Случай с Жыргалбеком Саматовым, который стал недавно депутатом Жогорку Кенеша, но не смог принести присягу на сессии парламента, а затем и вовсе был лишен мандата, высветил достаточно серьезные вопросы государственного устройства в Кыргызстане, особенно в той его части, что касается степени объективности и независимости судебных органов.

Центральную избирательную комиссию обязал зарегистрировать Саматова депутатом Верховный суд, который отменил как решение ЦИК, так и районного суда о том, что он имел на момент последних выборов в Жогорку Кенеш гражданство другого государства, следовательно, не мог даже выдвигаться кандидатом. Но он до этого уже был пять лет депутатом, так что такой поворот дела наносит серьезный удар по престижу всей юридической системы страны.

Но кто виноват в сложившейся ситуации? Верховный суд, например, скрупулезно рассмотрел заявление другого кандидата – Аиды Исмаиловой – о добровольном отказе от мандата депутата, которое она написала (и подписала) перед выборами. Поводом для признания ее заявления недействительным стало то, что Исмаилова не сама вписала дату под заявлением и не сама лично предоставила его в ЦИК, хотя законами такое не запрещено, а почерковедческая экспертиза не смогла ничего однозначно установить.

В то же время документы Саматова о том, что он не является российским гражданином, тот же суд рассматривал уже не так тщательно – справку от Федеральной миграционной службы России предоставили в суд либо сам Саматов, либо его адвокаты, хотя по логике рассмотрения дела Исмаиловой, суд должен был эту справку получить от ФМС непосредственно – почтой, факсом или фельдъегерской связью.

Такой разный подход и разные требования к одинаковым случаям, рассматриваемым в суде, ведет к непредсказуемости судов – побеждают не аргументы и положения законов, а настроения судей, связанные с тем, под влиянием чего или кого они находятся при вынесении своих решений. Случаев, когда Верховный суд менял вердикты по уже аргументированно решенным делам, достаточно.

Когда такие эксцессы имеют место в Верховном суде, чего можно требовать от судов и судей других инстанций? Кроме того, что подобная ситуация порождает общее недоверие граждан к судам, она заставляет адвокатов и других участников судебных процессов искать какие угодно другие пути достижения своих целей, только не опору на законы и процедуры, что еще более усугубляет коррупциогенность системы.

Например, трудовые мигранты Замирбек Гапаров и Гульбарчын Мурзаева купили в Бишкеке квартиру, но ее почти присвоил себе посредник. Они собрали все необходимые документы, подали в суд и выиграли процессы на районном и городском уровнях в июле и ноябре 2014 года, однако коллегия Верховного суда приняла в июне противоположное решение, даже толком не выслушав их адвоката и их самих.

Срок полномочий Мыскал Кенжебаевой, проработавшей судьей горсуда Каракола более 13 лет, закончился в 2010 году, она не стала подавать заявление на переназначение, однако не может оформить себе судебную пенсию, так как до сих пор нет указа президента об ее увольнении. "Судебная реформа сама погрязла в коррупции, – говорит она, – и если у этой системы такое отношение к судьям, то каково рядовым гражданам?"

Бывший совладелец "Вечернего Бишкека" Александр Рябушкин продал свою долю в 2000 году, однако после двух революций 2005 и 2010 годов пытался вернуть себе право владения проданными акциями и оба раза суды ему резонно отказывали – раз он продал свои акции, то уже не имеет к издательскому дому никакого отношения, а срок давности по таким делам – три года.

Однако он снова подал иск в 2014 году и все судебные инстанции – районный, городской, Верховный суды – встали на его защиту и вернули ему проданное третьей стороне имущество за счет нынешнего владельца Александра Кима, не проводя при этом оценки имущества и не отменяя прежних судебных решений, давно вступивших в свою законную силу, и приняв в августе решение о прямой передаче Рябушкину всего, чем владеет Ким.

Такие решения не могут приниматься без вмешательства властей, которые, сами побуждая суды решить то или иное дело тем или иным благоприятным только для них способом, разрушают всю судебную систему. Такие вещи морально разлагают и самих судей, для которых законы перестают играть руководящую и главную роль – они вынуждены манипулировать не только ими, но и своей совестью, чтобы выносить решения в угоду властям.

Ситуация похожа на ту, что сложилась в России, где президент Владимир Путин подписал неделю назад закон, позволяющий Конституционному суду признавать неисполнимыми некоторые решения международных судов, в частности, Европейского суда по правам человека, по одному из вердиктов которого Россия должна выплатить бывшим акционерам ЮКОСа $1,86 млрд, не считая многочисленных других дел.

Подобная "суверенная демократия" и "правовой суверенитет" устанавливаются в последнее время и в Кыргызстане, где демократия и право уже приватизированы властями, которые по тем или иным значимым судебным делам заранее принимают принципиальные рамочные решения, а судам разных инстанций остаются только исполнительские функции.

Но контроль распространяется не только на суды, поэтому и происходят эксцессы, подобные "казусу Саматова". ЦИК ведь уже исключал многих депутатов из избирательных списков некоторых партий перед окончательным утверждением состава нового парламента, однако затем согласился с решением суда по Саматову, а через неделю снова изменил свое решение.

Подобная возня разлагает морально не только суды, но и все общество – если кто-то клянется перед видеокамерами своими детьми и всем, что у них есть, а потом заявляет, что его к этому принудили, как в дальнейшем верить таким депутатам, поддержанным судами? Как верить самим судьям и ЦИКу, несколько раз меняющему свое решение? Важна ведь не только буква, но и дух закона.

Однако столкновения между разными государственными органами, как Верховного суда и ЦИК в случае Саматова, происходят, главным образом, только в делах, связанных с властью. В остальных случаях, когда, например, государственные институты попирают права рядовых граждан, они, как правило, принимают решения в пользу сильной стороны – государства и его представителей.

В текущем году некоторые критики власти, в том числе и журналисты, были осуждены к выплате многомиллионных штрафов, а когда ОБСЕ осудило это, МИД страны, не отвечая на критику по существу, заявил: "Никто не вправе ставить под сомнение право независимых судебных органов того или иного государства неукоснительно и беспристрастно применять нормы внутреннего законодательства, которые отвечают всем международным стандартам, в том числе и стандартам ОБСЕ".

Но разве ОБСЕ где-либо когда-либо рекомендовало, чтобы в суд на журналистов от имени президента иск подавал генеральный прокурор? Проблема в том, что прокуроры, судьи и все другие исполнители нарушают правила именно в силу своей зависимости от властей, а когда это критикуется, власти прикрываются якобы их независимостью. Сама беспроигрышность такой позиции ущербна для общества.

В результате в стране устанавливается право сильного – побеждает тот, у кого больше на суды влияния, не связанного с законом. И когда то же самое происходит и в других сферах и ветвях власти, такой симбиоз ведет ко всеобщему произволу – государственные институты, не соответствующие своему предназначению, получают в ответ от общества правовой нигилизм и установление верховенства закона отдаляется.

23 декабря 2015 Нарын Айып