Я устал наблюдать, как нападают на мою страну. Устал от нападений на ее основополагающие ценности. ИГИЛ назвал Париж "столицей скверны". В конечном счете в пятницу, 13 ноября, они совершили нападение на силу жизни, на радость жизни, на обыкновенное счастье во время концерта, за чашкой кофе на террасе или на футбольном матче. Вот, что они в нас ненавидят - нашу свободу, наше благородство.

Прошло десять месяцев с того дня, когда были совершены атаки на редакцию журнала Charlie Hebdo и магазин "Гипер Кашер", мы тогда сказали, что это уже слишком, это стало той каплей, которая переполнила чашу. Тогда мы говорили лишь о капле. А сегодня это уже целый поток, поток слез и крови, который льется рекой на мельницу ненависти и нетерпимости. В такие трагические моменты трудно сконцентрироваться и размышлять. Трудно полностью осознать то, что недавно произошло, а по горячим следам - почти невозможно. Можно сказать, что погибли 130 человек, таких же, как вы и я, и на их месте мог оказаться любой. Трудно осознать, что эта бойня произошла именно в Париже, а не в каком-то далеком городе.

"Едва займется день, я с утренней зарею // К тебе направлю путь", - писал в свое время Виктор Гюго в своем сборнике "Созерцания". Мне кажется, сейчас среди нас много тех, кто хотел бы последовать призыву этих строк и бежать из этого мира. Нам нанесли удар страшной силы. Помимо всех этих жертв, раненых и изувеченных тел, удар пришелся и по нашим надеждам - надеждам на лучший мир, где каждый, невзирая на цвет кожи и религию, мог бы жить в мире. Но, возвращаясь к стихотворению Гюго, самое страшное, что сейчас стало сложно строить планы на будущее. Мы будто застряли в вечном настоящем, в этом самом моменте. Я не склонен давать себе характеристику, исходя из моего вероисповедания. Прежде всего, я считаю себя французом, но сегодня у меня появилось желание высказаться от лица молодого мусульманина. Почему? Потому что меня - француза-мусульманина - эти теракты привели в оцепенение, с их помощью кто-то пытается одним махом сломить Францию, ислам и мусульман. Вот почему сегодня я чувствую одновременно и страх, и усталость.

Усталость…

Я устал наблюдать, как нападают на мою страну. Устал от нападений на ее основополагающие ценности. ИГИЛ назвал Париж "столицей скверны". В конечном счете в пятницу, 13 ноября, они совершили нападение на силу жизни, на радость жизни, на обыкновенное счастье во время концерта, за чашкой кофе на террасе или на футбольном матче. Вот, что они в нас ненавидят - нашу свободу, наше благородство. Я устал наблюдать, как все эти ценности, которые делают нас теми, кто мы есть, становятся мишенью. Устал думать о том, что они могут нанести удар в любой момент, потому что мы не прекратим жить из-за них, ведь это все равно что согласиться с ними. Каждое поколение мнит, будто должно переделать мир, но только не наше. Я устал от обязанности бороться за то, чтобы уберечь общество, социальные отношения и, в конце концов - весь мир от разрушения. Вот, какие вызовы стоят перед нами. Мы сегодня все как Атласы - держим мир на своих хрупких плечах.
Эй ты, ИГИЛ! Эй вы, террористы! Я устал от ваших действий, которые направлены лишь на осквернение мусульманской веры, которая не предписывает ничего подобного. Эта религия учит своих последователей тому, что убийство одного человека равносильно убийству всего человечества. Устал по вашей вине повторять, что ислам ни в коем случае не требует, чтобы мусульмане убивали людей за то, что те наслаждаются жизнью. Устал смотреть, как вы убиваете людей по всему миру, независимо от их происхождения и вероисповедания. Устал смотреть, как вы заставляете простых мусульман умирать, сражаясь против религии, которую вы исказили. Мне тяжело слышать, что молодому ливанцу Аделю пришлось принести себя в жертву, бросившись на одного из ваших призраков, чтобы помешать ему взорвать себя в мечети Бейрута. Я устал слышать, как вы кричите "Аллах акбар!" во время своих бесчинств. Вы говорите, что Бог велик, и я согласен с вами. Если он так велик, как вы считаете, неужели вы, банда паразитов, действительно думаете, что нужны ему, чтобы показать свое величие? "Могущество присуще Аллаху, Его Посланнику и верующим, но лицемеры не знают этого" (Коран 63:8), - вот, что гласит Коран, лучше почитайте его - вместо того, чтобы демонстрировать книгу в ваших окровавленных руках. Я устал наблюдать, как вы извращаете мою религию, потому что, как блестяще написал Камю в своих "Письмах к немецкому другу", "самое жгучее страдание - видеть то, что любишь в шутовском колпаке".

Страх…

С вечера пятницы я ощущаю страх, но не радуйся слишком быстро, ИГИЛ. Я боюсь не тебя. Я боюсь смотреть на тысячелетние ценности Франции, я боюсь, что твои отвратительные действия приведут к расколу страны. Боюсь, что ты добьешься своей цели, к которой стремишься посредством терактов и убийств невинных людей: опозорить мусульман Запада, чтобы на них всех смотрели, как на террористов. На самом деле то, к чему ты стремишься, и чего я боюсь, - это вовлечение мира в примитивное манихейство, принуждение людей показывать пальцем на тех, у кого не останется иного выбора, кроме как разрываться между тобой и ними. Я боюсь мести. Я боюсь, что цикл насилия замкнется, и радикалы всех мастей поглотят общество. Я боюсь, что Рене Жирар (René Girard) в сочинении "Насилие и священное" описал именно то, что может произойти сейчас. Потому что в итоге то, что ИГИЛ пытается разрушить - социальные связи и французское общество - можем осуществить только мы сами, как колонизацию в "Корнях неба" Ромена Гари:

"Я хотел избежать всего, чему вы так прилежно у нас научились, и что вы однажды силой привьете африканской душе, - а для того, чтобы это осуществить, понадобится такое насилие и такая жестокость, по сравнению с которой колониализм покажется детской игрушкой, но я на вас полагаюсь: вы не оплошаете. Подобным путем вы довершите покорение Африки Западом".

Я боюсь реакционных и экстремистских высказываний, которые обязательно последуют. Я боюсь такого же неадекватного ответа. Я боюсь увидеть, как моя страна поддается влиянию ненависти. Я боюсь, что мои соотечественники согласятся с тем, что Франция должна оставить в стороне мораль, и потребуют ответить ненавистью на ненависть. Я боюсь, что мы ответим огнем на огонь, пулями на пули, потеряем всякий разум и способность мыслить. Я боюсь, что мы ответим мечом на меч, забыв про разум, хотя только вместе меч и разум непобедимы. Я боюсь, что в моей стране победит манихейство. Боюсь, что добрый взгляд станет подозрительным. Боюсь, что мы забудем, что "варвар - это в первую очередь тот, кто верит в варварство", как писал Леви-Стросс в работе "Раса и история". И наконец, я боюсь, что мы забудем ценности, которые завещала нам наша история.

Я устал и напуган, но не теряю надежды. Тот, кто никогда не испытывал страха, не может быть храбрецом. Сегодня я чувствую себя в кругу множества единомышленников, которые до самой глубины души были затронуты этими терактами. Вместе мы непобедимы, перед лицом смертоносной идеологии объединение человечества просто необходимо. "Мужество, - говорил великий Жорес, - заключается в том, чтобы искать правду и говорить о ней". Друзья мои, проявим мужество. Нам оно сейчас так необходимо!

16/11/2015