушаниях выразил возмущение тем, что в ходе обсуждения законопроектов не был обеспечен перевод на киргизский язык. А в декабре директор общественного фонда "Биздин мурас" Чоробек Сааданбеков посетовал на то, что в сервис Google Translate киргизский язык не включен из-за низкой активности пользователей. Однако до предложений отменить официальный статус русского языка все эти дискуссии еще не доходили.

Заявление Э. Эрматова вызвало негативную реакцию целого ряда киргизских политиков и экспертов. Так, по словам лидера парламентской фракции "Ата Мекен" Омурбека Текебаева киргизский и русский языки вполне могут существовать параллельно, не мешая друг другу.

"Напротив, они дополняют друг друга, – отметил он, – и нет никакой необходимости пересматривать статус первого". Более того, никаких новшеств в конституцию республики сейчас вносить нельзя, поскольку до 2020 г. действует мораторий на ее изменение. Известный киргизский политик, лидер парламентской фракции "Ар-Намыс" Феликс Кулов охарактеризовал языковую ситуацию в республике совсем не так, как Э. Эрматов. "Кыргызский язык повсеместно внедряется, а использование русского языка, напротив, сужается", – заявил он. Фактически русский язык в республике активно сдает свои позиции, и продолжает широко использоваться только в сфере науки. Это утверждение не лишено статистических оснований. После распада СССР численность русских в Киргизии сократилась почти втрое – с 916,6 (1989 г.) до 349,7 (2011 г.) тыс. чел., что неизбежно ведет к сужению ареала русского и расширению – киргизского языка.

Заведующий кафедрой международной журналистики Киргизско-российского славянского университета Александр Кацев вообще охарактеризовал тех, кто хочет отменить официальный статус русского языка, как преступников, поскольку практическая реализация этой идеи обернется, прежде всего, негативными последствиями для самой Киргизии и киргизов. "Это все лукавство, что русский мешает развитию кыргызского языка и поэтому следует отменить его статус официального, – заявил он, – Возьмите 10 учебников по разным направлениям и попробуйте перевести на госязык. Я вас уверяю, переведен будет самый простой, а это значит, что ребенок, не владеющий русским, изучит предмет именно по этому никудышному пособию и впоследствии станет просто непрофессионалом. Еще одно вранье: только в Бишкеке говорят на русском, а вся страна уже давно перешла на госзяык. Невозможно развивать язык, когда не прочитано ни одной книги, следовательно, там говорят на бытовом языке". Киргизский язык, по его мнению, должны учить, прежде всего, представители самого титульного этноса, не владеющие им в полной мере, а принимать людей на работу только на основе знания ими госязыка просто неприемлемо.

Резко против инициативы Э. Эрматова выступил профессор КРСУ Зайнидин Курманов. "Русским языком достаточно хорошо владеют кыргызстанцы, и он является коммуникативным инструментом, который открывает возможности для постижения современной мысли, литературы, культуры, – заявил он, – На английском в Кыргызстане говорят очень мало, им владеют лишь около 1% населения. Поэтому основную информацию мы получаем на русском языке". В продвижении госязыка по сравнению с 1990-ми годами он отмечает значительный прогресс - им владеют молодежь, певцы, актеры, на нем пишутся законы, вывески, однако развиваться киргизский язык должен не в ущерб русскому. Позицию же главы нацкомиссии он считает лжепатриотизмом. "У нас же лжепатриоты пытаются ограничить свой народ в доступе к информации и обречь его на оскудение и забвение, – отметил З. Курманов, – Нам, наоборот, надо ставить вопрос о расширении списка языков, стимулировать, чтобы граждане владели как можно большим их количеством и могли получать информацию из разных источников, на разных языках. К примеру, как в соседнем Казахстане, где обязательно изучают три языка – казахский, русский и английский".

Сравнение с соседним Казахстаном, к которому прибегают многие эксперты, выглядит совсем не в пользу Киргизии. По уровню распространения русского языка он опережает Кыргызстан в 2 раза, что, учитывая теснейшие связи с Россией, способствует его экономическому развитию.

Если в Казахстане русским языком владеет 84,4% населения, то в Киргизии – 48,6%. При этом доля активно владеющих русским языком (умеющих говорить, читать и писать по-русски) составляет 71,9% казахстанцев и всего 36% жителей Киргизии. Конечно, в других республиках Средней Азии дела обстоят еще хуже. В Узбекистане, например, русским языком активно владеет всего 14% населения, в Таджикистане – 11,9%, а в Туркмении – 11,8%. Но это резко снижает конкурентоспособность их граждан при трудоустройстве в российские или совместные предприятия, а также при трудовой миграции на территорию РФ. С 2015 г. российское законодательство требует от мигрантов сдачи экзаменов по русскому языку, истории и праву, что лишает большую часть населения среднеазиатских республик возможности работать в РФ. Киргизия, к тому же, планирует вскоре войти в состав Евразийского союза, где возможности ее граждан без знания русского языка резко снизятся.

Бессмысленная с точки зрения интересов и задач самой Киргизии и киргизского народа инициатива по отмене официального статуса русского языка вполне укладывается в рамки стратегии по противодействию интересам России, реализуемой в республике Вашингтоном. Киргизия, которая отличается самым демократичным в регионе внутриполитическим климатом, является абсолютным лидером по числу работающих в стране некоммерческих организаций. По данным на декабрь 2014 г. в республике были зарегистрированы 24 тысячи НКО, 1426 из которых действовали в Бишкеке. Большая их часть финансируется из-за рубежа, что позволяет Западу влиять на внутренние процессы в Кыргызстане. Сильное прозападное лобби есть и в самой киргизской элите. По словам российского политолога Александра Князева, "в окружении Атамбаева прозападное лобби чрезвычайно сильно – это и министр иностранных дел Эрлан Абдылдаев, это и курирующий внешнюю политику в аппарате президента Жапар Исаков, это и руководство ГКНБ, это и премьер-министр Джоомарт Оторбаев".

Беспокойство по поводу ситуации в Киргизии усилилось после смены главы американского посольства.

В феврале Памелу Спратлен, проспавшую, по мнению аналитиков, и вывод военной базы США из Манаса, и вступление Киргизии в ЕАЭС, сменил Ричард Майлз, которому приписывают организацию грузинской "революции роз" 2003 г. Причем назначен он был временным послом, что не требует получения официального согласия (агремана) со стороны Бишкека. "С точки зрения послужного списка можно сказать: перед нами не только простой дипломатический работник, но и проектировщик, работающий на программном и проектном заводе, – заявил "News-Asia" директор Центра перспективных исследований Сергей Масаулов. – С учетом прежних фактов его биографии это означает, что он будет заниматься в республике не только дипломатическими делами, но и планированием и подготовкой других вещей… Пока больших оснований к тому, чтобы делать какие-то выводы о "цветных революциях" нет. Но предположения делать можно. И эти предположения… должны стать основанием для достаточно внимательного отношения к работе этого человека не только со стороны органов, но и… людей, называющих себя гражданским обществом".

В столь непростой ситуации заявление о необходимости отмены официального статуса русского языка, даже если оно не связано напрямую с деятельностью НКО, прозападных элит и американского посольства, объективно способствует нагнетанию напряженности вокруг русского языка, а значит – усилению оттока русскоязычного населения и ослаблению позиций России в регионе. В свете предстоящей интеграции Киргизии в структуры ЕАЭС назвать это иначе, чем медвежья услуга, сложно.

Александр Шустов
27.03.2015