Среди пуль



Год назад я был на Донбассе. Тогда казалось, народное восстание вот-вот будет подавлено. По всему фронту от Луганска до Донецка гремела тяжелая артиллерия бандеровцев, сметая с лица земли города и поселки. Горбились могилы ополченцев, едва засыпанные горячей злой землей. Полевые командиры, выросшие из народных дружин, вчерашние шахтеры, казачьи атаманы, учителя не умели воевать, не знали тактики современного боя и подставляли грудь под снаряды тяжеловесных танков и установок залпового огня.

Государство, зародыш которого возникал на народном референдуме, подвергалось в тот момент страшному испытанию. Стихия, неразбериха, романтизм, героическая жертвенность, измена, апатия. И неясно, какой была эта война: гражданская? Ибо люди одной веры, одной семьи, вчерашние сослуживцы и однополчане, рассеченные страшной секирой, истребляли друг друга.

Война цивилизаций? Ибо русский мир, с его полифонией языков, верований, с уходящей в небесную лазурь вертикалью молитвенной святости, добра, красоты встретился с жестоким национализмом, окрашенным светом пылающих в ночи свастик и факельных шествий.

Или народно-освободительная война? Когда Донбасс, страшась кандалов и публичных казней, истребления своей внутренней глубинной суверенности, поднялся на освободительную борьбу. Или это война величайших глобальных смыслов? Когда дряхлый мир, основанный на насилии, несправедливости, лжи, взяв на вооружение огненный фашистский факел, отбивал атаки нарождающегося волшебного грядущего мира, связанного с божественной справедливостью. Какая это война? Я гадал над этим, уезжая тогда с Донбасса, замыслив свой роман "Убийство городов".

И вот я снова в Новороссии, снова среди своих героев. Снова на Саур-Могиле, где дарю свой новый роман моим героям и моим прототипам. Я двигаюсь по Донбассу и наблюдаю перемены, случившиеся за этот огненный год. Главная перемена - создание на месте турбулентной бурной стихии жестких государственных структур, жесткой матрицы, в которую помешается новое поколение политиков, новое поколение военных, представителей новой донецкой реальности

Я двигался по блокпостам, по гарнизонам, я видел армию. Армию, которой еще не было год назад. Стихия ополченцев сменилась регулярными войсками, в которых есть корпуса, батальоны, оснащенные современной техникой, есть генералы, полковники. Это армия нового типа - в ней очень силен дух. "Конечно, - говорили мне офицеры, - на той стороне скопились огромные украинские силы, там множество солдат, много бронетехники, но у нас дух, мы сильны духом, и мы непобедимы, мы бесстрашны".

Когда я был в Горловке, начался отвод техники с передовой. Боевые машины пехоты, танки, в которых сидели донецкие танкисты, с неохотой покидали передовую и углублялись в тыл на расстояние трех километров. На линии огня в окопах оставались только бойцы, вооруженные стрелковым оружием и гранатометами на случай удара укров.

Украинская артиллерия продолжала гвоздить по Горловке. Она била не по уходящим танкам, не по гарнизонам, не по штабам. Она била по трансформаторам, по водоводам, по больницам, по электросетям - по той инфраструктуре, что удалось восстановить, что давала возможность жителям оставаться в своих поселениях, в своих домах. Бандеровцы желали подавить дух сопротивления, вселить панику и уныние в народ. "Но нет, - повторяли мне мирные жители, - у нас дух, мы не сломлены, мы чаем нашу победу".

Когда я ехал по донецкой земле, сквозь пышные сады, сквозь их тучную зелень смотрели на меня скелеты домов, разгромленные поселки и городки, где еще недавно бушевала война, куда пикировали самолеты и ударяли установки залпового огня. Безжизненные лунные пейзажи. Но вдруг, среди мертвенных скелетов, я видел дома, в которых вставлены окна, белеют оконные рамы. Значит, эти руины не пустуют. Эти руины медленно, но неуклонно обживаются. А в селениях, одноэтажные дома которых украинская артиллерия превратила в труху, в прах, работают бригады сельчан. Они сплачиваются для того, чтобы строить и восстанавливать не только свои дома, а дома всего села. 10-15 человек сбиваются в артель, собирают из остатков разбитого шифера уцелевшие фрагменты, кроют один дом, второй, третий. И так, восстанавливая один за другим дома, движутся по селу, возрождая его к жизни.

И вот я вижу на перекрестье дорог железнодорожный мост, который в прошлый раз был разрушен, а теперь он отремонтирован, и по нему медленно, осторожно движется состав, груженый углем. А по дорогам идут колонны автобусов, наполненных детьми - солнечными очаровательными мальчиками и девочками, которые, окончив школу, отправляются в пионерские лагеря.

