Осень в научно-исследовательских институтах (НИИ) Узбекистана традиционно знаменуется определением счастливчиков, которые получат годовую премию по итогам своеобразного конкурса достижений. Премия весьма солидная, но особого ажиотажа среди сотрудников НИИ не наблюдается. Получатели известны заранее - это руководители проектов и более высокое начальство. А рядовые сотрудники на нее могут не рассчитывать, несмотря на то что в течение всего года они отчисляли на эту премию по пять процентов своего ежемесячного заработка.

Премия… с собственной зарплаты

Итоги научной работы в НИИ ежегодно подводят в конце ноября. В это время во всех научно-исследовательских институтах собирают сведения для рассмотрения местными экспертными комиссиями кандидатур на получение годовой премии, которая была утверждена Академией наук Узбекистана в 2009 году и теоретически дается на конкурсной основе - тем сотрудникам, которые набрали за прошедший год наибольшее количество баллов.

Правила таковы. Сотрудникам, пожелавшим принять участие в конкурсе, необходимо в конце года подать сведения о количестве своих научных публикаций, патентов, интервью в средствах массовой информации, о поездках в командировки за границу, шефской работе с бакалаврами, магистрами, аспирантами и докторантами, руководстве проектами и хоздоговорными работами. По всем этим пунктам присуждаются баллы, и набравшие наибольшее их количество 20 человек получают премию - в размере от двух до пяти своих окладов. То есть если конкурс выиграл младший научный сотрудник, то он может рассчитывать на премию в размере своего оклада, руководитель проекта, как правило доктор наук или профессор, - в размере своего.

Соответственно, разница в размерах премии существенная. Оклад лаборанта составляет 450 тысяч сумов ($1 равен 2635 сумам по официальному курсу или 4900 – по курсу "черного рынка"), младшего научного сотрудника - 800 тысяч, старшего научного сотрудника - миллион. Зарплата главного или ведущего научного сотрудника, каковыми обычно являются доктора наук или профессора, разумеется, еще выше.

Но проблема не в этом. Если первый год премию финансировал Президиум Академии наук, то на следующий год институтам было предложено изыскивать средства самостоятельно. В итоге НИИ решили удерживать по пять процентов с месячной заработной платы каждого сотрудника, независимо от их желания участвовать в конкурсе, а накопленные к концу года средства использовать на премии.

Баллы и деньги - только начальству

Вроде бы все честно, но напоминает принцип "черной кассы": сдают все, получают единицы. Кто лучше работал, тот будет вознагражден, а остальным наука, чтоб не ленились. Однако на деле это совсем не так. Премию получить может далеко не каждый, как бы этот каждый ни старался. Ведь по условиям конкурса нужно набрать наибольшее количество баллов, а это доступно, как правило, только руководителям проектов, докторам наук и профессорам. Именно они руководят бакалаврами, магистрантами и докторантами, ездят в командировки, дают интервью СМИ.

Сотрудники, не являющиеся руководителями, могут, по идее, "заработать" премию на научных публикациях. Но не тут-то было: в системе Академии наук Узбекистана есть негласное, но непреложное правило: включать своего руководителя в качестве соавтора почти во все публикации. Даже при условии, что "соавтор" не то что не выполнял никакой работы, описываемой в публикации, но и вообще не имеет к ней никакого отношения. В результате руководителям - профессорам и докторам наук - прибавляются дополнительные баллы.

Получается, что условиями конкурса начальство и рядовые сотрудники изначально поставлены в неравные условия. Шанс получить премию у младших, да и у старших научных сотрудников минимален, а порой даже теоретически невозможен. Неудивительно, что коллективы НИИ недовольны таким положением дел. И задаются вполне справедливым вопросом: почему этот конкурс "спонсируют" все сотрудники, теряя часть своих и без того небольших зарплат и не имея при этом никаких шансов на получение премии? Институтские профсоюзы почему-то воспринимают такую систему как должное. Как должное воспринимает это и администрация научно-исследовательских институтов, что, впрочем, не удивляет: эта администрация сама и получает премии.

Сила конкурса - в незыблемости состава его победителей

Излишне говорить, что состав премированных практически не меняется. Но условия конкурса обновляются почти каждый год, причем новшества, создается впечатление, направлены именно на сохранение устоявшегося состава получателей денежных наград.

Например, начиная с 2012 года премиальная сумма стала определяться с учетом объема финансирования на каждом конкретном проекте, в итоге число соискателей годового вознаграждения резко сократилось, его может получить один, максимум два сотрудника из группы работавших над этим проектом.

