Еще в школе нам говорили, а потом я много раз читала: Гитлера привели к власти мелкие лавочники. Честно говоря, я никогда толком не понимала: почему именно мелкие лавочники? Какая в них особая сила? Кто они вообще такие – эти легендарные лавочники? А вот недавно я с ними, кажется, познакомилась. Это действительно не просто род занятий или экономический статус - это особая психология – лавочная.

Как обычно – никаких оценок, только наблюдения.

Я уже писала о нашей украинской родне. Условно, впрочем, украинской: они даже "мовы" своей толком не знают. Учили когда-то в школе, а потом, ввиду неупотребления, - позабыли. И то сказать, какая Запорожье Украина? Но тем не менее, формально эта родня - украинская.

И недавно родня приехала к нам. Приехала, на самом деле, не к нам, а на юбилей двоюродной сестры моего мужа. Та в 80-х годах приехала учиться в МГУ, вышла замуж и осела в Москве, как когда-то, в конце 50-х, сделала моя свекровь. Так вот к той мужниной кузине приехал ее родной брат из Запорожья со своей женой. Мой муж, бывший на юбилейном торжестве вместе с нашей дочкой, привез этого брата к нам. Привез с тайным умыслом – узнать от непосредственного свидетеля, что там на самом деле – на исторической родине.

Двоюродный брат, назовем его Василием, закончил году в 80-м технический вуз и работал в проектном институте или в КБ – точно не знаю. Так бы и проработал всю жизнь, как его отец, как тысячи других жителей этого крупного промышленного центра – понемногу подрастая в должности и зарплате, поругивая начальство, купаясь в Днепре, выращивая черешню "бычье сердце" на даче, выезжая в Крым по путевке от работы.

Но прихотливой фортуне было угодно распорядиться иначе. Перестройка, распад Союза, едва поманив новыми возможностями, лишил и того, что было: инженерная работа – закрылась. Василий – парень активный и тогда молодой – пустился в автономное плавание. Перепробовал множество мелких бизнесов, иногда удавалось неплохо заработать, а бывало, что и лапу сосал… Но накануне майданных событий жил неплохо: был у него парикмахерский салон, над которым сумел купить хорошую квартиру. Кожаный диван, "тойота" не из самых дешевых, отдых в Турции-Египте – не что-то особенное, но ничего, жить можно. Старую квартиру Василий оставил сыну: у того двое детей.

Сын по профессии повар – говорят, хороший. Его тоже жизнь повозила по ухабам: даже в Израиле побывал. Да-да, в Израиле. Когда совсем пришлось солоно, молодой человек объявил себя евреем (у него и впрямь одна бабка – еврейка) и отбыл в Израиль. Хоть по иудейским канонам он не еврей (мать его не только не еврейка, но даже и не украинка, а самая настоящая кацапка), но в Израиль его взяли. И тут же поставили под ружье. Он такой подлянки от новой родины не ожидал и с приключениями сбежал назад. Пробовал поискать счастья в Москве, где у него родная тетка (та самая юбилярша). Куда-то устраивался поваром, но слухи о бешеных московских зарплатах не оправдались: содержать семью и снимать квартиру в Москве у него не получилось. Так и вернулся в Запорожье. Работает в каком-то баре и имеет микроскопический бизнес: развозит на своем грузовичке воду по офисам. Суеты много, доходу – гораздо меньше, чем суеты. Что дальше – непонятно.

Сейчас оборот парикмахерской Василия снизился втрое – это если в гривнах, ну а в долларах-то и вовсе в десять раз. Удивляться не приходится: сектор гламурных услуг растет, как на дрожжах, в эпоху бума, но зато в кризис скукоживается мгновенно. И то сказать: без крио-массажа или "уколов красоты" можно легко обойтись, да и наращивание ногтей и волос можно без особого ущерба отложить до лучших времен. Василий говорит, что даже стричься люди стали не раз в месяц, как в старые добрые времена, а раз в три месяца. Хорошо хоть жена его – квалифицированный бухгалтер – имеет пока работу. Пока так-сяк сводят концы с концами, даже недавно сумели свозить внуков на море; показывали фотографии на планшете.

Про политику со всеми украинцами надо говорить с необычайной аккуратностью – вроде как с безнадежно больными об их болезни – обдумывая каждое слово, чтоб не ранить, не обидеть, не нанести непоправимую душевную травму. Многие, имеющие родственников и друзей на Украине, рассказывали мне, что их родственники просят: про политику – ни слова. Этой герметичностью, сколь я понимаю, наши украинские братья хранят свой хрупкий душевный гомеостаз: вдруг вторгнется какая-нибудь неприятная новость, которая заставит посмотреть на дело с другой, неприятной, стороны.

