В среду, 13 января, депутаты мажилиса обратились к главе государства с просьбой распустить их досрочно. Свою просьбу мажилисмены объяснили просто: мол, они переживают за страну, оказавшуюся в нелегкой экономической ситуации. Прошла неделя, но никаких известий о дальнейшей судьбе нижней палаты парламента не было. Между тем в СМИ стали появляться сообщения о том, что самораспускающимся по закону положена материальная компенсация в размере примерно 1,5 млн. тенге, или 160 млн. тенге на всех. Обо всем этом наш корреспондент побеседовал с политологом Данияром АШИМБАЕВЫМ.

– Данияр, какая новость с начала нынешнего года поразила вас или стала полной неожиданностью?

Д.А. – Таких новостей нет. Год начался довольно буднично. И даже тема досрочных парламентских выборов не является чем-то экстраординарным. Речь о них шла уже давно. Да и досрочные выборы в Казахстане – старая добрая традиция. Неприятно удивило то, что продолжилась девальвация тенге. Но здесь необходимо понимать: макроэкономическая конъюнктура сама по себе фактор, с которым нельзя не считаться. Тем более сейчас на рынок углеводородов вновь выходит Иран, наши нефтяники радостно сообщают, что вот-вот будет запущен Кашаган. Нефти будет все больше, а цены – все ниже. И мы придем в конечном счете к забытой реальности, когда нефть стоила совсем дешево. Я недавно листал подшивки старых газет и наткнулся на материалы, как радовалась страна, когда в 2003 году цена на нефть поднялась до 20 долларов за баррель. Тогда впервые бюджет задышал, а правительство посмотрело в будущее с оптимизмом. Теперь спустя 13 лет мы вернулись фактически к той же цифре, но с одним большим отличием: люди отвыкли жить в таких условиях. И вот эта реальность, я уверен, будет более значима, чем любые политические события. И какова будет ситуация к концу этого года – никто не знает. Сейчас нет никакого смысла менять правительство или министров. Страна достигла того уровня, когда слишком много вещей уже нельзя обойти или игнорировать. К примеру, все понимают, что в условиях мирового кризиса и падения цен на нефть девальвация очевидна. Если бы это решение было чисто экономическим, все бы его приняли и не спорили. Но проблема в том, что девальвацию у нас активно пролоббировал корпоративный сектор. То есть она была проведена не столько из макроэкономических соображений, сколько в интересах корпораций и банков. Определенные игроки заранее конвертировали деньги в доллары, а потом через свои структуры активно лоббировали обесценивание тенге.

Корр. – Давайте вернемся к выборам.

Д.А. – Давайте. Проведение выборов сейчас – это правильно. Власть сможет сыграть на опережение, провести выборы в относительно стабильной ситуации, пока макро­экономические факторы не повлияли на социальный градус в обществе.

Корр. – Помнится, у нас в стране были периоды, когда обходились без парламента. Президент издавал указы, которые имели статус законов… Такое вероятно сейчас?

Д.А. – Президент брал на себя такие полномочия дважды – с декабря 1993 по весну 1994 года и с весны 1995 по январь 1996 года в условиях самороспуска Верховного Совета 12-го созыва и в условиях признания выборов 13-го созыва неконституционными. Сейчас ситуация иная. В середине 90-х президент должен был обеспечить жесткие темпы реформирования, но те дебаты, которые шли в парламенте, угрожали самому смыслу экономических реформ. Парламент тормозил многие важные законопроекты, энергия депутатов тратилась впустую в бессмысленных перепалках. Поэтому это был правильный шаг – те указы, которые издал тогда президент, сыграли важную роль в экономическом и политическом развитии. Сейчас же без мажилиса политическая система теряет свою устойчивость. Можно тысячу раз повторять, что мажилис у нас карманный – тем не менее они смогли мягко, но все же давить на правительство. Понятно, что в парламенте есть случайные люди, есть те, кто был отправлен туда на "пересидку", и т.д. Но в целом депутатский корпус у нас за эти годы сложился, определенную роль в становлении страны сыграл, и поэтому отказываться сейчас от мажилиса нецелесообразно.

