"Знание, дающее счастье"

К тысячелетию Юсуфа Баласагуни, великого поэта и мудрого ученого

Национальная культура кыргызов прошла несколько этапов развития и, естественно, что каждому этапу присуща своя культурно-художественная система. При этом на всем протяжении культурного и литературного процесса наблюдается эволюция, преемственность литературных форм. Культурную традицию кыргызов условно можно разделить на шесть периодов: древнейший кыргызский (сакский период), древнекыргызский (орхоно-енисейские памятники), средневековый кыргызский (караханидский период), среднекыргызский (могульский период), новокыргызский (советский период) и современный кыргызский (период независимого Кыргызстана).

Долгое время существовал миф о согдийцах, которые якобы пришли в кыргызские и другие среднеазиатские земли из неведомых стран (ни один ученый так и не доказал, откуда появились так называемые согдийцы), создавали свою культуру, учили кочевников земледелию и строили города (как будто местные жители не умели строить их сами). На самом деле речь шла о местных саках, от которых и образовались нынешние среднеазиатские народы и самоназвание которых персы (не путайте их с иранцами, самоназвание которых те приняли гораздо позже) произносили на свой лад: сок (сог), а арабы сак или саклаб. Махмуд Кашгари о них писал: "Сугдак – "народ, осевший в Баласагуне, происхождением из Сугда, что располагается между Бухарой и Самаркандом". Однако они одеваются и ведут себя так же, как тюрки" (Махмуд ал-Кашгари. "Диван лугат ат-турк", Алматы, Дайк-Пресс, 2005, с. 437.).

Они ниоткуда не появлялись, а испокон веков жили на данной территории. Это были умные и трудолюбивые люди со своим языком, от которого позже и произошли многие индоевропейские и тюркские языки. Кыргызы тоже когда-то были сакским народом, они до сих пор сохранили многие слова, культы и обычаи, традиции и религиозные верования и т.д. Поэтому сакская (маздаяснийская, авестийская, зороастрийская) культура имеет прямое отношение к кыргызской культуре.

О возникновении древнетюркской письменности написано немало исследований. Тюркологи рассматривали ее прежде всего как лингвистический материал. С этой точки зрения осуществлен ряд процедур: расшифровка текста, транскрипция на латинский алфавит, прочтение и передача текстов на современный турецкий (Оркун) и русский (С.Е.Малов) языки и, наконец, издание их в Стамбуле, Москве, Ленинграде.

Вот что писала по этому поводу Н.М.Киндикова в своей статье "К вопросу об изучении древнетюркской литературы": "Из тюркоязычных народов первыми с ней познакомились, по словам исследователя С.Малова, турки и киргизы. Правда, киргизские ученые вначале сомневались в принадлежности орхоно-енисейских надписей древним киргизам (в частности, И.А.Батманов, К.К.Юдахин) (Алтай и Центральная Азия: культурно-историческая преемственность. Горно-Алтайск, 1999. с. 97).

Тем не менее, о древнетюркских памятниках заговорили не только как о лингвистическом и археологическом материале, но и как об историческом и культурном источнике современных тюркских народов.

В.Томсен, одним из первых обращавшийся к этой проблеме, высказывал мнение о том, что тюркские руны генетически связаны с арамейскими буквами, в их пехлевийской (среднеперсидской) и согдийской разновидностях. Эта точка зрения в свое время была поддержана О.Доннером и Р.Готье, а позднее – С.В.Киселевым, в последние годы – С.Г.Кляшторным, В.А.Лившицем, А.М.Щербаком, А.Н.Кононовым и др. (Ч.Джумагулов. Эпиграфика Киргизии. Выпуск 3. Изд. "Илим". Фрунзе. 1987, сс. 15-16.)

В.А.Лившиц, предпринявший попытку детально проследить связь древнетюркских рунических графем с согдийским алфавитом, пишет: "Руническое письмо возникло в результате единовременной сознательной обработки согдийского алфавита, а не как следствие его длительной стихийной трансформации или нескольких разновременных попыток его применения для фиксации древнетюркских текстов. Согдийские графемы в большинстве случаев служили для создателей руники исходным материалом для рабочих праформ" (Лившиц В.А. Происхождение древнетюркской рунической письменности. Алма-Ата, 1978, с. 66.).

К енисейской группе текстов относится ряд надписей на надгробных камнях, установленных разным лицам. Енисейские тексты относятся ко времени государства енисейских кыргызов.

