95 лет назад, в декабре 1920 года, развернулись основные сражения Красной армии против Махно. В истории гражданской войны Нестор Иванович стал весьма колоритной фигурой. Он родился в 1888 году в крестьянской семье в большом селе Гуляйполе под Екатеринославом (Днепропетровск). В годы первой революции примкнул к анархистам, участвовал в "экспроприациях", то есть грабежах состоятельных людей. Его несколько раз арестовывали – за незаконное хранение оружия, за покушение на жизнь сельских стражников. Махно удавалось выходить сухим из воды, пока в 1908 году его не взяли за убийство чиновника военной управы. Приговорили к повешению, но помиловали, заменили бессрочной каторгой.

Освободила его Февральская революция. В родное Гуляйполе Махно вернулся как герой, его избрали заместителем председателя земской управы, в состав Совета рабочих и крестьянских депутатов. Но он проявил себя бесспорным лидером, в скором времени сумел переформировать и возглавить как Совет, так и земскую управу. Фактически стал местным диктатором. Россия разваливалась, и Махно объявил, что не подчиняется ни Временному правительству, ни возникшей на Украине Центральной раде. В сентябре 1917 года, без каких-либо указаний свыше, он распорядился отбирать и делить между крестьянами помещичью, церковную землю, это обеспечило ему огромную популярность в народе. А по мере углубления хаоса создал Черную гвардию, его отряды останавливали поезда, грабили, расстреливали офицеров, "буржуев" – кого понимать под буржуями, решали сами.

В феврале 1918 года из Румынии шел на Дон полк Дроздовского. Узнав о бесчинствах, проучили махновцев. Посадили в вагоны несколько рот, отправили в Гуляйполе. Вооруженная толпа окружила вагоны, и ее в упор покосили из пулеметов. А следом за Дроздовским на Украину продвигались оккупанты, немцы и австрийцы. Махно со своими отрядами отступил в Таганрог, участвовал в съезде анархистов. Ездил в Москву, встречался там с Кропоткиным и другими видными анархистами. Беседовал также с Лениным, Троцким. Но не сошелся с ними во взглядах.

Махно был противником партийной диктатуры и централизации, считал, что все вопросы должны решаться только местными советами. Возвратившись в родные края, он создал партизанский отряд. Нападал на небольшие подразделения австрийцев, выкачивавших из Украины продовольствие, на поместья, экономии, о нем пошла слава как о народном герое. Осенью 1918 года в Германии и Австрии грянули революции, войска интервентов эвакуировались. А воинство батьки разрасталось. Он взял под контроль значительную территорию, устанавливая власть "вольных советов". Большевики договорились о союзе с ним, для координации действий к Махно прислали Якова Блюмкина, близкого Троцкому.

В ноябре воинство батьки подступило к Екатеринославу, занятому петлюровцами. Махно потребовал впустить его в город на три дня, обещал за это время ввести новый, анархо-коммунистический строй – отобрать все у богатых и раздать бедным. Когда требование проигнорировали, он пошел на приступ, засыпал город снарядами. В самом Екатеринославе выступили красногвардейцы. Бой продолжался несколько дней. Махновцы занимали улицу за улицей, грабили магазины, квартиры. Убивали "буржуев", подвернувшихся под руку. Но из Кременчуга к петлюровцам подошло подкрепление с тяжелыми орудиями. При обстреле и первых же атаках махновцы бежали из города.

Между тем на Украину развернулось наступление Красной армии. "Жовто-блакытных" националистов она громила довольно легко. Повстанческая армия Махно вошла в состав красных частей на правах бригады. Правда, это обозначение было условным. Против Деникина батька направил 10 тысяч штыков и сабель. А в соглашении с большевиками оговаривалось: бригада "подчиняется высшему красному командованию лишь в оперативном отношении", "внутренний распорядок ее остается прежним", признавалось существование махновских "вольных советов". Но эти "вольные советы" уже охватывали 72 волости с населением 2 млн человек!

Сразу же начались трения. На Украине большевики устанавливали свою диктатуру, ввели продразверстку. По решению 3-го Всеукраинского съезда Советов в Харькове помещичью и кулацкую землю требовалось использовать для устройства совхозов и коммун, ее снова начали отбирать у крестьян. Те сопротивлялись, их подавляли расстрелами. На огромную территорию Махно продотрядам и чекистам ходу не было. Уже в марте против него организовали переворот. Командир одного из его полков Падалка, связанный с ЧК, собирался напасть на Гуляйполе и захватить батьку со штабом. Но Махно заранее узнал об опасности, прилетел к Падалке на аэроплане, застал заговорщиков врасплох и казнил.

