Пограничные вопросы – максимально сложные для любого государства и его лидеров, если они не определены и пограничная линия не очерчена, трудно говорить о стабильности в такой стране, а если руководители государства не уделяют вопросу достаточно внимания, его решают уже соседние страны. Они действуют соответственно сопротивлению местных властей данной страны, которые, если не получают поддержки из центра, противостоять широкомасштабному ползучему расширению мало чем могут.

Даже Римская империя была разодрана как раз из-за недостаточной охраны границ, когда окружающие варвары либо сами, либо по разрешению римских властей переходили на территорию империи, нанимались работать на Рим, а когда их число достигало определенного уровня, просто переставали подчиняться центру, сговаривались с находившимися за пределами империи своими соплеменниками или даже поднимали восстания.

Границы – и долгосрочная проблема, продолжительность жизни (а тем более – нахождения в должности) местных чиновников по сравнению с ее масштабами – ничто, поэтому собственное благоустройство и жизненно важные частные желания таких акимов и акимчиков могут оказываться для них гораздо важнее, чем государственные интересы, поэтому сокращение территории такой бесхозной страны – само собой разумеющееся последствие такой безответственной политики.

Однако Кыргызстан уже на шестой год президентства Аскара Акаева заключил договор с Китаем, а еще через три года, в 1999-м, вся проблема была снята с повестки дня после того, как председатель Цзян Цемин второй раз за три года приехал в Бишкек и подписал второе пограничное соглашение. Отданные тогда Китаю 120 тысяч гектаров территории спорными в советские времена совсем не считались, но кыргызская дипломатия без поддержки Москвы продолжать так считать против Пекина не могла.

К пограничному вопросу с Казахстаном Акаев подошел чисто соглашательски, потому что никаких сложных договоров между Россией и Китаем (а тем более между казахами и кыргызами) о кыргызско-казахской границе, как в случае с российско-китайской, не было, и все зависело лишь от воли лидеров двух стран и искусности их дипломатов. Но дипломатов почти не спрашивали, а парламентскому комитету проект пограничного договора с передачей Казахстану Каркыры был представлен для одобрения лишь за несколько часов до вылета Акаева в Астану 15 декабря 2001 года.

После возникшего вследствие этих двух решений странового комплекса неполноценности, ни Курманбек Бакиев, ни Роза Отунбаева не то что к подписанию пограничных договоров с Узбекистаном или Таджикистаном, но даже к обсуждению вопроса на высоком уровне не решились. Переговоры же на более низких уровнях все заканчивались и заканчиваются в пользу соседей: чем дольше они затягиваются, тем выгоднее для той стороны, которая имеет преимущество. Так Израиль строит новые поселения на Западном берегу Иордана.

Алмазбек Атамбаев во время последней президентской кампании обещал, что если его изберут президентом, он поедет к президенту Казахстана Нурсултану Назарбаеву и попросит вернуть Каркыру. Ездил он к нему уже много раз, даже вручил Назарбаеву высшую награду Кыргызстана, но Каркыру уже не вернуть. Небесные несбыточные обещания раздавались и во время только что закончившейся предвыборной гонки в Жогорку Кенеш, но ни один лидер ни одной партии не решился давать подобные обещания, так что, наверное, именно поэтому эти выборы по сравнению с кампанией 2011 года можно считать честными.

А вопросов на границе – не счесть. Если взглянуть на карту, Баткенская область Кыргызстана вдается глубоко в территорию Таджикистана, поэтому вполне понятно стремление таджиков сгладить этот клин. Именно это и является философской основой конфликтов на кыргызско-таджикской границе. Но еще большим клином в территорию Кыргызстана вдается вся Ферганская долина, однако каких-либо рассуждений со стороны ни рядовых жителей, ни лидеров Кыргызстана, имеющих целью сгладить этот клин, совершенно не отмечается. Как раз наоборот.

Такой же диаметрально противоположный подход наблюдается и к проблеме анклавов – население узбекских анклавов Сох, Шахимардан, Чонкара и Джангайл, а также таджикских Ворух и Кайрагач на территории Кыргызстана растет, и они естественным образом расширяются. Кыргызский же эксклав Барак в Узбекистане, который до 1991 года и анклавом-то не был, только сокращается и скоро схлопнется. Если соседние государства поддерживают развитие своих эксклавов, кыргызское правительство выделяет деньги своим гражданам в Бараке, чтобы те переселялись на "большую землю" в Кара-Суйский район, действуя таким образом в интересах соседних государств.