Енисейские рунические надписи дают первые во времени образцы тюркоязычной эпитафийной лирики, написанной от лица умершего. Наиболее пространные из них, такие, как надпись с Бегре, Алтын-келя и Элегеста, построены в форме биографического повествования, рассказывающего о некоторых главных событиях в жизни погребенного. (Стеблева И. В. Древняя тюркоязычная литература. с. 198.)

К такого рода литературе относятся и эпитафии "На смерть Алп Эр Тонга", "На смерть неизвестного героя" из книги Махмуда Кашгари "Диван лугат ат-турк". Следовательно, и Махмуд Кашгари, который называл язык своей книги "хакани", т.е. императорский, и его старший соотечественник Юсуф Баласагуни, который обозначил язык собственной поэмы как "буграхановский", т.е. опять по титулу правителя, продолжали традиции древнекыргызской литературы енисейского периода.

Начало нового периода развития кыргызской литературы связано с образованием Караханидского государства. К тому времени, когда в конце X в. караханиды сменили в Средней Азии династию саманидов, в столице государства Бухаре сложился сакский литературный круг, давший такие творческие индивидуальности, как поэт Рудаки, Фирдоуси и др.

С переходом власти к тюркской династии в культурной жизни Средней Азии почти ничего не изменилось, что отчасти объясняется принятием тюрками ислама (процесс, начавшийся в середине X в.). При дворах тюркских правителей нашли покровительство персидские поэты. Тюркские правители не только поощряли их, но и сами писали стихи на персидском языке. Однако, подчинившись влиянию мусульманской культуры, тюрки при этом сохранили свой язык и не окончательно порвали с древними традициями, о чем можно судить по дошедшим до нас письменным памятникам этой эпохи.

Этико-дидактическая поэма Юсуфа Баласагуни "Знание, дающее счастье" охватывает все стороны жизни идеального правителя и его должностных лиц. Поучения сопровождаются сведениями из самых разных областей науки: математики, астрономии, медицины. Мусульманская ориентация первого в классической тюркоязычной поэзии сочинения закономерна. Будучи правоверными мусульманами, караханиды могли одобрить такое произведение, где излагались бы идеи, полезные для тюркской династии, выступавшей в качестве властителя Мавераннахра.

Но, работая над своим трудом о правильном управлении государством, Юсуф Баласагуни поставил перед собой задачу еще более грандиозную - создать монументальное поэтическое произведение на тюркском языке. Он отразил в поэме свое понимание разумно устроенного и основанного на справедливости государства. Так как автор был сведущ во всех областях средневековой науки, то и его труд отвечал необходимым правилам создания сочинений подобного рода. Вступительная часть поэмы "Знание, дающее счастье" содержит обязательное для жанра месневи вступление, куда входят прославление бога ("Над сущим господь вознесен величаво,//Ему подобает великая слава!") и пророка Мухаммеда, посвящение правителю и где сообщается о значении книги и о причинах ее написания. Затем следует основная часть поэмы, которая в месневи всегда свободна.

Юсуф Баласагуни для основной части поэмы избрал форму диалога четырех действующих лиц: правителя Кюн Тугды (букв. - "Восход солнца"), его везира Ай Толды (букв. - "Полная луна"), сына везира Огдулмыша и брата везира Одгурмыша. Сюжета почти нет. Заключительная часть поэмы содержит традиционные в восточной поэзии жалобы на старость, вероломство друзей и гибельность мира, а также наставления самому себе. Отличительная черта композиции "Кутадгу билиг" - вкрапление в месневи более двухсот четверостиший типа рубаи - и то, что заключительные главы написаны в форме касыд. Таким образом, первое в истории тюркоязычной классической поэзии сочинение включало в себя несколько жанров арабской и персидской поэзии, которые в дальнейшем и у тюрков оформились в законченные и обособленные литературные жанры.

"Кутадгу билиг" содержит ряд советов автора поэмы караханидским правителям.

Поймешь ты: для всех эта книга прекрасна,

Полезна властителям, правящим властно.

В ней сказано все обо всем мудрецами -

Как править властителям, кто они сами,

И как властелинам державу блюсти -

Каким к тому мерам быть должно в чести,

Что губит страну, что навеки упрочит,

Что власть укрепляет, что - рушит и точит,

Как войско сбирать и к каким переходам

Готовить его, отправляясь походом…

По мысли автора, необходимы создание стройной системы управления, особый подбор обученных делу чиновников, упорядочение системы налогов, которые предлагается взимать в соответствии с размерами богатства и не превышать возможности людей. Юсуф Баласагуни протестует против насилия и произвола феодалов, против разорительных междоусобных войн, защищает идею централизации государства, призывает к развитию торговли, ремесел и науки.

