Что правительству имидж, то усть-каменогорцам – уран


С 2017 года на территории УМЗ разместят банк ядерного топлива

"Что правительству имидж, то устькаменогорцам – уран",

На днях в Астане подписано соглашение о размещении в Казахстане банка ядерного топлива – с 2017 года на территории
Усть-Каменогорска будет храниться запас низкообогащенного урана в качестве резервного сырья для производства ядерного топлива. К мнению местного населения, резко негативному к проекту, ни в правительстве, ни в МАГАТЭ не прислушались!

Идею банка низкообогащенного урана (НОУ) в свое время предложили США – как инструмент контроля за ядерным материалом. По задумке американцев, любая страна, использующая атомную энергетику, может купить в банке сырье, чтобы произвести для своих АЭС топливные таблетки. МАГАТЭ таким образом смогло бы избавиться от главной головной боли – лишить страны третьего мира соблазна развивать собственные технологии обогащения. Или иначе, технологии создания ядерного оружия.

Гордимся и дружно машем

Проект банка был представлен еще в 2012 году. На специальном брифинге руководство Ульбинского металлургического завода (УМЗ) раскрыло планы хранить на своих складах 60–80 тонн гексафторида урана (низкообогащенный уран). Владелец и соответственно распорядитель сырья – МАГАТЭ со штаб-квартирой в Вене. Такой альянс, по убеждению председателя правления УМЗ Юрия ШАХВОРОСТОВА, должен был вызвать чувство гордости у казахстанцев – мол, заметно улучшится имидж страны, повысится ее международная привлекательность.

Позже эту мысль почти слово в слово повторили в правительстве:

– Банк – вклад в общую безопасность, – заявил в 2013 году директор департамента многостороннего сотрудничества МИДа Барлыбай САДЫКОВ. – В международную и региональную безопасность нас с вами, наших будущих поколений.

– Это не экономический проект, это проект, работающий на престиж Казахстана, – выразил убеждение гендиректор Национального ядерного центра (НЯЦ) Эрлан БАТЫРБЕКОВ.

– Ульбинский металлургический завод "получит флаг", о нас узнают в мире, – мечтал в телеэфире глава республиканского агентства по атомной энергетике Тимур ЖАНТИКИН. – Выйдем на мировой рынок со своей продукцией. Сейчас у нас покупают две-три страны, а мы хотим, чтобы весь мир покупал…

Звучит пафосно. Но что на деле за словесными бантиками? На прямой вопрос об экономике проекта на том же УМЗ признали: прямой выгоды никакой. Более того, содержание хранилища обойдется предприятию примерно в 30 миллионов тенге в год. На первый взгляд, сумма небольшая, но давайте спросим у рядовых заводчан – легко им заработать такие деньги?!

Все готово?

Разумеется, доверие, оказанное международным агентством нашей стране, радует. Это значит, в мировом сообществе ценят и закрытие Семипалатинского полигона, и добровольный отказ от ядерного арсенала (в свое время – четвертого в мире). И уровень технологий и специалистов на Ульбе. Под ввоз гексафторида здесь даже не надо строить дополнительных складов: 60 тонн – это всего 5 процентов от того, что на предприятии когда-то хранили и перерабатывали. Кроме того, как заверил руководитель УМЗ, сам материал – почти безобидное сырье. Даже в случае разрушения контейнеров радиоактивный фон, мол, ниже, чем на урановых рудниках. Транспортировать контейнеры с НОУ будут из Европы по сертифицированным железнодорожным путям, безопасным способом… Словом, полная готовность.

У жителей Усть-Каменогорска такая идиллия вызвала, мягко говоря, скепсис. Если все так безопасно, не проще ли в таком случае разместить банк НОУ в той же Австрии? В Вене – рядом с офисом МАГАТЭ. И расходов меньше, и контролировать легче. Стоит ли только ради политических амбиций, даже самых добрых, тащить тонны радиоактивного груза через полконтинента?

Большое недоверие

За три года лоббирования проекта банка НОУ среди населения к нему сформировалось крайнее недоверие. Одних чиновников общественники уличили в манипуляции понятиями, других – в хитростях… Два года назад первый руководитель Национального ядерного центра заявил, например, что в мире немало желающих иметь у себя банк ядерного топлива, в том числе Россия, Германия, США, но не всем, мол, можно оказать доверие. "Караван" по горячим следам прошерстил интернет-ресурсы – ни намека на заявки Германии, США или других "желающих"! На всех ссылках речь исключительно о Казахстане. В том числе на официальном сайте МАГАТЭ.

– В Германии, особенно после Фукусимы, идет движение за отказ от ядерной энергии, – рассказал наш бывший корреспондент в Германии Сергей ЗОЛОВКИН. – В любом месте можно встретить наклейку "Atomenergie? Nein, danke" – "Атомная энергия? Нет, спасибо". Будет страна, которая отказывается от АЭС заявлять о желании разместить у себя банк ядерного топлива?

К чему чиновнику было так по-мелкому лукавить?