Если до 2012 года получение премии было хоть каким-то подобием общеинститутского конкурса, то теперь руководитель проекта вправе сам решать, кого поощрить. Конечно же - самого себя, в крайнем случае - еще какого-нибудь сотрудника.

Премии - только отголосок проблем

"Спонсирование" сотрудниками НИИ так называемых конкурсов на получение годовых премий - только отголосок весьма странного финансирования научно-исследовательских институтов в Узбекистане. Деньги лабораториям выделяет Государственный комитет по науке и технике (ГКНТ) в виде грантов на заявки, поданные соискателями на какой-то определенный проект - фундаментальный, прикладной или инновационный.

Самые краткосрочные - инновационные проекты, грант дается на два года. Некоторые лаборатории получают его, предварительно заручившись поддержкой какого-нибудь так называемого "дружественного предприятия", которому якобы позарез требуется внедрить ту или иную передовую разработку.

Поскольку инновационный проект является логическим завершением предыдущего прикладного проекта, то создать эту разработку для внедрения в производство нужно за довольно короткий срок. Это вполне реально, но на деле никто не хочет этим заниматься.

Руководитель проекта для отчетов по гранту нередко использует данные, полученные на прикладных проектах, или "рисует" результаты исследований, подгоняя их под необходимые параметры. Риска здесь практически никакого нет: даже при возникновении подозрений поймать за руку может только специалист узкого профиля. А таких, как правило, среди проверяющих (экспертной комиссии ГКНТ, куда сдаются годовые отчеты) не обнаруживается.

Зато по окончании работы в газетах наверняка напишут о том, что наука Узбекистана сделала еще один шаг вперед. Руководитель проекта даст журналистам интервью, расписав перспективы своей разработки, и запишет на свой счет новые баллы, которые станут основанием для получения очередной ежегодной премии. Представители "дружественного предприятия" тоже дадут газетчикам восторженное интервью. А "передовую" технологию положат под сукно. Потому что в условиях реального производства она окажется нерентабельной и даже убыточной. Впрочем, такая же судьба, как правило, ожидает и другие разработки, пусть самые гениальные, продвинутые и рентабельные. Руководители предприятий живут по тем же негласным законам, что и Академия наук, а поэтому отечественным технологиям предпочитают зарубежную технику, за приобретение которой можно получить хорошие откаты. Само собой, такая ситуация не только оправдывает подтасовки со стороны части руководителей проектов, но и стимулирует их на дальнейшую халтуру.

Видя все это, сотрудники рангом ниже тоже расхолаживаются и как минимум не рвутся совершать трудовые подвиги, а стараются по большей части решать на работе свои собственные проблемы. А такие проблемы в избытке подбрасывает им та же система финансирования. Грант, как правило, дают на целую лабораторию, но денег в нем тоже, как правило, меньше, чем положено выделять на штатных сотрудников. В результате одни получают 0,9 части от своего штатного оклада, другие - 0,8, а третьи - только половину.

При этом одни руководители отпускают "полставочников" после обеда - чтобы те подработали где-то в другом месте, а другие требуют нахождения на рабочем месте "от звонка до звонка" для всех без исключения. Ну какая наука может быть в условиях, когда научные кадры думают только о том, как бы подработать себе на кусок хлеба?

Почему все молчат?

Почему люди молчат и не поднимают эти проблемы? Все очень просто. Работающие пенсионеры не рискуют вступать в конфликт с руководством, так как работа в Академии наук, несмотря на срок действия грантового финансирования, осуществляется на основе трудовых договоров, заключаемых каждый год. И на следующий год контракт с недовольным пенсионером просто не продлят. В результате тот потеряет не только заработок, но и возможность заниматься любимой работой.

То же самое касается и сотрудников помладше: никому не хочется вылететь с работы накануне пенсии, а в коммерческих организациях спрос на научные кадры "в возрасте" нынче не велик.

Молодежь тоже молчит. Одна ее часть приходит в научно-исследовательские институты, чтобы отбыть здесь два года, положенные для выпускников бюджетных отделений вузов. Другая - временно покрутиться в сфере государственной науки и одновременно присмотреть себе более высокооплачиваемую работу в коммерческих организациях. И те, и другие надеются получить хорошие характеристики из системы Академии наук, которых "болтунам", разумеется, не видать.

А от героев, выступавших со своими обличениями, здесь давным-давно избавились. Так и замалчиваются проблемы официальной науки Узбекистана. Той самой науки, которая дала миру Авиценну и Улугбека, а сегодня катится бог весть куда.

21.10.2015