В многочисленных главах поэмы описываются необходимые качества придворных и должностных лиц (военачальника, посланника, казначея и др.), указывается, как нужно вести себя с представителями других сословий и профессий (поэтами, землевладельцами, торговцами, звездочетами, врачами и ветеринарами), определяются правила поведения в быту и семье. Достижение идеала возможно, если правитель сочетает в себе четыре основных качества - справедливость, ум, счастье и довольство. Автор создает утопическую картину богатого, процветающего государства, где нет бедняков, высоко развита культура и повсюду царят спокойствие и мир. Одновременно с восхвалением человеческих добродетелей он выступает и против пороков: лицемерия, лжи, клеветы, зависти, алчности, скупости.

Поэма Юсуфа Баласагуни "Знание, дающее счастье" насыщена разнообразными художественными приемами - сравнениями, эпитетами, аллегориями, метафорами. Наиболее часто употребляются метафорическое сравнение и аллегория. Так созданы картины непостоянства человеческого счастья и коварства судьбы, погони людей за богатством. Построенная главным образом на диалогах и монологах действующих лиц, поэма "Знание, дающее счастье" богата приемами поэтического синтаксиса: риторическими вопросами, обращениями и восклицаниями. Произведение содержит сентенции, афоризмы, пословицы и фразеологические обороты, свидетельствующие о хорошем знании тюркского фольклора. "Красота ума - речь, а красота речи - слово. Красота человека - лицо, а красота лица - глаза. С помощью языка человек произносит слова. И если слова его хороши, то прославится его лицо"; "Знание - богатство, обладая им, не будешь бедняком, его не отнимут у тебя ни вор, ни обманщик"; "Ради человечности дано людям имя - человек, человечностью возвышает свое имя человек".

По точности и выразительности изображения особенно привлекает внимание вступление к IV главе поэмы, которое посвящено весеннему пробуждению природы.

Повеял Восток благовоньем весенним,

И райским овеяло мир дуновеньем.

И мускус простерся над гладью камфарной,*

Весь мир озарился красой лучезарной.

Весна сорвала полог зимнего сна,

И радугу счастья воздвигла весна.

И солнце сместилось, чтоб снова прийти бы

В созвездье Овна из созвездия Рыбы.*

Оделись деревья зеленым покровом,

И все стало алым, багряным, багровым,

Весь мир стал зеленой красой осиян -

Властитель в Хытай снарядил караван.*

Сто тысяч похвал от меня им, всесущий,

Ты память о них сделай вечно живущей.

Возрадуй их дух похвалой от меня,

Да быть мне при них в смуте судного дня.

И горы, как будто сурьмою и хною,

Багрянцем окрасились, голубизною.

Сто тысяч цветов расцвело той порою,

Весь мир дышит мускусом и камфарою.*

И пряной волною дохнул ветерок,

И мускусным духом весь мир обволок.

И птиц разноперых несметная стая

Крикливо теснится, садясь и взлетая,

Садятся, летают в бескрайних просторах,

Парят в горних далях, пьют воду в озерах.

Кричат журавли, караваном парят,

Как будто верблюдов шагающих ряд.

Они, к вожаку воззывая, курлычат,

Как будто бы девушка милого кличет.

Что кровь, красноклюва, что прах, черноброва,

Кричит куропатка - смеется бедово.

И ворон кричит, поднимая свой клюв,

И гуси скрипят, долу шею пригнув.

Поет соловей среди розовых кущей, -

Звучит день и ночь его голос влекущий.

И серны резвятся в цветущих полянах,

Играют маралы в просторах багряных.

И хмурится небо, и плачет навзрыд,

А радостный дол многоцветьем блестит.

И смотрит весь мир на себя в эту пору:

Все рады, друг друга любя, в эту пору…

Такое не мог написать житель пустыни, такое мог написать только житель гор!

Кстати, о горцах и пустынниках (пустынных народах), про которых мы уже упомянули. Ученые постоянно спорят о том, жили ли кыргызы всегда в горах Ала-Тоо, в Притяньшанье и Восточном Туркестане или они пришли туда позже с берегов Енисея?

