Сирийский беженец на границе: "Как араб я счастлив, что мои соплеменники устроят райскую жизнь немецким чистоплюям"

Спецкор "Комсомолки" Дарья Асламова, не без издержек для себя, продолжает наблюдать за тем, как армия беженцев штурмует страны Европы

Мое путешествие по Балканам напоминает компьютерную игру под названием "Успей перейти границу". Из Белграда мы выезжаем в сторону Хорватии в полной растерянности. Хорватские власти уже заявили о том, что граница перекрыта. Можно, конечно, объехать через Боснию: бешеной собаке двести верст не крюк.

Огромный хвост фур и грузовиков на автобане не внушает надежды. Но сербские полицейские торопят нас: "Вперед, ребята! Хайвей еще открыт".

Мимо нас через кусты на сельскую дорогу проскакивает множество такси. У белградских таксистов сейчас горячее время. "Они всю ночь перевозят беженцев до границы с Хорватией, - объясняют полицейские. - Дальше беженцы идут полем. Через кукурузу и подсолнечники. А в Хорватии их встречают цыгане". "А как же минные поля?" - удивляюсь я. "Да никто не знает, где они на самом деле".

Минные поля, которыми Хорватия так долго пугала беженцев, оказались просто линией Мажино, которую легко обойти.

(Линия Мажино - система французских укреплений на границе с Германией перед Второй мировой войной. Считалась неприступной. Во время войны немцы легко преодолели ее с помощью авиации, артиллерии и танков).

ХОРВАТИЯ ПРОДЕРЖАЛАСЬ СУТКИ

Мы благополучно пересекаем границу. Лесная дорога ведет нас в Вуковар, приграничный город на Дунае. В лесу мы видим авто с унылыми беженцами и водителем-цыганом, у которого хорватские полицейские берут отпечатки пальцев. Не повезло.

В Вуковаре в кафе на берегу тихого, прекрасного Дуная можно расслабиться. "Всю ночь плыли лодки с беженцами через реку из Сербии, - рассказывает официант. - Многие мигранты боятся идти через кукурузу. Их отлично видно. А через Дунай - безопасно, да и погода стоит отличная".

За двое суток в Хорватию прибыло 17000 беженцев. Всего лишь за два месяца до нашествия хорватские медиа публиковали снимки несчастных мигрантов: плачущие женщины, несущие на руках детей. Никто в Хорватии и представить себе не мог, что 90 процентов беженцев составляют молодые, агрессивные мужчины. Неолиберальные журналисты призывали граждан открыть свои двери и сердца несчастным беженцам. Венгров, которые три месяца кормили и поили мигрантов, называли "нацистами" и "свиньями". Сербов обвиняли в жестокости и прагматизме. Мол, если беженцы придут в Хорватию, они увидят истинный свет гуманизма.

С гуманизмом было покончено ровно через 24 часа. Инстинкт самосохранения оказался сильнее. Риторика политиков развернулась от "да" до "нет". До вторжения мигрантов премьер-министр Хорватии Зоран Миланович делал патетические заявления: "Это люди, а не мешки с капустой! Мы просто обязаны помочь! Мы, конечно, не думаем, что они придут в нашу страну, но мы сделаем все возможное и обойдемся с ними лучше, чем наши соседи. Мы не будем бежать от ответственности".

А уже через сутки после нашествия Хорватия завопила на весь мир: "Спасите-помогите!" Беженцев заталкивали в автобусы и поезда и пересылали к границам Словении и Венгрии. Между Венгрией и Хорватией разразился дипломатический скандал. Будапешт обвинил Загреб в нарушении государственной границы. Хорваты отправили поезд с тысячью мигрантов и сорока хорватскими полицейскими в Венгрию, где его остановили в пограничном пункте Мадьярбой. Венгры арестовали машиниста и разоружили хорватских полицейских. После чего премьер-министр Хорватии Миланович высокомерно заявил: "Я даже не стал разговаривать с Орбаном. (Виктор Орбан - премьер-министр Венгрии. Д.А.) Я просто ЗАСТАВИЛ его принять беженцев".

НА ИНФОРМАЦИОННОМ ФРОНТЕ

Дипломатические (и не совсем) конфликты разгораются не только на уровне государств, но и между гражданами отдельных держав. В местечке Суза неподалеку от венгерской границы все местные апартаменты забиты иностранными журналистами. Ночевать просто негде. В винном подвале, где нам удалось пристроиться, разместилось еще с десяток журналистов. Хозяин по имени Отто, добрая душа, без устали резал сало и носил кувшины с вином. "Беженцы шли через нашу деревню потоком еще вчера, прямо к хорватско-венгерской границе, - рассказывал Отто. - Я сам был беженцем во время войны в Югославии. Поэтому я вынес шланг с водой прямо на улицу, чтобы они могли помыться. Мы бесплатно угощали их нашим лучшим салом, свиными колбасками и молодым поросенком. Но они очень скромные люди. Съели только кусочки хлеба". (Баранья - хорватский регион, славящийся своими свиньями. Другой еды местные жители просто не знают. Я постеснялась объяснить добродушному хозяину, что его отличные жирные свиньи-медалистки - не лучшая еда для мусульман.)

