Малоизвестная страница истории

Турция, которая в начале 20-х годов прошлого века было почти наполовину оккупирована греками и армянами, получила неожиданную помощь от своего вечного противника… России.

Османская империя, точнее – то государство, в которое в начале XX века превратили ее младотурки, по итогам Первой мировой войны оказалась в руинах. Как в политическом, так и в экономическом плане. Версальский мир не стал окончательным приговором для нее только в силу противоречий между державами-победительницами. К тому же, во Франции и Англии народы отнюдь не рассчитывали ввязываться в новую войну, пусть даже колониальную - там не забыли бойню, которую им устроили турки на Галлиполийском полуострове. Италия не скрывала претензий на владения в Малой Азии, но и не располагала для подкрепления своих амбиций никакими возможностями. Реально воевать с Турцией хотели только греческие политики во главе с премьером Венизелосом. В итоге это оказалось на руку как раз старшим союзникам по Антанте, которые попросту решили делить Турцию греческими руками.

Прошло всего полгода после завершения большой европейской войны, когда греческие войска высадились в Малой Азии. За спиной у них, в Эгейском море стояла мощная англо-французская эскадра, армию полностью экипировали и снабдили оружием тоже союзники. Вернуть православный крест на Святую Софию мечтали не только в Царской России, греки тоже, с момента обретения независимости (в 1830 году), заглядывались на Константинополь. Хотя в это время в городе хозяйничали оккупационные союзнические войска, что между прочим и позволяло оседать именно в Стамбуле тысячам эмигрантов из России.

Наступление греков развивалось стремительно, ведь у турок большая часть боеспособных войск была занята на Востоке, где на смену русской Кавказской армии пришли армянские и курдские добровольцы. Греки шли прямо на Ангору (ныне Анкару) – новую столицу обновленной Турции.

На небольшом европейском театре войны греческие войска, почти не встречая сопротивления, вышли к стенам Адрианополя, практически на границе с Болгарией.

Турецкий лидер Мустафа Кемаль, больше известный как Ататюрк, тут же, с примечательным революционным пафосом обратился за помощью к "Великому Северному соседу", предложив "навсегда забыть старые счеты". Поначалу Москва в ответ ограничилась небольшой финансовой поддержкой, но уже осенью 1920-го, когда был разгромлен Врангель в Крыму и завершилась, пусть и не слишком удачно, война с Польшей, все изменилось. Финансовая поддержка стала массированной, хотя не совсем понятно, откуда вообще-то Москва обзавелась средствами. Но главное - в Турцию пошел поток высвободившейся после Гражданской войны техники и вооружения. Только за 1921 год из Советской России в Турцию поступило более 30 тысяч винтовок, миллионы патронов, тысячи сабель и противогазов, три сотни пулеметов, 54 артиллерийских орудия, более 100 тысяч снарядов и даже 2 морских аэроплана, по всей видимости трофейных. И все это – в дополнение к 10 миллионам рублей золотом. И еще один не слишком известный факт. У нас не любят вспоминать, что и военные специалисты из Красной России тоже пришли на помощь новым "товарищам по оружию".

Весной 1921 года РСФСР и вовсе заключает с Великим Национальным собранием Турции, во главе которого стоял как раз Мустафа Кемаль, договор о "дружбе и братстве".

Это был по сути, дипломатический прорыв. Россия, которая сама недавно мечтала о том же самом, первой из великих держав, признала "другую Турцию". Интересно, что после этого дело чуть не дошло до объявления войны Грецией России, но… дипломаты сумели как-то договориться. Тем временем греки продолжали наступать, но зато турки практически разобрались с армянами, что сопровождалось чуть ли не обязательной резней. Кстати, о 1921 годе, в отличие от 1915-го, туркам напоминают очень редко.