10 апреля в Гуляйполе прошел 3-й съезд Советов махновского района, квалифицировал коммунистическую политику как "преступную по отношению к социальной революции и трудящимся массам", признал харьковский Съезд Советов с его решениями "не истинным и свободным выражением воли трудящихся", выразил протест "против реакционных приемов большевистской власти, проводимых комиссарами и агентами чрезвычаек, расстреливающих рабочих, крестьян и повстанцев под всякими предлогами", потребовал "изменения в корне продовольственной политики". Съезд заявил: "Диктатуры какой бы то ни было партии категорически не признаем... Долой комиссародержавие!.."

Естественно, большевикам это не понравилось. Посыпались угрозы. Но до разрыва пока не дошло. Ленин писал в РВС Южного фронта: "С войсками Махно, пока не взят Ростов, надо быть поделикатнее". В Гуляйполе приезжали Антонов-Овсеенко, Каменев, дружба вроде бы восстановилась. В мае поднял восстание другой похожий "комбриг", другой самостийный атаман Григорьев. Махно его не поддержал. Григорьев был несколько иного поля ягодой – офицер, он успел послужить царю, Временному правительству, Центральной раде, гетману, Петлюре, потом перекинулся к красным. Сейчас он намеревался прекратить борьбу с белыми и повернуть оружие против большевиков. Для Махно это было неприемлемо. Впрочем, и соперник ему не требовался. Ворошилов разгромил разношерстные банды григорьевцев в две недели. Сам Григорьев с остатками отрядов кинулся было к Махно. Но Нестор Иванович расстрелял его вместе с помощниками, уцелевшее воинство разоружил, часть забрал к себе.

Однако и у батьки нарастал конфликт с большевиками. На фронте его бригада соседствовала с частями 13-й красной армии, разлагала их. Махновцы появлялись в расположении советских войск, те видели, как вольготно живется партизанской вольнице по сравнению с ними. Множество красноармейцев стало перебегать к соседям. Советское командование прекратило поставлять махновцам боеприпасы и оружие. На стык их частей с 13-й армией направлялись "надежные" коммунистические и интернациональные войска. Между ними и махновцами происходили столкновения. Образовался некий второй фронт, загнутый, перпендикулярный деникинскому.

А белогвардейцы воспользовались, 19 мая ударили как раз в стык. Бросили в атаку отборный Добровольческий корпус и танки, вызвав панику. Красные как раз вели перегруппировку. Снимали части, зараженные махновщиной, и заменяли другими. Эти "надежные" побежали – 2-й Интернациональный полк, Особый кавалерийский, Еврейский коммунистический полки. Фронт был прорван. В образовавшуюся брешь белые тут же направили конный корпус Шкуро. Под угрозой окружения покатились назад и махновцы. Обвиняли друг друга. Красные сваливали, будто Махно предал и открыл фронт, повстанцы – будто красные открыли фронт нарочно, подставляя их на погибель.

Ну а советское командование решило разделаться с Махно. Троцкий издал приказ № 108: "Конец махновщины". В район Екатеринослава направлялись крупные формирования – вроде бы на помощь батьке, но с тайным распоряжением арестовать его. Ждать этого Махно не стал. Он послал Ленину и Троцкому заявление о разрыве с красными и скрылся. Захватили лишь членов его Совета и штаба, восемь человек расстреляли. Махно объявили "вне закона". А одновременно с ним матроса Железнякова, когда-то разогнавшего Учредительное собрание. Пропаганда клеймила "авантюру Махно – Железнякова". Это уже после гибели в боях "матрос-партизан Железняк" снова стал положительным героем.

Но батьке пришлось очень туго. Его преследовали части Шкуро и Слащева, заняли Гуляйполе. Он ушел за Днепр, отступал, и его прижали к расположению войск Петлюры. В безвыходном положении он вступил в переговоры и объявил, что переходит на сторону националистов. Батьке поручили занять участок фронта возле Умани. Основное наступление Деникина повернуло на север. А Махно передохнул, усилился. К нему присоединялось немало петлюровцев, разбитых и бегущих красноармейцев. Он набрал много лошадей, повозок. Ударной его силой стали тачанки, легкие коляски с рессорами. Ими пользовались немецкие колонисты на юге. Батька первым сообразил, что на них удобно ставить пулеметы.