Как писал С.М.Абрамзон: "Проблема происхождения киргизского народа принадлежит к числу наиболее сложных и спорных аспектов этнической истории Центральной Азии. Начиная со второй половины XVIII в. эта проблема привлекает к себе пристальное внимание русских, западноевропейских, восточных историков, географов и хронистов. Одна за другой рождаются гипотезы, высказываются догадки и предположения, исследуются различные стороны этнической истории киргизов. Этот неизменный, не угасающий до наших дней интерес объясняется многими причинами, в особенности тем обстоятельством, что историческими источниками засвидетельствовано существование двух этнических общностей с одним и тем же названием "кыргыз": в более ранний период - в Южной Сибири, на Енисее; в более поздний - в восточной части Средней Азии, в горах Тянь-Шаня и Памиро-Алая. Неослабевающий интерес к этнической истории киргизов вызван также той своеобразной ролью, которую играли предки современных киргизов в исторических судьбах целого ряда народов и племен древности и средневековья. Наконец, эта проблема привлекала и привлекает к себе внимание исследователей не в последнюю очередь и тем, что до недавнего времени наука не располагала достоверными источниками, которые позволили бы поставить решение многих вопросов на твердую почву фактов" (Абрамзон С.М. Киргизы и их этногенетические и историко-культурные связи. Л, "Наука", 1971, с. 16.).

Надо сказать, здесь С.М.Абрамзон, видимо, запамятовал, что не Южная Сибирь с Енисеем являются "более ранним периодом" истории кыргызов. Ведь далее он сам уже отмечает следующее: "С гипотезой А.Н.Бернштама очень близко смыкается другое направление, которое признает, что киргизы с самых древних времен непрерывно проживали в горах Тянь-Шаня и Памиро-Алая. На этой точке зрения стояли такие исследователи XIX в., как Н.Я.Бичурин, Ч.Ч.Валиханов, Н.А.Аристов. В последнее время взгляды Ч.Ч.Валиханова по этому вопросу широко развил и обосновал А.X.Маргулан. Из ряда соображений, высказанных Ч.Ч.Валихановым, А.X.Маргулан сделал вывод, что центр киргизского политического союза в IX-X вв. находился в районе г.Урумчи и к северу от Турфана… Утверждение о том, что основное ядро киргизов находилось с древнейших времен на современной территории Киргизстана, поддерживал А.Хасанов и некоторые другие участники упомянутой научной сессии по этногенезу киргизского народа" (там же, с.17).

А вот что писали по этому поводу А.М.Мокеев, В.М.Плоских, В.П.Мокрынин: "Несомненно, в связи с нашествием монголов и установлением их господства погибли многие достижения культуры и экономики древнетюркских племен Притяньшанья - потомков того тюркоязычного населения, впитавшего в себя еще более древние традиции ираноязычных племен, расцвет исторической жизни которого приходился на Караханидскую эпоху. Значительная часть местного населения была уничтожена или угнана в рабство. Но все же уцелела определенная часть коренного тюркоязычного населения, сохранившая прежние хозяйственные навыки и быт…

Так, на Восточном Тянь-Шане в XV в. вновь появились племена чигиль-моголов, что свидетельствует о сохранении какой-то части одного из самых крупных союзов тюркских племен карлукской и караханидской эпохи. Имя одного влиятельного кыргызского вельможи Чигиль-бия, зафиксированное в сочинении "Тарих-и Кашгар" в связи с событиями в Восточном Туркестане в XVII в., свидетельствует об определенных генеалогических связях чигиль-моголов с кыргызскими племенами…

Вплоть до недавнего прошлого среди кыргызских племен и родов упоминались и те, кто в своих наименованиях сохраняли этническую номенклатуру тюркского населения Притяньшанья домонгольского времени. К их числу следует отнести следующие племена и родовые подразделения кыргызов: бичине (печенег), жедигер (игдер), ават (ива), оргу (аргу), сокулук (сугдак-согдиец), тердеш (тардуш), бостон (ср. карлукский этноним "бистан"), мачак (ср. карлукское родовое название "мажак" ), килет (ср. карлукский этноним "гилат"), жабагы (ябагу - карлук), кангды, азык (азы - ветвь тюргешей), кытай, черик (чарук) и др.