Относительный успех на Востоке позволил кемалистам приступить к переброске войск в Малую Азию. Осенью 1921 года сорвалось и наступление греков на Анкару – эпическое двадцатидвухдневное сражение у реки Сакария выиграть им не удалось. Мустафу Кемаля удостоили титулом Гази – Воина Священной войны, чуть ли не "джихада", а фронт надолго застыл. Греки откровенно выдохлись, а Италия и Франция у них за спиной уже практически договорились с эмиссарами новоявленного Гази Ататюрка. В Афинах сменилось правительство, Венизелос ушел в оппозицию, а Франция, второй после России из великих держав, признала правительство Мустафы Кемаля.

Сложившаяся конфигурация греко-турецкого фронта помогла красным советникам подсказать туркам повторить на реке Смирне маневр французов на Марне. Или поляков на Висле. Проще говоря – ударить во фланг, хотя и на периферийном, вроде бы, участке фронта. Характерно, что в 1930-е годы в "Библиотеке командира" было выпущено исследование не избежавшего, увы, репрессий генерал-майора Владимира Меликова, так и названное: "Марна, Висла, Смирна". Кстати, в устье Смирны стоит одноименный город – современный Измир, и это было практически единственное турецкое владение, на которое к тому времени продолжали претендовать греческие политики.

Однако выход из позиционного тупика случился только осенью уже 1922 года. До этого туркам вообще предлагали мир, причем на условиях полного ухода греков из Малой Азии, но кемалисты уперлись.

Как видно, Турция почувствовала за спиной поддержку встававшей на ноги Красной России. Турецкое наступление началось 26 августа, фронт обрушился почти сразу, уже 9 сентября войска "победоносного" Кемаля были в Смирне. И устроили в городе сначала пожар, в чем обвинили, разумеется, греков, а потом страшную резню. Разные источники говорят о 60 или даже 260 тысячах жертв.

Мир туркам и грекам диктовали, разумеется, не из Москвы. В швейцарской Лозанне, под диктовку союзников, полтора миллиона греков из Малой Азии обменяли на 600 тысяч турок с островов и из континентальной Греции. Но это было уже позже – до того мало кто заметил, как в Стамбуле батальоны союзных оккупационных войск сменили греческие жандармы. Но в октябре 1922 года в Стамбул вернулись "хозяева" - солдаты Кемаля, что, между прочим, стало толчком к массовому исходу из города русских эмигрантов. На владение Константинополем и Фракией никто уже и не думал претендовать – союзникам он оказался просто "не по зубам". Ну а Россия стал уже совсем другой, чтобы потребовать себе когда-то вожделенные Константинополь и проливы...

Довольно долго Турцию официально называли чуть ли не лучшим другом СССР. Однако потом неожиданный "шаг навстречу" многовековому геополитическому противнику, который сделала в начале 1920-х Советская Россия, историками обычно замалчивался. Или, по крайней мере, не слишком афишировался. Особенно после того, как большинство его организаторов из рядов Наркомата иностранных дел либо покинули политическую сцену, либо и вовсе ушли в мир иной.

Между тем позиция нелояльного нейтралитета, занятая Турцией уже во Второй мировой войне, показала, что ставка на расширение сотрудничества с этой страной, оказалась по меньшей мере не совсем верной.

Даже с учетом того, что молодой республике после Гражданской войны так нужен был "дипломатический прорыв". К тому же и в средствах РСФСР тоже нуждалась, а за поставки оружия и военного снаряжения турки, нельзя не признать, вообще-то рассчитались сполна.

Кстати, и современные кульбиты в российско-турецких отношениях явно свидетельствуют, что распростертые объятия – не совсем та позиция, которой стоит придерживаться и в политических и деловых контактах с такого рода партнерами. Просто в силу того, что слишком "крепкая дружба" может порой слишком дорого обходиться. Не зря еще Александр III говорил: "У России только два союзника – армия и флот". Теперь их четыре – прибавились воздушно-космические силы и ракетные войска.

Алексей Подымов

19.01.2016