Решив поучаствовать в сирийской войне, Москва значительно усилила свои позиции и в регионе, и в мире, но также приняла на себя серьезные риски, связанные в том числе с возможным продлением ее военного присутствия в Сирии на весьма долгий период.

Российская авиация в сирийском небе хоть и потрясла в первые часы международную общественность, но большим сюрпризом не стала. О возможности такого сценария речь шла уже с середины лета этого года, когда в прессу начали просачиваться слухи о российских военных, зачастивших в Сирию и что-то активно изучавших на местных аэродромах. Последующая информация о реконструкции аэропорта в Латакии, а также предположительно еще двух аэродромов лишь укрепила подозрения относительно московских намерений. Когда к концу сентября ряд военных экспертов заговорили о том, что количество поставленных в Сирию самолетов и вертолетов превысило число сирийских экипажей, готовых управлять ими, сомнений в том, что Россия рассматривает вероятность силового вмешательства в сирийский конфликт, было уже немного. И вот операция началась.

На пути в Дамаск

В целом принятое Москвой решение прекрасно укладывается в рамки более широкой стратегии российского руководства на сирийском направлении. Ее цель – урегулировать конфликт в Сирии в соответствии с видением Кремля. Москва хоть и признает необходимость изменений в политическом строе этой страны, но последовательно настаивает на том, что любые перемены должны проходить в форме постепенной трансформации существующих госинститутов, а не за счет их немедленного демонтажа силовым или каким-либо иным методом.

" Продвигая идею о создании коалиции, Москва пытается вывести Асада из изоляции "

Для российского руководства Башар Асад – гарант выживания Сирии как страны и залог успешной борьбы против ИГИЛ. Россия по-прежнему видит его участником переходного процесса – переговоров между режимом и тем, что российские власти обозначают как "здоровые" элементы оппозиции. На этом фоне для Москвы никаких разговоров об уходе Асада как о предварительном условии для начала переговоров быть не может.

По ряду причин такой подход не устраивает Запад и некоторые страны Ближнего Востока. Однако Москва явно намерена изменить их видение ситуации в свою пользу и пытается добиться этого, действуя по двум направлениям. С одной стороны, по дипломатическим каналам она еще с весны этого года интенсифицировала диалог с международным сообществом, чтобы попытаться изменить его настрой в отношении Сирии. С другой – с августа начала наращивать военную поддержку режима Асада, чтобы гарантировать его выживание до момента начала переговоров, а также повысить возможности России влиять на ситуацию как в Сирии, так и за ее пределами. В этом смысле решение нанести авиаудары и развернуть (хоть и ограниченное) военное присутствие в Сирии дало в руки Москвы значимый козырь.

Сирийские козыри

Во-первых, российское фактическое военное присутствие в Сирии значительно повышает шансы режима на выживание. Даже у российских экспертов нет сомнений в том, что при необходимости Москва может применить авиацию против оппозиционных сил, не относящихся к ИГИЛ. Россия достаточно размыто определяет параметры, которые позволяют отнести ту или иную сирийскую группировку к разряду террористических. В итоге в эту группу имеют шансы попасть большинство представителей сирийской военной оппозиции.

Вместе с тем если решение о бомбежке неигиловских объектов и будет принято, то первый удар на себе все же испытают другие радикальные группы, такие как "Джабхат ан-Нусра", представляющие на данный момент большую, чем "Исламское государство", угрозу для режима, но по своей идеологии мало чем отличающиеся от ИГИЛ.

Во-вторых, окончательно минимизируется шанс военной интервенции против асадовского режима со стороны третьих стран. Ранее у России были опасения, что американская коалиция или турецкие силы могут быть использованы не только для войны против ИГИЛ, но и для удара по сирийской армии, чтобы ослабить ее и свергнуть Асада. Сейчас такой сценарий маловероятен. Вместе с тем, продвигая идею о создании альтернативной антиигиловской коалиции, включающей и режим Асада, Москва медленно, но верно пытается вывести последнего из изоляции и вновь легитимизировать как игрока.

В-третьих, укрепляются и позиции самой Москвы на дипломатической арене. Отныне любое значимое решение по Сирии без ее участия принять будет сложно. За прошедшее с начала бомбежек время интенсивность контактов между Москвой и Западом только возросла. Более того, судя по всему, российский министр иностранных дел Лавров остался доволен итогами своих переговоров с госсекретарем США Керри.

Сирийские опасности

Однако у российского решения есть и свои недостатки. Прежде всего очередное резкое действие Москвы в Сирии сразу после выступления Путина в ООН – это своеобразная пощечина Западу и ряду ближневосточных стран. Западные лидеры, например президент Обама, а также региональные игроки вроде Турции и Саудовской Аравии и без того сомневались в том, стоит ли доверять российским мирным инициативам по Сирии, обвиняя Москву в излишнем своеволии и непредсказуемости. Сейчас это доверие и вовсе истончилось, что сильно усложняет любые попытки договориться.

Трудности будут у России и при выстраивании отношений со "здоровой" частью сирийской оппозиции. Сейчас ее светские представители пребывают в шоковом состоянии, буквально заявляя: "Русские пришли бомбить нас". Начиная военную операцию в Сирии, Москва окончательно укрепила в сознании оппозиционеров свой образ как непосредственного участника конфликта, сражающегося на стороне Дамаска. Теперь любые попытки России взять на себя роль посредника между сирийским режимом и его противниками столкнутся с куда большими проблемами, чем это было при подготовке к Москве-1 и Москве-2.

Наконец, есть и практический вопрос: а хватит ли денег? Даже если предположить, что Москва ограничится только отправкой своей авиации и не будет разворачивать наземные силы в Сирии, то это все равно будет достаточно затратным для казны мероприятием. Причем война с ИГИЛ может продлиться не месяцы, а годы. На этом фоне не совсем ясно, способна ли российская экономика, переживающая не самые лучшие времена и несущая на себе бремя как санкций, так и украинского конфликта, справиться еще и с сирийским вызовом.

Однако пока Москва не испытывает сомнений в правильности выбранной ею стратегии. В такой ситуации никакие попытки обратить процесс развертывания ее военного присутствия в Сирии успеха не принесут. Остается лишь принять как данное тот факт, что российские военные в Сирии становятся новым и, похоже, долгосрочным фактором, определяющим развитие ситуации в регионе.

Николай Кожанов

Опубликовано в выпуске № 39 (605) за 14 октября 2015 года