Все журналисты сидели за одним столом, и у нас немедленно завязались горячие споры. Вино резко повысило градус дискуссии. Я пришла в ярость, когда западные коллеги обвинили Россию в миграционном кризисе в Европе. "Это ваш Путин специально спровоцировал наплыв беженцев! - закричали они. - Если б русские не поддерживали бы Асада, в Сирии уже давно бы все успокоилось. Там бы сидело демократическое правительство". "Такое же, какое сейчас сидит в Ливии и Ираке?" - ядовито спросила я.

Люди стучали кружками с вином об стол, и спор перешел на личности. Один из так называемых "коллег" закричал: "Ты сумасшедшая русская! Убирайся из-за стола!" До этого молча пивший вино мой муж, хорватский журналист, внезапно встал, подошел к моему обидчику, взял его за нос и сунул носом в суп. "Ты будешь есть суп мордой или извинишься перед дамой", - спокойно сказал он.

Поднялся страшный крик. Сбежалось пол-деревни. Громче всех кричала я, используя свой богатый запас крепких хорватских выражений. (Обожаю драки!) Хозяин успокаивал присутствующих: "Нет крови - значит, не надо звонить в полицию". Мой обидчик извинился за все: правда, неразборчиво. Ему мешал суп. Как тут не вспомнить слова Фридриха Великого: "Дипломатия без силы - все равно что музыка без инструментов". (Правда, он сказал - дипломатия без армии, но какая разница?)

КОМУ ВОЙНА, КОМУ - МАТЬ РОДНА

Утром мы выехали в сторону хорватско-словенской границы. В Богом забытом населенном пункте Хармица в кои-то веки ажиотаж. Все деревенские жители стоят у ворот с открытыми ртами. Негры, арабы, журналисты, фотографы, полицейские. Словенцы подогнали автобусы, чтобы в первую очередь погрузить детей и женщин, которые, как рыба на нерест, стремятся в Германию.

Двадцатилетний Махер из сирийского города Алеппо заявил мне, что ему надо в Германию.

"Я не хочу идти в армию и боюсь ДАЕШ (Исламское государство. - Д.А.)"

"А кто же будет защищать ваш родной город Алеппо, где, по вашим словам, у вас остались мать и две сестренки?"

"Вот пусть Асад и защищает. А я не желаю, чтоб мне отрезали голову".

Махер проучился год в университете по специальности "гражданское строительство" и намерен продолжить учебу за бесплатно уже на немецком языке.

"Разве вы говорите по-немецки?" - спрашиваю я.

"Нет. Но за пару лет я его выучу. А потом продолжу образование".

"У вас есть деньги?"

"Нет. А зачем? Немцы помогут. Они сами нас звали".

"Откуда вы знаете, что они вас звали?"

"Да весь интернет об этом кричит. Немцы нас пригласили, вот мы и поехали".

"А ведь это правда", - говорит мне пожилой мужчина из Ирака по имени Измаил. Он лежит на земле в расстегнутой рубашке, обнажающей огромный голый живот. Жарко.

"Я родился в Южной Африке, хоть по матери я араб, а по отцу еврей, - говорит Измаил. - Я везде свой. Потом сбежал в Ирак, когда черные захватили ЮАР. Негров я просто ненавижу. В ЮАР сейчас такой криминал, по улице даже днем не пройдешь. В Ираке шла война, но я ювелир. Отлично разбираюсь в драгоценностях. Могу рассказать, что у вас за бриллиантик на пальчике. А для ювелиров война - золотое время. Люди продают все ценности, лишь бы уехать. Меркель просто дура. Зачем она кричала: "Беженцы! Добро пожаловать в Германию!" Вот и побежали. У немцев в крови чувство вины. Все боятся, что за Холокост их отправят прямо в ад. Как араб я счастлив, что мои соплеменники устроят райскую жизнь этим немецким чистоплюям. Как еврей, я вдвойне счастлив. Они так боролись за чистоту крови, что неплохо бы ее разбавить арабской. Это божья кара".
"А у вас есть паспорт?" - спрашиваю я. Он хохочет и подмигивает мне.

"Мой паспорт погиб при бомбардировке. И пусть кто-нибудь докажет, что это не так. Мы теперь люди мира".

Дарья АСЛАМОВА
20.09.2015