Очередным вызовом для премьер-министра Пакистана Наваза Шарифа стало снятие международных санкций с Ирана после подписания Тегераном 14 июля 2015 г. Соглашения по ядерной программе с Группой 5 + 1. В этих условиях перед Пакистаном встала необходимость принять, наконец, финальное решение по газовому вопросу. Какому проекту Исламабад отдаст предпочтение: пакистано-иранскому газопроводу (ПИ) или газопроводу Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия (ТАПИ)?

Пакистан приветствовал политическое и экономическое разблокирование Ирана и выразил уверенность, что после отмены санкций, Иран вновь будет интегрирован в региональные и глобальные экономические рынки.

С вводом в эксплуатацию пакистано-иранского газопровода Исламабад (по заявлению внешнеполитического ведомства) связывает планы укрепления собственной энергетической безопасности. Хронический дефицит голубого топлива в стране является одной из основных причин низких темпов экономического развития. На следующий день после подписания в Вене соглашения министр нефти и природных ресурсов федерального правительства Пакистана Ш. Аббаси подтвердил, что поставки газа из Ирана возможны в течение двух лет.

Впервые о проекте протяженностью 1800 км заговорили в далеком 1955 г.; затем переговоры активизировались в начале 90-х годов ХХ века; технико-экономическое обоснование подтверждало его стоимость в сумме 1,25 млрд долл.

В последние годы Пакистан несколько раз официально заявлял о начале строительства газопровода, но в силу ряда причин до настоящего времени проект оставался на бумаге. Обновлялась его техническая документация, пересматривалась тарифная политика. Политические администрации Исламабада сменяли друг друга, менялась их позиция, но каждая заявляла об энергетическом "прорыве" в отношениях с Тегераном.

В самый разгар действий международных санкций против Ирана, 11 марта 2013 г. Исламабад в рамках программы реструктуризации энергетического сектора подписал с Тегераном Договор о строительстве газопровода на своей территории. Тогдашний глава внешнеполитического ведомства Пакистана Хина Раббани Хар заявила, что "санкции США в отношении Ирана связаны с сырой нефтью, а не с газом. Таким образом, эти санкции не могут мешать проекту газопровода…".

"Пакистан будет импортировать 21,5 млн куб м иранского природного газа на ежедневной основе", – декларировал тогдашний президент Асиф Али Зардари. С официальным визитом глава Пакистана прилетел в Иран на церемонию закладки первого камня в фундамент проекта в иранском городе Чабахар, в местечке Габд – нулевой точке, расположенной на границе двух государств. Срок действия договора предусматривал 20 лет с возможностью дальнейшей его пролонгации на пять лет. Иранский газ планировалось направить на выработку 4000 мегаватт электроэнергии для потребителей внутреннего рынка Пакистана. Согласно информации Министерства нефти и природных ресурсов, "завершение строительства и ввод в эксплуатацию газопровода будет способствовать повышению до пяти процентов ВВП Пакистана". В 2013 г. строительство иранской части трубопровода практически было завершено.

Забор углеводородного сырья должен был проводиться с месторождения Южный Парс, далее – по газораспределительной системе прокачиваться по территории Ирана до нулевой отметки на ирано-пакистанской границе, затем уже по территории Пакистана 781-километровая нитка должна пойти через западную провинцию Белуджистан в Синд, до города Навабшах к северу от порта-мегаполиса Карачи. Стоимость строительства пакистанской части трубопровода оценивалась в 1,5 млрд долл., что оказалось неподъемным для Исламабада. Один из кредитов (500 млн долл.) предоставлял Тегеран в 2013 году. Исламабад обязался вернуть заемные средства после ввода в эксплуатацию газопровода.

В 2013 г. Вашингтон категорически выступал против планируемых закупок сжиженного газа из Ирана, грозил экономическими санкциями Пакистану, предлагал поставки сырья из США; одновременно он поддерживал проект ТАПИ.

В мае 2013 г. к власти в Пакистане пришла Пакистанская мусульманская лига – Наваз (ПМЛ Н) во главе с премьер-министром Миан Мухаммадом Наваз Шарифом (давний политический оппонент клана Бхутто-Зардари). Под давлением, в первую очередь со стороны США и Саудовской Аравии, Н. Шариф занял позицию "замалчивания" проекта газопровода, несмотря на фиксированные в Договоре жесткие финансовые санкции (три млн долл. в сутки в случае невыполнения контракта). Оппозиция в стране расценила резкий разворот иранского курса внешней политики как коленопреклонение перед Вашингтоном и подрыв энергетической безопасности страны.

