Недавний саммит США - Средняя Азия был призван открыть новую главу в истории региона. Цель американцев - стратегическое присутствие в этой части Азии после завершения афганской операции. Для местных властных режимов - это шанс на сохранение относительной независимости от Москвы и Пекина на фоне того, что Россия и Китай продолжают размышлять над восстановлением баланса в азиатской геополитике.

Постсоветская Средняя Азия, то есть Казахстан, Киргизия, Туркменистан, Таджикистан и Узбекистан - это для Вашингтона настоящая terra incognita, хотя уровень географического образования американцев наверняка повысила военная операция в соседнем Афганистане. В 2001-2014 годах несколько сотен тысяч американских военных служили на ротационной основе в этой стране и пользовались логистическими и транзитными центрами постсоветских азиатских республик. В таком ключе строились и отношения США с регионом, который приобрел в стратегии Госдепартамента роль незаменимой базы афганской операции.

Таким образом поле для дипломатического маневра у Вашингтона было ограничено с одной стороны вопросом надежной переброски персонала и грузов, а с другой - отношениями с Москвой, которая как бывшая метрополия претендует на доминирующую роль в бывших колониях. Контакты на Линии Москва - Вашингтон оказывали влияние на благосклонность отдельных стран региона к той или иной стороне, что отражалось на условиях пользования авиационными базами и транспортными путями. Такая ситуация также давала местным элитам шанс строить свою внешнюю политику на игре в лояльность, а это означает сохранять в итоге относительную независимость. Тем более, что рядом с Россией и США на арену выходил Китай.

Российские интересы

Региональные правила игры казались незыблемыми, пока в начале текущего десятилетия Россия не выступила с инициативой создания Евразийского экономического союза, видя в нем рецепт для восстановления доминирования на постсоветском пространстве. Поскольку такая идея Москвы ограничивала суверенитет азиатских республик, ни одна из них не встретила его с особым энтузиазмом. Даже Казахстан, который оказался в числе создателей союза, четко ограничивает свое участие экономическими интересами.

Несмотря на это, России нашла способ привлечь к проекту Киргизию и интенсивно работает над привлечением Таджикистана, что не нравится ни Бишкеку, ни Душанбе. Однако Россия располагает целым комплексом инструментов влияния от политической и военной поддержки не слишком стабильных режимов до энергетической зависимости или игры на судьбе миллионов киргизских, таджикских и узбекских экономических мигрантов, которые спасают государственные бюджеты своих стран денежными переводами. Возможно, именно из-за такой недипломатической политики России опасения в ее отношении усиливаются, о чем свидетельствует реакция на украинские и сирийские события.

Ни одна из среднеазиатских столиц не поддержала аннексию Крыма, сочтя ее опасным прецедентом, который может повториться уже у них. Самые сильные возражения были у Казахстана и Туркмении, где проживают большие группы русскоязычных граждан или людей с двумя паспортами. Масла в огонь подлила сирийская операция, которую тоже не поддержала ни одна из стран, хотя Россия, Казахстан, Киргизия и Туркмения входят в Организацию Договора о Коллективной Безопасности, созданную для борьбы с терроризмом, экстремизмом и цветными революциями, то есть номинально - для защиты правящих режимов. Между тем сирийская операция была воспринята как угроза вторжения в регион, которому с самого начала его существования в современной государственной форме угрожают исламский экстремизм и терроризм.

Достаточно сказать, что октябрьский саммит СНГ в Казахстане завершился значительным расхождением в подходе к вопросам безопасности Средней Азии и экономическим приоритетам сотрудничества. Разлом произошел вокруг роли Москвы в жизни бывших колоний. Чтобы предотвратить скандал казахстанский президент впервые за всю историю такого рода встреч решил проводить двусторонние и пленарные заседания в обстановке секретности.

По немногочисленным утечкам известно, что азиатские лидеры высказали возражения по поводу использования Каспийского моря в военных целях (запуск ракет в направлении Сирии и Ирака). Туркмения и Казахстан не первый год безуспешно добиваются демилитаризации моря и равного раздела богатого энергоресурсами шельфа, подозревая, что за их спиной ведут переговоры Москва и Тегеран, стремясь разделить этот район между собой. Кроме того Туркмения сопротивляется чрезмерной военной активности Кремля, опасаясь, что она спровоцирует ответные шаги афганского Талибана и дестабилизирует страну и регион. В этих условиях Ашхабад может забыть о проекте газопровода Туркмения - Афганистан - Пакистан - Индия. В свою очередь, Узбекистан не согласен с российской политикой поддержки Таджикистана и Киргизии в территориальных и водно-энергетических спорах.

На фоне присутствует Китай

С начала XXI века Китай последовательно укрепляет свою политическую и экономическую позицию, поэтому он превратился сейчас в ключевого партнера Средней Азии и все активнее выступает в международных вопросах. Например, экспорт газа в Китай стал основным источником бюджета Туркмении. Остальные страны (не исключая российских союзников - Казахстана, Киргизии и Таджикистана) все сильнее зависят от китайских кредитов. Пекин стал там самым важным инвестором, хотя согласно своей внешнеполитической стратегии он держится в геополитической тени. Но делает он это для того, чтобы как можно лучше использовать американо-российское соперничество и расхождение интересов стран региона.