Недавно был такой курьезный случай. К нам в компанию по работе приехали наши продавцы из Днепропетровска. Общалась с ними одна сотрудница, которая сама с Украины, из Запорожья, но давно живет в Москве. Денег у днепропетровцев было не ахти, ну сотрудница по доброте душевной и пригласила их переночевать у нее, а потом повела показать Москву. По ее рассказу, они были ошарашены увиденным: чистый, ухоженный город, веселые, хорошо одетые люди. Но больше всего гостей потрясло дружелюбие московитов, то, что к ним все хорошо относились, даже узнав, что они с Украины. Украина, против ожидания, вызывала особую симпатию. Мало того, незнакомые люди начинали вспоминать, что как-то связаны с Украиной (кто с ней не связан!), говорили, что любят Украину и т.п. Разумеется, ничего особенного в этом не было: люди гуляли в парке, ели мороженое, все были в отличном расположении духа, светило солнце… Но это нам так кажется, а украинские братья испытали подлинный культурный шок. Я поинтересовалась у моей сотрудницы, как днепропетровцы представляли себе Москву и москвичей в своем Днепропетровске, до приезда сюда. Она ответила полушутливо-полусерьезно: вроде как Москва 41-го года в военной хронике: штыки марширующих красноармейцев, противотанковые ежи, аэростаты заграждения.

Вернемся, впрочем, к нашим запорожцам.

Они терпеть не могут политику. Любую. Всех политиков считают жуликами и проходимцами, паразитирующими на народном теле. Цель всех этих начальников и политиков – отнять, помешать, разрушить. Что разрушить? Ясное дело – то скромное благосостояние, которое нажито годами трудом и лишений. Не верят – никому. За кем правда, хотя бы относительная? А ни за кем. Все они … – см. выше.

Где правда, где неправда, чего домогается клятый Путин, а чего - не менее клятые американцы, к чему это может привести – все это радикально неинтересно. Ну, вроде как мне - разница между новой и старой моделью смартфона или последние известия из мира шоу-бизнеса. Политика - это все их, проходимское дело, не наше.

Чего хочется? Очень простого. Чтобы все это поскорее кончилось, и водворился какой-нибудь порядок. Любой. Правый, левый, национальный, интернациональный, да хоть оккупационный. Лишь бы он был. Чтобы у людей снова появились какие-то деньги и они смогли снова почаще ходить в парикмахерскую. А если еще будут делать крио-массаж и шоколадные обертывания – то тогда и вовсе все будет в шоколаде. Лучшего и желать нельзя. А все эти бандеры - не-бандеры – от лукавого. Неинтересно все это, не важно, не существенно. Единственно существенное для лавочника – это его Лавка. Ее он будет отстаивать, как может. И поддержит всякого, кто, по его разумению, эту лавку защитит.

Может ли он быть втянутым в политическую бучу? Может, но только в качестве защитника своей лавки. Тех, кто жжет покрышки и громит присутственные места – их наш лавочник презирает и боится. Разбираться в политических, а паче того – идеологических хитросплетениях он не будет никогда. Это радикально не его тема. Его идеология и философия – это порядок. Ordnung. Всякий, кому удастся внушить ему, что он – за порядок и стабильность, имеет значительный шанс на успех у лавочника. Если для порядка потребен национализм – он станет националистом, если коммунизм – станет коммунистом, если, конечно, твердо пообещают лавку не отбирать. Мало того. Если правильно приняться за дело, можно внушить, что оккупанты – не враги вовсе, а самые преданные друзья, т.к. пришли оградить Лавку от всех бед и покушений. Конечно, потом все проявится и обнаружится, но ведь это ж – потом…

Вот так, общаясь с нашими запорожскими родственниками, я неожиданно для себя поняла, кто такие лавочники, которые некогда привели к власти Фюрера. Лавочник, как пролетарий Маркса, не имеет отечества. Везде он одинаков.

Тут не вполне понятно, что первично, а что вторично: они – лавочники, потому что мыслят и чувствуют таким образом, или они мыслят и чувствуют таким образом вследствие своего занятия, образа жизни и социального положения? Я склонна к первому варианту.

Лавочник – это психологический тип. Если в народе он распространен, то это имеет как положительные, так и отрицательные следствия. Положительные – организованность и опрятность внешней, бытовой жизни. Эти люди принадлежат к типу "нам не все равно", как говорится в известной рекламе М-Видео. Им и впрямь не все равно: как подметается улица, как вымыты окна, как разложен товар в лавке. Но есть в распространенности этого типа и большая опасность. Их мир ограничен лавкой. Вернее, в центре их личной галактики находится лавка, вокруг нее все вращается, она мера всех вещей. Мир вне лавки для них – скучная философия и абстрактная мура. Потому простые мысли, одноходовые решения – всегда найдут поддержку у лавочника. Ein Volk, ein Reich, ein Fuhrer – это предельное выражение этой простоты. Кто-то из наблюдательных немцев заметил: коммунисты в эпоху борьбы Гитлера за власть говорили правильные, но чересчур сложные вещи, а нацисты – неправильные, но простые и понятные. И они победили.

В немецком народе процент лавочников был всегда велик – со всеми хорошими и дурными последствиями. В русском народе (к которому, уж простите меня, я отношу и наших украинских братьев), как мне кажется, этот тип гораздо менее распространен – опять-таки с хорошими и дурными последствиями. Мы – скорее странники, бескорыстные мыслители, воины справедливости. Нас жулику легче всего подловить на справедливости и Правде. Где у лавочника – Лавка, там у нас – Правда. Я говорю о преобладающем типе – встречаются-то, понятно, разные…

Мужчины пошли париться в баню, а мы с женой Василия ходили по саду. "Да, тяжелые, тяжелые времена настали", - все повторяла она, словно о природном катаклизме. Я спросила: а какое время в ее жизни было самое лучшее? "Советское, конечно", - ответила она мгновенно и с убеждением.

Такая вот лавочка.
12 июля 2015