или Как вылечить экономику от сырьевой болезни

На встрече с премьером 19 октября президент Назарбаев признал приближение серьезного кризиса. С этим совпала и сделанная комитетом по статистике оценка настроений руководителей промышленных предприятий: в ближайшей перспективе они ожидают спада деловой активности.

Опрошенные отметили в IІІ квартале по сравнению со IІ уменьшение спроса на готовую продукцию и объемов производства. Индекс предпринимательской уверенности, характеризующий изменение деловой активности, уменьшился на два процентных пункта и составил 5 процентов.

Правда, с этим двухпроцентным понижением не слишком коррелирует такой заключительный пассаж Статкомитета: до декабря 2015 года 71 процент предприятий ожидает неизменность финансово-хозяйственной деятельности, 13 процентов - улучшение и 11 - спад. То есть подавляющее большинство руководителей не считают положение своих предприятий ухудшающимся, а ожидающих улучшения даже чуть больше, чем ждущих спада.

Как же к этому оптимистическому пессимизму относиться?

С одной стороны, капитанам промышленности положено сохранять бодрое выражение лица, несмотря на любые трудности, излучать уверенность и внушать ее окружающим. С другой стороны, всегда не грех поприбедняться, пожаловаться, что дела идут все хуже - особенно перед представителями власти. Авось выйдет какая-то помощь или налоговые послабления. Или, например, легче будет сокращать персонал, рабочий день, зарплаты...

Чего же больше в данном случае, с какой стороны подвох?

Выведение индекса предпринимательской уверенности - это все же больше не статистика, а психология и социология. Поэтому попробуем наложить обнаруженный комитетом спад настроений на другие, уже неэмоциональные статистические сведения. Вот, например, на графике № 1 приведен сухой расклад рентабельности за II квартал.

Судя по нему, никакого кризиса нет для страховщиков и финансистов, нефтепромыслы, рудники и шахты тоже с хорошей прибылью. За ними идут связисты и строители. А вот в обрабатывающей промышленности, на транспорте, в энергетике, гостинично-ресторанном бизнесе рентабельности явно маловато. Еще больше провисает торговля, хотя главные неприятности у нее впереди - скажется августовская девальвация с неизбежным подорожанием всего импортируемого. Сельское хозяйство привычно балансирует около 0-0,2 процента. Работники горводоканалов тоже традиционно не избалованы доходами, в аутсайдеры же кризис загнал искусство, отдых и развлечения. Однако еще хуже сейчас тем, кто занят в сфере операций с недвижимостью.

Но текущая рентабельность - это в сравнении с человеком как бы его внешний вид, попробуем заглянуть поглубже. Если о состоянии внутренних органов позволяет судить УЗИ или томография, то глубинное самочувствие экономики вскрывается с помощью такого показателя, как инвестиции (см. график 2).

В счастливчиках, как видим, ходят те же сырьевики и финансис­ты плюс государство, которое не жалеет инвестиций в собственные административные и силовые структуры. Ну а в инвестиционных аутсайдерах ходят ровно те же отрасли, что бьются вокруг нулевой или отрицательной рентабельности. Связь, как говорится, налицо.

А на графике № 3 еще одно статистическое измерение - нечто вроде частоты пульса у человека.

Тут та же связь: инвестиции в экономику бойко росли в "тучные годы" - параллельно росту нефтяных цен и сырьевых сверхдоходов. С разгона они даже проскочили мировой кризис 2007-2008 годов, но потом испуганно оглянулись и просели. Не зря именно в 2009-м началась пятилетка ФИИР, хотя (между нами говоря) на львиную инвестиционную долю сырьевых экспортеров она не посягнула. Да и восстановительный рост инвестиций с 2009 по 2013 год обеспечило, честно сказать, не форсированное индустриально-инновационное развитие, а восстановление нефтяных цен.

Но вот - тревожный сигнал! - третий год инвестиции идут на спад. А это уже такое хроническое расстройство экономического организма, которое не может не сказываться и на текущем облике нашей экономики. В частности, на настроениях-ожиданиях руководителей предприятий.

Диагноз ясен - сырьевая болезнь, и как раз ее нынешнее обострение не позволяет больше медлить с радикальным лечением.

Петр СВОИК, Алматы