Доминирующая экономическая роль Пекина вызывает обеспокоенность у Москвы и Вашингтона, а Казахстан, Туркменистан и Узбекистан стараются защититься от китайской экспансии, пытаясь диверсифицировать партнеров своих сырьевых экономик. Тем более, что между Москвой и Пекином пока работает джентльменское соглашение: Китай дает России возможность вести собственную игру в политическое и военное доминирование, а россияне не выступают против китайской геополитической стратегии. Так происходит, конечно, благодаря Пекину, который заинтересован в реализации проекта Шелкового пути XXI века, то есть создании торгово-экономического пространства, объединяющего Поднебесную и Европейский союз.

Средняя Азия играет в проекте ключевую роль транзитного сухопутного коридора. Так как Китай вкладывает в проект большие средства (как минимум 40 миллиардов долларов), он хочет максимально обезопасить инвестицию. Поэтому он демонстрирует готовность к политическому соглашению с Москвой и среднеазиатскими столицами, касающемуся координации "Шелкового пути" с ЕврАзЭС, хотя всем понятно в какой пропорции оба проекта смогут разделить будущую прибыль. Однако чем сильнее сближаются Россия и Китай, тем большее значение приобретает присутствие других игроков, обеспокоенных новым раскладом сил на азиатской шахматной доске.

Керри в Самарканде

Как видно, значение региона возрастает, что подтвердили также визиты премьеров Индии и Японии. Точки над i расставил Джон Керри, который стал первым с 1992 года госсекретарем США, который посетил все столицы постсоветской Азии, встретившись с главами государств. После этого на совместном саммите министров иностранных дел в Самарканде он выступил с инициативой создания нового формата отношений региона с Вашингтоном, который был назван C5+1 (то есть пять стран плюс США). Сотрудничество на такой площадке должно способствовать углублению регионального взаимодействия, координирующегося американцами.

Американский интерес связан с несколькими обстоятельствами. Во-первых, это завершение афганской операции, которая ограничивала поле для геополитических маневров. Сейчас Вашингтон запускает новую стратегию в отношении среднеазиатского региона как части "Большой Азии", подчиняющейся принципам Pax Americana. Президент Обама последовательно переносил центр тяжести геополитических и экономических интересов в эту часть мира, став инициатором соглашения о свободной торговле в зоне Тихого океана и нового Шелкового пути, которое конкурирует с китайским проектом.

Как легко догадаться, американский интерес к Азии и ее центральным регионам, связан с соперничеством с Пекином и лишь во вторую очередь - с Россией. Поэтому в ходе своего визита Керри обещал всем все. Начиная с решения конфликтной водно-энергетической ситуации, чему должен послужить американский проект Smart Water по управлению водными ресурсами. Вашингтон также обещал не оставлять страны региона один на один с афганской угрозой, а среднеазиатские президенты были рады услышать, что американское военное присутствие в Афганистане продлится до конца 2016 года.

Судя по всему, особые гарантии безопасности в этом плане получил Туркменистан, который обладает крупнейшими запасами газа, а сейчас находится в наиболее конфликтных отношениях с Россией. Одним из столпов американской силовой стратегии станет Узбекистан, у которого есть функционирующая армия и силы безопасности, справляющиеся с исламистской угрозой. Расширенное экономическое предложение получил Казахстан, экономика которого развивается настолько быстро, что он опередил Россию по ВВП на душу населения и в глобальном рейтинге инвестиционной привлекательности. В Киргизии Керри открыл американский университет, в котором будут готовить англоязычные педагогические и бизнес-кадры. Вашингтон всегда придает большое значение общественной сфере, и своего рода ритуалом зашиты демократии и прав человека выступали "откровенные" беседы с президентами Узбекистана и Таджикистана, где ситуация в этом плане оставляет желать лучшего.

Спокойствие Китая и России

Генеральный секретарь улетел домой с чувством выполненного долга и с гарантиями особой роли США в регионе. Местные власти получили то, чего они хотели: всестороннее американское присутствие, которое позволит продолжать вести политику торга лояльностью, то есть лавирования между Вашингтоном, Пекином и Москвой. Китай смотрит на это со спокойствием, исходя из простого убеждения: его экономическое и, следовательно, политическое положение останется незыблемым вне зависимости от того, кто будет стоять у власти в той или иной стране, и какими интересами будут руководствоваться остальные глобальные игроки. Несколько иначе выглядит ситуация с Россией.

С одной стороны, Москва воспринимает американские дипломатические инициативы как признак обеспокоенности ростом ее роли в Средней Азии, что заставляет внимательнее следить за шагами соперника. Тем более что Россия смотрит на игру Вашингтона в глобальном масштабе, считая ее ответом на активизацию российской деятельности на Ближнем Востоке и в Северной Африке. С другой стороны, россиянам не хочется остаться один на один с афганской проблемой после ухода американского контингента, в особенности на фоне исламистского наступления в Средней Азии.

С этой точки зрения то, что США берут на себя часть ответственности за регион и присутствуют там, Москве выгодно. Кроме того, это создает дополнительную плоскость для диалога и создания временной коалиции держав. К этому добавляется желание уравновесить китайский потенциал, которого Россия, не признаваясь в этом, боится. Москва относится к результатам визита главы американской дипломатии спокойно также и потому, что расхождения лидеров среднеазиатских стран, а, следовательно, и конфликты интересов так велики, что никакое углубленное сотрудничество под предводительством США просто невозможно. А Россия, как и раньше, будет вести свою региональную политику в стиле "разделяй и властвуй", в которой она достигла мастерских высот.

04.12.2015

Роберт Хеда (Robert Cheda)