И жители эксклава, а главное, и власти страны как бы уже смирились с исчезновением Барака, потому что его население постоянно сокращается и составляет сейчас лишь около 100-150 человек, но в немецком эксклаве Мюнстербильдхен в Бельгии живет всего 50 людей, а население хорватской Брезовицы в Словении – 20 человек. И ни Германия, ни Хорватия от них не отказываются, ведь переселение жителей эксклава на материнскую территорию – демонстративный признак слабости государства.

На сегодняшний день с Узбекистаном утверждено только 75 процентов пограничной линии в 1378 километров, а с Таджикистаном – лишь 55% из 970 км, причем почти все это сделано при ненавидимом всеми Акаеве. Конечно, оставшиеся неделимитированными участки границы – самые сложные, но хоть какие-то действия предприниматься должны? Добавьте к этому нефтеносный район Бурганди, де-юре принадлежащий Кыргызстану, но где Узбекистан еще с советских времен добывает нефть и газ, не выплачивая кыргызской стороне аренды.

Местные власти только подсчитывают убытки, а они исчисляются уже миллиардами сомов только за аренду территорий, где Узбекистан добывает на более чем 30 скважинах (а всего их больше ста) около 10 тысяч тонн нефти в год. Общие же запасы Бургандинского массива составляют 600 тысяч тонн нефти и 5 млрд кубометров газа. Пока кыргызские чиновники ждут очередного заседания межправкомиссии по делимитации и демаркации границ, соседи явочным порядком пользуются запасами недр.

Точно таким же явочным порядком происходит и "ползучая демаркация", когда на неописанных еще приграничных территориях граждане соседних государств покупают дома и участки кыргызских граждан, уезжающих в Россию или даже просто в Бишкек, так что при будущей делимитации такие участки явно окажутся за пределами Кыргызстана. Власти же в Бишкеке додумались выделять деньги из госбюджета, чтобы выкупать проданные своими гражданами земли в пользу Кыргызстана, но их не хватает на выкуп даже сотой части теряемой территории.

Такие вопросы нужно решать на всех – местном, региональном и центральном – уровнях, но для этого нужны встречи с лидерами Узбекистана на высшем уровне, на которых необходимо добиться принципиального решения – завершить, наконец, переговоры по границам. Однако после высказываний Атамбаева двухлетней давности о том, что решать вопросы надо после Каримова, ожидать, что в ближайшем будущем такая встреча состоится, нереально.

Но не менее сложные ситуации у Атамбаева были и с российским, и с казахским президентами, однако отношения со временем, хотя бы внешне, выправились. Про Беларусь тоже делались совсем недипломатичные заявления, но недавно Бишкек вновь направил Минск своего посла. А с Каримовым, если не считать легкой перебранки в Москве 8 мая, личных конфликтов не было. Многие в Кыргызстане после событий июня 2010 года даже предлагали выдвинуть узбекского президента на Нобелевскую премию мира за то, что он не ввел тогда войска в Ошскую и Джалал-Абадскую области.

Почему бы не отставить в сторону гордость, несмотря на весь негатив и жесткость, и не попытаться наладить отношения, ведь иначе "ползучая делимитация" продолжается, и кто остается в проигрыше? Но мы наблюдаем как раз обратное – усугубление ситуации по поводу и без повода. В день выборов 4 октября Атамбаев заявил: "Некоторые страны, недалеко от нас расположенные, не знают, что такое честные и свободные выборы". Зачем связывать достаточно внутреннее событие с ситуацией в соседних странах?

Выпад можно интерпретировать как камешек в огород Узбекистана или Таджикистана, что вполне понятно, хотя и не совсем прилично. А вдруг это было сказано в адрес Казахстана или Китая, с лидерами которых Атамбаев встречается как с наместниками Бога на земле? Других "недалеко от нас расположенных" стран нет. С таким отношением к соседним государствам выстраивать дружественную в отношении них политику трудно. Но мы, видимо, трудностей не боимся.

Границы – показатель независимости и самостоятельности страны, их надежная охрана – признак сильной государственности, неспособность же решать пограничные вопросы – чуть ли не главная слабость государства, а нежелание ими заниматься – слабость в квадрате. Казахстан уже приобрел Каркыру, Китай – Узенги-Кууш и окрестности, Россия – безоговорочное послушание, но к ним наши нынешние власти испытывают стокгольмский синдром, по отношению же к Узбекистану – как бы комплекс неполноценности.

Нарын Айып