13 мая 2015 года | Семен Резниченко

Семен Резниченко об истоках антигосударственных настроений
Поведение русских либералов и других категорий интеллигентов вызывало и вызывает немало недоуменных вопросов.

Многие из этих затруднений могут быть разрешены, если осознать наличия у российских либералов собственной этничности, и не какой-нибудь инородческой и ассимилиятивной, а в форме традиционного для русских (квази)субэтноса, стремящегося к эмансипации. Наподобие того же казачества.

Есть мнение, что период существования интеллигенции занимает более столетия (60-е годы XIX в.- 90-е годы XX в.). Оформилась она в пореформенной России, хотя основы для ее появления были заложены еще в конце восемнадцатого столетия. Но именно в этот период начался небывалый взлет науки, искусства, издательского дела. Расширилось поле общественно-политической деятельности. Благодаря этому взлету выходцы из среды духовенства и дворянства, дети офицеров, мещан и военных кантонистов смогли оставить занятия своих отцов и найти новые (науку, искусство преподавание, инженерно-технические специальности, журналистику, общественно-политическую деятельность). К ним присоединились образованные евреи, не скованные чертой оседлости. Как когда-то первые казаки, эти люди покидали привычную социальную среду на свой страх и риск. Они очень нуждались в единстве, но не могли смириться с традиционными условностями и несвободой. Интеллигенты хотели спастись от униженности, рутины, невозможности реализовать свои способности и желания. Интеллигенция была новой социальной группой, основанной во многом на старых принципах. Она была социальной группой – убежищем, противопоставившей себя традиционно сложившемуся обществу. Сущность интеллигенции с самого начала была противоречивой. Феодальные традиции и особенности русской ментальности толкали ее к превращению в замкнутую корпоративную структуру с четкими правилами внутренней жизни, жесткому противопоставлению себя остальному миру. И действительно, значительной части интеллигентов была присуща нетерпимость к инакомыслию, иному образу жизни (например, борьба с так называемым "мещанством"). Идеал " служения народу" был по сути дела феодальным. Он – лучший индикатор аристократических корней интеллигенции.

С другой стороны это "квазисословие" было создано для защиты личной индивидуальности, свободы, непохожести.

Поэтому интеллигентами были террористы и непротивленцы злу, атеисты и религиозные деятели, космополиты и патриоты. Хорошо организованные боевые группы соседствовали с клубами по интересам. Нетерпимость была необходима для самоидентификации. (Например, оппозиция по отношению к властям и социальным группам, на которые они опирались.) Однако маргинальное "квазисословие" осознавало острую нужду в союзниках и новых членах. Надо было отвоевывать а потом защищать свою социальную нишу. Новой оппозиционной силе это давалось не просто. Поэтому интеллигенция боролась "за права угнетенных масс". Она защищала крестьян рабочих, евреев старообрядцев, братьев-славян, казачьи вольности и т. д. Эта "защита" помогала скрыть корпоративный эгоизм и самоутвердиться в непохожести на другие, не столь прогрессивные социальные группы.

Какие же идейные принципы объединяли столь разных людей? Прежде всего, это вера в силу и праведность человека и возможность земного счастья. "Человек - это звучит гордо. Человек создан для счастья, как птица для полета". Эти афоризмы как нельзя лучше выражают мировоззрение интеллигента. Движимые этими принципами большевики боролись "за счастье трудового народа", а баптистские лидеры проектировали "город Солнца". Казалось бы, немного. Но в эпоху, когда привычный мир уходит, а новый можно строить самостоятельно, этого было достаточно. Таким образом, интеллигентов объединял активный гуманизм.

Интеллигенция прошла несколько этапов развития. Первый можно назвать "вольноинтеллигентским". Он охватывает период от "великих реформ" 60-х годов XIX в. до победы советской власти. В это время интеллигенция организовывалась и формировала мировоззрение. Пользуясь социальными сдвигами, она теснила традиционные социальные группы.

Второй этап - "служилый", включает период от победы большевиков до начала перестройки. Интеллигенция покорна советской власти. Она становится гораздо более однородной. В обмен на лояльность власть позволяет ей исповедовать важнейшие идеалы в "своем кругу" и в ходе профессиональной деятельности (например, педагогической). Ранние традиции продолжают диссиденты и эмигранты.

Третий этап - период перестройки. В ходе ее одна часть советской номенклатуры использовала интеллигенцию для сокрушения другой. Индивидуализм и нигилизм разлагает интеллигенцию изнутри.

Четвертый этап, постперестроечный - "разинтеллигенчивание". Под влиянием вестернизации индивидуализм разрастается на столько, что уничтожает корпоративную солидарность. Всеобщая деградация разрушает веру в человека и возможность счастья. К тому же оказался несостоятельным миф о коммунизме. Новые принципы не пользуются доверием. Растет презрение к миру и человеку. Одновременно прежние "интеллигентные" профессии становятся невостребованными обществом.

Место интеллигента занимает интеллектуал. Это работник умственного труда, человек с интеллектуальными интересами. Интеллектуалы не связаны между собой узами корпоративной солидарности или общими идеологическими установками.

Интеллигенция окончательно разваливается на "идейные течения", течения – на группы и подгруппы.

Наиболее обширная и консолидированная постинтеллигентская структура – либералы. Они тщатся объединять под своей эгидой всю интеллигенцию. Чего у них никогда не получалось и не получится.

В формировании современного российского либерализма ведущую роль сыграли представители коммунистической элиты разных периодов. Которые протестовали против оттеснения их "выдвиженцами" и хотели приобрести политическую субъектность и социальный статус, не зависящий от положения во властной иерархии, своеобразную сословность. А сословность, которую ставят под сомнение и за которую приходится бороться, в русской традиции начинает этнизироваться. Как тоже казачество накануне революции и в эмиграции. Тем более что социальное положение у русских этнизируется, а национальность сближается с социальным статусом…

Либералы всегда были близки к власти и во многом ее копируют. Та же тотальность, последовательная нетерпимость к инакомыслию. И это всегда раздражало многих интеллигентов, наиболее талантливых и свободолюбивых, склонных к индивидуализму. Именно они всегда шли либо в патриоты и консерваторы, либо в крайне левые.

Из-за чрезмерного свободолюбия и индивидуализма они по большей части образовывали весьма полицентричные и рыхлые структуры, которым трудно было тягаться с либералами. Поэтому многие из них заключали вынужденный союз с "правительственным началом", которое им само по себе было всегда более чуждым, чем либералам. Поэтому отношения с ним всегда были натянутыми и противоречивыми.

Это очень напоминало союзные отношения древнерусского Пскова с Москвой, на которые толкало желание эмансипироваться от Новгорода. При почти полной несхожести союзников. Государственничество у очень многих патриотов по сути вынужденное.

Либералов от казаков или сибиряков отличает и делает скорее квазисубэтносом а не субэтносом отсутствие собственной территории. Нет в России такого субъекта Либералии. А так же официально закрепленного правого статуса...

Либералы в принципе не способны к автономному проживанию и делят условно "свою" территорию со многими другими, которые на не менее веских основаниях считают ее своей. Так же род занятий и социальный статус либералов не закреплен исключительно за ними.

Все это очень остро ставит вопрос о субэтнических границах, которые зыбки и не определенны. Это заставляет либералов активно противопоставлять себя всем остальным русским, искать союзников за пределами русского народа и даже исключать себя из него. Свою специфику и права либералы отстаивают каждую минуту, даже если на них никто не покушается. Потому что сами сомневаются в своей легитимности…