Или вот замгендиректора по радиоэкологии того же ядерного центра Сергей ЛУКАШЕНКО выразил недоумение фобией людей перед банком НОУ, мол, это не опаснее уранового рудника. Но разве специалисту такого уровня неизвестно, что безопасных урановых рудников не бывает по определению? Разве ему неизвестно, что по требованиям радиационной безопасности на Ульбинском металлургическом заводе работникам положены разовые комплекты спецовок? Эта форма не подлежит чистке, она сразу утилизируется. Наверное, неспроста?

Два года назад в ходе дискуссии на республиканском телеканале Тимур Жантикин заявил, что планируемые для размещения в ядерном банке 60–80 тонн сырья – это объем для… одного (!) реактора!

– Это резерв на случай, если вдруг в какую-то страну будут сорваны поставки, – заметил главный атомщик страны.

Но в мире нет атомных станций с одним реактором! Любой специалист подтвердит: даже самая возрастная АЭС имеет минимум два агрегата. Всего в мире около 430 ядерных реакторов. И у каждого владельца атомной станции свои долгосрочные договоры с производителями топлива. На десятилетия. Более того, такие договоры, как правило, заключаются на стадии проектирования, и их нарушение чревато серьезными санкциями. Какие "непоставки" имеют в виду казахстанские чиновники и МАГАТЭ? И почему разруливать виртуальный спор между двумя партнерами должно вдруг усть-каменогорское хранилище, а не арбитраж?

Химия, и не только

С точки зрения химии, гексафторид урана – это соединение урана с фтором (UF6). В справочниках вещество характеризуется как легколетучее, переходящее в газ при нагревании выше 50 градусов. При контакте с парами воды сырье образует два крайне токсичных вещества – уранилфторид (UO2F2) и плавиковую кислоту.

По данным Московского научно-технического центра по ядерной и радиационной безопасности, при отравлении гексафторидом урана у человека наблюдается поражение дыхательных путей, почек, роговицы глаз. В случае относительно высокой концентрации половина пораженных гибнет в течение 30 дней. "Росатом" для своих предприятий разработал специальную инструкцию "Оказание экстренной специализированной медицинской помощи пострадавшим при общей интоксикации и ожогах, обусловленных выбросом гексафторида урана".

По данным Сибирского экологического агентства, в случае разгерметизации контейнеров воздействию подвергнется территория в радиусе больше километра!

Установленная санитарно-защитная зона Ульбинского металлургического завода – одна тысяча метров.

Без права на голос?

Хотят ли сами усть-каменогорцы иметь на территории города банк ядерного топлива? Ответ на этот вопрос – обращения горожан за тысячами подписей, направленные в Астану в 2012 году, в 2013-м… В текстах – требование остановить опасный проект. Однако ни МАГАТЭ, ни правительство к людям не прислушались.

– Есть опасение, что проект банка низкообогащенного урана – это пробный шар, – высказал мнение усть-каменогорский общественник Эдуард ДАТЧИКОВ. – Прощупают реакцию населения, а дальше под видом сырья почему бы не начать завозить радиоактивные отходы?

На сегодня по закону ввоз ядерных отходов в Казахстан запрещен. Но страна уже проходила через попытку протащить урановую авантюру. В 2001 году экс-глава "Казатомпрома" Мухтар Джакишев предложил в парламенте разрешить ввоз радиоактивных отходов – заработать миллиард долларов. Руководство УМЗ, помнится, горячо поддержало тогдашнего шефа. В областной официальной газете тут же появился призыв главного физика завода Карандашева внести в закон поправки, отменить запрет. Остановить чудовищную затею смог только вал общественного негодования.

Сегодня голос общественности не услышали. Или сделали вид, что не услышали. И если страхи людей напрасны, почему о банке НОУ никто до сих пор не сказал всю правду? Зачем чиновники хитрят, лукавят?

Град обреченный?

В советское время на складах УМЗ хранилось по 700–800 тонн ядерного материала в виде гексафторида урана. Сейчас руководство завода заявляет: материал настолько безопасен, что нет ни одного профбольного! Люди руками, мол, берут урановые таблетки. Но зачем в таком случае для работников Ульбинского металлургического завода в свое время была создана так называемая 22-я медсанчасть?! Самое мощное медучреждение региона, укомплектованное лучшим на тот момент оборудованием и специалистами-асами? Медсанчасть входила в состав секретного 3-го мед­управления, обслуживавшего "почтовое" министерство среднего машиностроения СССР.

Нет ни одного научного исследования, которое бы подтверждало утверждения о безопасности гексафторида урана. Зато есть слова опытных заводских медиков о многочисленных случаях лучевой болезни среди работников УМЗ. По уровню заболеваемости раком город десятилетиями на первом месте в республике…

И еще: где гарантия, что при перевозке ядерного топлива по железной дороге все будет идеально? В Казахстане масса случаев, когда вагоны сходят с рельсов, опрокидываются. Не страшно за судьбу тысяч людей?

Усть-Каменогорск
Галина ВОЛОГОДСКАЯ
28 августа 2015