С Петлюрой Махно было не по пути – "самостийна Украина" его не интересовала. А деникинцы развернули поход на Москву, в тылах остались лишь небольшие гарнизоны. 26 сентября батька бросил Петлюру, ринулся в глубокий рейд. Посадил воинство на телеги, утомившихся лошадей меняли у крестьян. Раскидали белые отряды, погромили Александровск (Запорожье), примчались в Гуляйполе. Полыхнуло широкое восстание. Основное ядро батьки насчитывало около 5 тысяч. Это были отчаянные головорезы, живущие одним днем. Очевидец, Н.В. Герасименко, писал: "Кадровых махновцев можно было определить по их шутовским, чисто маскарадным запорожским костюмам, где цветные дамские чулки и трусики уживались рядом с богатыми шубами". Но по призывам батьки присоединялись крестьяне, оружия у них было полно, по селам прятали даже пушки, стекалось по 10–15 тысяч человек. Причем крестьяне только себя считали настоящими махновцами, а "кадровых" бандитов презрительно именовали "раклом", особо буйных отгоняли от сел пулеметами. На "священную" личность батьки это отношение никоим образом не переносилось.

Рейд Махно пронесся до Азовского моря. Захватили и разорили Орехов, Пологи, Токмак, Мелитополь, Бердянск. Вслед за повстанцами во взятые города наезжали тысячи крестьянских подвод. Вывозили все, что могли, из магазинов, собирали оружие, грабили. Деникину взорвали весь тыл. Ему пришлось снимать войска с фронта против Махно. После месяца упорных схваток его разбили. Но он со своим ядром ускользнул, а крестьяне расходились по селам и превращались в "мирных жителей". Махно внезапно вынырнул у Екатеринослава и захватил город.

Правда, его чуть не убили коммунисты. Во второй раз организовали заговор во главе с командиром одного из полков Полонским. Но махновская контрразведка раскрыла его. Полонского и 12 его помощников прикончили. Между тем белые стягивали войска, и в декабре все-таки выбили батьку из Екатеринослава. Но сами очутились осажденными – сидели в городе, а окрестности контролировали повстанцы. А вскоре деникинцам пришлось отступать, надвигались красные. Они опять принесли с собой продразверстку, реквизиции, и махновцы развернули действия против них. Советское руководство формировало войска ВОХР специально для ликвидации повстанцев, там и тут гремели бои.

В 1920 году Врангель стал готовить свой прорыв из Крыма. Он надеялся, что можно будет создать единый антибольшевистский фронт. 13 мая издал приказ: "В случае перехода нашего в наступление мы на пути к достижению заветной цели – уничтожения коммунизма, можем войти в соприкосновение с повстанческими частями Махно, украинскими войсками и другими противокоммунистическими группами. Приказываю: всем начальникам при соприкосновении с указанными выше противобольшевистскими группами сообразовывать свои действия с действиями войск этих групп...".

Врангель засылал своих эмиссаров, чтобы договориться с Махно. Но тот на союз не пошел. Отделывался общими фразами вроде заявлений в махновской прессе (была и такая – газеты "Набат", "Известия военно-революционного совета армии имени батьки Махно"): "Пока у большевиков есть чрезвычайки, мы с ними будем вести войну как с контрреволюционерами. Врангель тоже против чрезвычаек и обещал нас не трогать". К белым присоединились только некоторые махновские атаманы местного масштаба – Володин, Ященко, Чалый, Хмара и др. Да и то кое-кого из них потом повесили за грабежи и связь с красными. Сам же Махно, когда фронт приблизился к Гуляйполю, отошел на запад, к Старобельску. В своих действиях он руководствовался лишь тем, что было выгодно ему. В данный момент – щипать тылы большевиков, а не Врангеля. Он любил говаривать: "Мы еще подурачим генералов, а с ними коммунистов".

Но советское руководство перебрасывало против Врангеля многочисленные контингенты, образовался Южный фронт под командованием Фрунзе. Он тоже вступил в переговоры с Махно, и тот откликнулся. 6 октября заключили соглашение о совместных действиях. Батьке пообещали самые заманчивые условия. Его Повстанческая армия сохраняла самостоятельность, подчиняясь красному командованию лишь в оперативном отношении. Задачей Махно определялись действия в тылах Врангеля, в районе Гуляйполя. Ему помогали снабжением, оружием, разрешили вести мобилизацию в свои отряды. А на фронт он прислал "армию", 5,5 тысячи человек во главе с Каретником.

Обе стороны не верили друг другу. Для Фрунзе главным было обезопасить свои тылы на время наступления на Крым. А для Махно скопление красных войск стало опасным, теперь же он получал возможность снова "погулять", да еще и пограбить Крым. Но прежние противоречия никуда не делись. Для большевиков махновщина оставалась костью в горле. Из красных частей в отряды батьки потекли дезертиры. Командование фронта потребовало от Махно прекратить агитацию, не принимать перебежчиков. Ну а когда Врангеля одолели, 24 ноября, ему был направлен ультиматум – в двухдневный срок перейти на положение регулярных частей Красной армии и передислоцироваться на Кавказский фронт. Батьку такое, разумеется, не устраивало.

