В прошлом году я летела из Швеции. В самом конце салона самолета разместилось восточное семейство неудачливых эмигрантов – немолодые уже муж, жена и сын лет тридцати. Они добрались до Швеции, но им не дали убежище и теперь депортировали из страны.

Пока шла посадка, жена непрерывно, адски громко орала так, будто ее пытают или у нее кто-то умер. Это было ужасно. "Они всегда так, - сказала стюардесса, повидавшая порядком депортируемых. – Как только самолет взлетит, она замолчит".

Семью сопровождали шведские полицейские – двое мужчин и две женщины того возраста, который у нас считается глубоко пенсионным. На лицах у них читалась откровенная мука. Им было безумно жалко эту орущую женщину, ее упавшего в проход мужа, их сына-очкарика, ради которого, видно, все и было затеяно. Очень осторожно, почти даже ласково полицейские пытались их успокоить, предлагали воды и еды.

Когда самолет взлетел, женщина действительно сразу же замолчала. Деловито развернула бутерброд, принялась с аппетитом жевать.

А полицейские так и страдали до конца полета, чувствуя себя виноватыми за то, что у них все есть - и домик, машинка, и пенсия заработана. А эти несчастные – без ничего.

Эта сценка видится мне прелюдией того, что происходит в Европе сейчас. Континент захлестнули небывалые потоки беженцев.

Представляются они сирийцами. В Сирии война, поэтому беженцев оттуда принимают некоторые европейские страны – если беженцы сумеют туда добраться. Устраивают, расселяют, дают пособия, лечат в больницах.

В Европе хорошие больницы, а на пособия можно безбедно жить. Ради этой безбедной жизни сирийцами претворяются также беженцы из Ливии, Ирака, Афганистана. Они давно хотели, и вот открылось окошечко, и надо прорваться.

Но настоящих сирийцев среди беженцев, конечно, большинство. Тех, кто действительно бежит от войны. И нет у них другого пути, и дома тоже нет, и некуда возвращаться.

Как отличить одних от других, когда их тысячи? Когда они оккупируют площади и вокзалы венгерских городов, спят на траве, демонстрируют израненные пешими переходами ноги и изо всех сил рвутся в Австрию, Германию, Швецию?

Никак не отличить.

А ведь кроме того, что одним обязательно нужно помочь, а другим помогать вовсе не обязательно, есть и другая проблема.

Среди беженцев очень разные люди. Кто-то искренне хочет работать, зарабатывать и жить по европейским правилам. А кто-то, наоборот, исламист, сторонник ИГИЛ и будет мстить европейцам за то, что сам родился в неустроенной стране, проедать их пособие и строить им козни.

Как отличить тружеников от паразитов, будущих лояльных граждан от маскирущихся врагов, когда их тысячи - под открытым небом в маленьком городском парке? Тоже никак.

Сколько всего беженцев сейчас находится на европейском континенте, не знает никто. В декабре Amnesty International заявляла, что из Сирии бежали 2,3 млн. человек. Большинство в то время оставались в соседних странах – Ливане, Иордании, Турции. Добраться до Европы смогли лишь 55 тысяч, но европейские страны согласились принять всего 12 тысяч.

Декабрьские цифры сейчас, конечно, не актуальны, поскольку с начала 2015 года в Европу прибыло еще 340 тысяч беженцев. Они буквально ее штурмуют.

Фантастический наплыв мигрантов в большой степени объясняется политикой, которую Запад проводил в Сирии, Ливии, Ираке, Афганистане. Были в ней, видимо, ошибки. Но они уже сделаны, их не исправить, можно только учесть на будущее. А сейчас надо решать задачу дня: как быть с мигрантами? Пропускать в Центральную Европу, куда они рвутся, потому что там лучше условия? Или блокировать в Венгрии и Македонии и кормить гуманитаркой в расчете на то, что через пару лет они сами уберутся обратно?

С позиций здравого смысла это было бы самым разумным.

Но кроме здравого смысла есть же еще и жалость. И сострадание. И принципы гуманизма: людям в беде надо помогать.

Сердце ведь разрывается, когда показывают ребенка, который погиб на затонувшем судне вместе с двумя сотнями других мигрантов. Или брошенный грузовик с разложившимися трупами, которые просто там задохнулись. От каких же ужасов бежали эти люди, если готовы были доверить жизнь неизвестно кому и трястись запертыми в кузове сотни километров без гарантии на удачу?

Но здравый смысл и сострадание, к сожалению, не всегда совместимы. Приходится выбирать.

Многие в такие минуты выбирают лично для себя сострадание: пускают в дом беженцев и помогают им всячески. Я выполню свой человеческий долг, а там будь, что будет .

Но государство так не может. Оно в ответе за своих граждан, а не за чужих. Его человеческий долг - выбирать здравый смысл.

Юлия КАЛИНИНА
3.09.2015