В дуальную этнополитическую структуру кыргызов влилась и значительная часть могольских племен. В период окончательного распада государства Моголистан те могольские племена, которые больше тяготели к оседло-земледельческой культуре Восточного Туркестана и признавали власть чагатаидских ханов, еще долго сохраняли название могол и заняли господствующее положение в так называемом Могольском государстве в Восточном Туркестане. Другие могольские родоплеменные объединения, которые вели преимущественно скотоводческое хозяйство, испытывали антипатии к оседлому образу жизни, отчасти вошли в состав кочевых узбеков и казахов, а отчасти влились в этнополитическую структуру кыргызской народности…

Этническое смешение местных древнетюркских и могольских племен с кыргызами произошло в сравнительно короткий исторический срок, ибо в условиях подвижного полукочевого хозяйства быстро развивались экономические и культурные связи между отдельными районами Кыргызстана. Вскоре этноним "кыргыз" стал общим для всех племен Кыргызстана. Во второй половине XV - начале XVI в. сформировалась кыргызская народность со своей территорией, языком, известной экономической и культурной общностью, чему способствовал ряд факторов (Мокеев А.М., Плоских В.М., Мокрынин В.П. Происхождение кыргызского народа. В кн. Мокрынин В.П. Археология и история древнего и средневекового Кыргызстана. Бишкек, "Илим", 2010, сс. 219-220.).

Но самое интересное кроется в следующем: "Падение Уйгурского каганата (840 г.) дало толчок образованию не только кыргызской державы, но и соперничавшего с ней каганата кимаков с центром на Иртыше, поэтому определяющими этнокультурными связями в IX–X вв. стали контакты кимакской (сросткинской) и кыргызской культур на Алтае, о чем свидетельствуют письменные и археологические источники. Анонимный арабский источник X в. "Худуд ал-алам", описывая располагавшиеся к западу от собственно кыргызов племена кыштымов, отмечает: "Косим (кыштым) – название другого народа, также из хырхызов, (они) поселяются на склонах гор, в шатрах, добывают меха, мускус, рог хуту и другое. Это один из хырхызских народов, их речь ближе к халлухской (карлукской), а по одежде они напоминают кимаков". Описаны и другие "разновидности хырхызов", вплоть до курыкан Прибайкалья, которые были тоже из кыргызов, но "не смешиваются с прочими хырхызами... их языка другие хырхызы не понимают" (там же, с. 215.).

Как видим, халлухи (карлуки), чигили (ичкилики), канглы (кангды), сокулуки (согдулуки, сагдаки, согдийцы) и др. не кто иные, как "разновидности хырхызов". И мы знаем, что именно эти племена, позднее составившие субстрат единого кыргызского народа, в IX–XI вв. жили в караханидском государстве и воевали с "неверными" ближними и дальними соседями на юго-западе и северо-востоке: татами, тангутами, уйгурами и ограками. И именно об этом писали в своих произведениях Юсуф Баласагуни и Махмуд Кашгари.

Например, в "Диван лугат ат-турк" написано буквально следующее:

Укрепив на конях бунчуки,

На уйгуров и татов,

На воров (и) скверных собак,

Мы полетели как птицы…

Взметнулось красное знамя,

Поднялся черный прах.

Подоспело племя ограк.

Сражаясь с ним, мы задержались… (перевод Стеблевой И. В.)

Кстати, М.Кашгари татов также считал уйгурами. В своем "Словаре…" он приводит такие строки:

Келди маңа тат,

Айтим эмди йат

Кушка болуб эт,

Сени тилер ус бори.

З.-А.М.Ауэзова перевела это так: "Ко мне пришел неверный уйгур. Я его убил и оставил на растерзание стервятникам и диким зверям". И далее дает пояснение слова "тат": "Этим словом тюрки называли как уйгуров, так и персов" (Махмуд ал-Кашгари. "Диван лугат ат-турк", Алматы, Дайк-Пресс, 2005, сс. 75-76.).

Да и сам М.Кашгари в словарной статье "тат" приводит пословицу: "Татиг көзре, тикеник түбре" (Перса (бей) в глаз, шип (вырывай) с корнем). И далее сам же поясняет, что слово "тат" распространяется и на неправоверных уйгур ("Диван лугат ат-турк", с.406.).

Это мы к тому, чтобы выяснить, кем же были таты, так часто упоминаемые в произведениях Юсуфа Баласагуни и Махмуда Кашгари. Ну, а про тангутов и ограков мы знаем, что в настоящее время таких народов не существует. Может быть, они и растворились среди кыргызов, узбеков или казахов, как это часто бывало в истории, может, как и таты растворились среди тех же самых уйгуров. Это еще придется выяснить в будущем. Но одно уже мы точно знаем: кыргызы и "разновидности кыргызов" уже во времена Юсуфа Баласагуни и Махмуда Кашгари жили в одном государстве и сами осваивали множество земель… аж до самого Енисея.

(продолжение следует)

Турусбек Мадылбай

23 и 30.10.2015