Фрунзе уже выдвигал против него свои части, обкладывая Гуляйполе, 26 ноября арестовали штаб "армии", находившейся в Крыму. Но сама эта группировка мгновенно рассыпалась на мелкие отряды, хлынула к перешейкам и выбралась с полуострова. Махно тоже ускользнул из Гуляйполя, собирая свое воинство. На вероломство он ответил открытой войной, в начале декабря захватил Бердянск, поголовно перебив там коммунистов. Фрунзе бросил на него 4-ю армию, три дивизии окружили город. Но на рассвете 6 декабря все силы Махно обрушились на 42-ю дивизию, расшвыряли ее. Другие советские соединения не успели отреагировать, а Махно уже ушел и захватил Токмак, повторив резню.

Войск на Южном фронте было много, его опять окружили. Но 12 декабря он повторил прежний маневр, неожиданной атакой смял ту же самую 42-ю дивизию и вырвался. Погоня 1-й Конармии его не настигла. Он делал по 250–300 верст за сутки. У Никополя перемахнул через Днепр, севернее повернул обратно на левый берег, промчался мимо Полтавы и Харькова на Воронеж, потом развернулся на Купянск, Бахмут, и в середине января 1921 года возвратился в Гуляйполе. Всюду по ходу движения он крушил коммунистическую власть, поднимал крестьян.

Вокруг него опять стягивались красные. В лобовых боях шансов устоять не было, и Махно придумал новую тактику. Рассылать отряды, разжигая повсюду восстания, а самому совершать рейды, связывая эти очаги между собой. Группу Бровы и Маслака он отправил на Дон и Кубань, атамана Пархоменко под Воронеж, Иванюка под Харьков. В сражениях батька стал калекой, пуля раздробила и вынесла ему кости щиколотки. Он передвигался на тачанке. С ядром своих бойцов в марте он выступил к Николаеву, развернулся и прошелся мимо Перекопа. Под Мелитополем ему устроили ловушку, но он выкрутился. Демонстрировал, что хочет прорываться в одном месте, а ударил в другом. Отделил часть отрядов действовать в Приазовье и рванул на Черниговщину.

Там его очередной раз окружили. В бою тяжело ранили – пуля прошла навылет через бедро и слепую кишку. Но его армия рассыпалась группами по 100–200 человек и просочилась из кольца. Махно стал собирать эти отрядики, красная конница обнаружила его. Спасли батьку пятеро пулеметчиков. Пожертвовали собой и отстреливались до последнего, позволив увезти его. Он месяц отлеживался после ранения. В мае вынырнул на Полтавщине, и у него снова собралось 2 тысячи конницы и 10–15 тысяч пехоты. Батька провозгласил поход на Харьков, тогдашнюю столицу Украины, призывал "разогнать земных владык из партии большевиков". Против него Фрунзе бросил несколько кавалерийских дивизий, 60 броневиков. Несколько недель шли бои, и Повстанческая армия снова распалась на отряды.

Махно продолжал рассылать их на Черниговщину, Киевщину, в Поволжье, даже в Сибирь. А летом южные губернии Украины охватили засуха, неурожай. Батька наметил глубокий рейд на Волгу – к Царицыну и Саратову. Обогнул весь Дон, но узнал, что на Волге положение еще хуже, свирепствует голод. Да и красные обнаружили, Махно получил еще одну тяжелую рану. Его решили вывезти за границу для лечения и отдыха. Повернули на запад, переправились через Днепр. Здесь перехватила 7-я советская кавалерийская дивизия. 19 августа махновцы отчаянной атакой прорвались. Красные не отставали. 22 августа Махно опять был ранен – пуля вошла ниже затылка, но поверхностно, выйдя через правую щеку. 28 августа батька и его сопровождающие пересекли Днестр, укрылись в Румынии.

А на Украине не стало лидера, и повстанческое движение стало гаснуть. Впрочем, и советская власть пошла на реформы. Заменила продразверстку продналогом. Для сложивших оружие объявила амнистию. Но одновременно в селах вели повальные обыски, изымая оружие. Назначали "ответчиков", обязанных под страхом смерти (своей и близких) предупреждать власти о действиях повстанцев. Обстановка постепенно успокаивалась, власть укреплялась. Поэтому вернуться на родину батьке уже было не суждено, он умер в Париже в 1934 году.

Валерий Шамбаров

14 декабря 2015