Начиная с 2013 г., резко упал и товарооборот между двумя странами. До введения ООН в 2012 г. санкций против Ирана объем двусторонней торговли между Исламабадом и Тегераном достигал 2 млрд долл.; к середине 2015 г. – снизился до уровня 300 млн долл.

В мае 2014 г. премьер-министр Н. Шариф позиционировал официальный визит в Тегеран как новый этап в двусторонних отношениях. В действительности глава кабинета министров выспрашивал очередную отсрочку строительства газопровода и отказ от режима финансовых санкций. Тегеран вновь пошел навстречу.

Исламабад, пользуясь лояльностью соседа, в рамках возобновляемого сегодня переговорного процесса, подготовил очередной пакет "просьб", где одним из приоритетных остался пункт о пересмотре тарифов на газ. "В соответствии с пунктом Договора, тариф на газ может быть повторно пересмотрен один раз в год до возобновления поставок газа. Таким образом, мы намерены, – заявил в июле 2015 г. федеральный министр нефти и природных ресурсов Ш. Аббаси, – вновь обсуждать статью Договора о тарифах на газ".

Пакистано-иранский газопровод имеет и китайскую составляющую. По проекту его пакистанская часть связана с Китайско-пакистанским экономическим коридором. Пекин в настоящее время финансирует строительство газопровода из города Навабшах (провинция Синд) к глубоководному порту Гвадар, недалеко от границы с Ираном. Как только эта часть будет построена, Пакистан должен построить еще 80 километров трубопровода для подключения к газораспределительной системе Ирана. В свою очередь от Навабшаха газовую нитку планируется продлить до северной границы с Китаем.

Еще в мае 2015 г. премьер Наваз Шариф совершил центрально-азиатское турне. Помимо многочисленных Меморандумов о взаимопонимании, речь шла о главном – энергоносителях. В августе переговоры в Ашхабаде на уровне министров нефти и газа продолжились.

Четыре страны (Туркменистан, Афганистан, Пакистан, Индия) 7 августа 2015 г. приняли решение возобновить проект и выступить его совладельцами. Основным инвестором позиционируется государственная компания Туркменистана (TurkmenGaz), она же и возглавит консорциум проекта ТАПИ.

1800 км строящегося трубопровода планируется ввести в эксплуатацию в 2018 г. сроком на 30 лет; пропускная способность – 90 млн кубических метров газа в день. ТАПИ будет забирать сырье с туркменского газового месторождения Галкыныш (Galkynyshfield), более известного под именем Южный Иолотань (SouthYoiotan Osman). Далее, трубопровод пойдет в афганский Герат и провинцию Кандагар; пересечет афгано-пакистанскую границу, потом до Кветты, затем по внутренним районам до Мултана; вновь пересечение границы и далее – до индийского города Фазилка (провинция Пенджаб).

Но вернемся к Ирану. После снятия санкций Тегеран не только возобновит экспорт сырой нефти, получит доступ к своим активам в иностранных банках, но уже по-новому выстроит партнерские отношения со странами региона. Президент Хасан Роухани обратился к премьер-министру Индии Н. Моди инвестировать 8 млрд долл. в инфраструктурные проекты и в первую очередь в развитие стратегического порта Чабахар. Нью-Дели давно присматривается к нему в целях обойти главного конкурента (Пакистан) и открыть маршрут выхода Афганистана к морю.

Ирано-индийский проект Чабахара на берегу Оманского залива недалеко от границы с Пакистаном составит жесткую конкуренцию пакистано-китайскому проекту Гвадара (Ормузский пролив), что и будет определять углеводородную и торговую политику в регионе.

От политического решения премьера Наваз Шарифа – какому проекту он отдаст предпочтение – ПИ или ТАПИ – зависит не только энергетическая безопасность Пакистана, его судьба как политика (ведь он давал клятвенное обещание решить энергетические проблемы страны), но и в целом внешнеполитический вектор Исламабада на ближайшую перспективу.

Алексей Абрамов, политический обозреватель, специально для интернет-журнала "Новое Восточное Обозрение".
15 авг. 2015