А в университетах я присутствовал при выдаче дипломов. Несмотря на бомбардировки, на тяжелую зиму и на голод, студенты доучились и получают дипломы. Поля золотятся подсолнечниками и белеют пшеницей. Выращен рекордный урожай, и зимой Донбасс не будет голодать - у него будет свой хлеб.

И, конечно, донецкая интеллигенция, с которой я встречался. Преподаватели, ученые, музыканты, певцы, артисты, писатели - они так жадно слушали рассказы о России, так остро и страстно воспринимали любое русское слово! Общее их настроение - это ожидание победы. Это убеждение в том, что Россия их не оставит. Это любовь к России как к своей ненаглядной родине.

Представители власти сегодняшнего Донбасса, министры. Они ничем не напоминают чванливых, вальяжных, пресыщенных чиновников. Они динамичны, энергичны, они пришли во власть прямо с полей сражения. Многие их них были ранены. Ранен и глава Донецкой народной республики Александр Владимирович Захарченко. Пуля пробила ему ногу, и он этой пулей повенчан с Донецкой Республикой. Он не просто избранник, не просто верховный руководитель, он связал с Республикой свою судьбу, свою жизнь.

Новые представители власти строят государство. Они ошибаются, не все у них ладится, власть иногда начинает шататься и, кажется, падает из рук, но они учатся руководить экономикой, юриспруденцией, они наладили снабжение, они управляют армией, МВД. Они занимаются внешней политикой. И за прошедший год государство приобрело реальные классические черты.

Удивительно почтение людей Новороссии к своим героям, к своим мученикам. На окраине Луганска стоит танк, который в дни обороны был подбит бандеровцами: тяжелый бронебойный снаряд прошил его броню, в танке сдетонировал боекомплект, и страшный взрыв уничтожил экипаж. Сейчас этот обугленный, осевший на гусеницах танк превращен в мемориал. Его очистили, обмыли, покрыли сверкающим лаком, к нему несут иконы, цветы, лампады - он превратился в алтарь. И к этому алтарю припадают все, кто отправляется на блокпосты и на передовую.

Неподалеку от этого места - там, где, погибли герои-журналисты, два отважных репортера ВГТРК, стоит поклонный памятный крест, на нем начертаны их имена, лежат живые и искусственные цветы, венки. И редкие автомобили, проезжающие по этому прифронтовому шоссе, замедляют ход и издают поминальные гулкие сигналы.

В церкви, что на окраине Луганска, в церкви, пробитой снарядами, с провалившимся куполом, есть фреска, на которой изображены Вера, Надежда, Любовь. Вера пробита снарядом, а Надежда и Любовь протягивают к ней свои спасительные руки. В этой церкви я встретился с батюшкой, который говорил не о возмездии, не о яростном наступлении, а о любви, о нежности. Он говорил о том, что в ожесточенных сердцах надо сохранить островки любви, благодати, потому что война не вечна. И нам придется опять мириться, придется брататься. И тогда сердоболие будет тем эликсиром, который омоет наши измученные войною сердца.

Народ Донбасса очень сплочен. В нем я не видел ни богатых, ни бедных, ни левых, ни правых, ни монархистов, ни коммунистов. Это сплоченное единое множество. Их сплотила та мечта о независимости и свободе, которую они провозгласили больше года назад, проведя свой массовый референдум. Их сплотила беда, которая на них накинулась. Бомбардировки, горящие дома, похороны, голод, ощущение кошмара и ужаса. Их сплотило мощное сопротивление, когда они покинули свои шахты, вышли на блокпосты, взяли оружие, добывая его в боях, и отбили противника от своих любимых городов. Еще их сплачивает мечта о неизбежной победе. Это светоносная мечта, которая озаряет их утомленные лица, заставляет их вновь и вновь возвращаться на свои рубежи.

И сплотила их любовь к России. Все они, как один, и стар и млад, говорят о России как о своей светоносной судьбе, веря в то, что они - часть нашей замечательной, любимой родины.

Я уезжал с Донбасса, зная, что это не последний мой визит сюда. Я еще буду приезжать и приезжать вместе с другими русскими художниками, писателями и музыкантами. "Поэт во стане русских воинов" - эта поэтическая фраза, произнесенная два века назад, животворна и теперь. Война за русское дело, война за святую справедливость будет привлекать летописцев, которые под грохот артиллерийской канонады, под песни вселенской свободы станут сочинять свои гимны, стихи и поэмы.

Александр Проханов
30 июля 2015