Корр. – Но сейчас, по мнению многих аналитиков, ситуация гораздо хуже, чем в тех же 90-х. Не будет ли более правильным перевести страну на ручное управление?

Д.А. – Законы можно принимать по-разному: президентскими указами, парламентом, можно вообще игнорировать эту процедуру. Но все дело в том, что парламент является тем самым инструментом, который влияет на общественно-политическую ситуацию. И без парламента ситуация в стране была бы более дестабилизирующая.
Кроме того, не забывайте, что в парламенте представлены регионы – пусть даже через бывших акимов, которые знают все аспекты их жизни – социалку, коммуналку, сельское хозяйство. Вот, к примеру, пропали в бюджете области 10 миллионов тенге – для них это ЧП. А пропадут эти деньги в бюджете страны – этого никто и не заметит. Это пшик. Поэтому очень важно, чтобы при принятии бюджета присутствовали представители регионов.

Корр. – 10 млн. тенге для республиканского бюджета – это пшик, а 160 млн. тенге, которые положены депутатам на круг в качестве компенсации, – это ЧП?

Д.А. – Депутаты могут от этой компенсации отказаться.

Корр. – Откажутся ли?

Д.А. – Этот вопрос каждый из них должен решить для себя сам. Опять-таки в пересчете на одного депутата получается не такая уж и огромная по нынешним временам сумма. Тем более многие льготы парламентариев, как, к примеру, бесплатные квартиры, которые можно потом приватизировать, были давно отменены. Вот и представьте, каково какому-нибудь ректору вуза или тем более крупному чиновнику идти в депутаты. У него есть свой кабинет, есть личные водитель и машина, тысячи людей в подчинении и огромный бюджет. А депутат – это "полпомощника", служебная квартира и одна машина на комитет. По материальным благам депутатство – тоже не самый лакомый кусок. У нас есть примеры в квазигосударственном секторе, когда 160 млн. бонусов на одного человека – это норма. Есть люди, непонятно чем занимающиеся, но получающие до 100 тысяч долларов в месяц. И ни у кого это почему-то не вызывает особых эмоций. Поэтому я бы не стал делать трагедии из полутора миллионов тенге на депутата.

Корр. – Но у каждого из них есть шанс снова оказаться с мандатом…

Д.А. – Как правило, около трети бывших депутатов не попадают в новый созыв. Допустим, в сенате есть депутаты, назначенные президентом, а есть депутаты из регионов. Президентские, как правило, уходят в исполнительную власть, и у большинства из них проблем с трудоустройством нет. Депутаты, выдвинутые от регионов, избираются обычно при поддержке акимов. Представьте, что вы такой депутат. У вас заканчиваются полномочия, а новый аким видит на этом месте другого человека. Тот, кто вас вы­двигал, переведен в другой регион или ушел на пенсию. И что вы будете делать? Вы проработали 4-5 лет депутатом, набрались опыта, у вас есть и юридические, и экономические знания. Но при этом оказываетесь никому не нужным. Подобных примеров мы знаем немало...

Корр. – Бедные, бедные... Скажите еще, что они живут на одну зарплату!

Д.А. – Таких, представьте, очень много. Если бы воровали все, у нас в стране миллиардеров было бы гораздо больше. Но, по большому счету, на госслужбе, а особенно в депутатском корпусе, возможностей для улучшения своего благосостояния не так уж и много. Ну да, можно озвучить какой-нибудь запрос в чьих-либо интересах... Вот и все, пожалуй. Я знаком со многими порядочными депутатами, которые живут на одну зарплату.

Корр. – Хорошо, сменим тему. Каким, по-вашему, будет следующий депкорпус? Вот депутат от партии "Ак жол" Екатерина НИКИТИН­СКАЯ считает, что для страны лучше бы он был двухпартийным...

Д.А. – Екатерина Сергеевна говорила не столько о парламенте, сколько о конфигурации власти в целом. Наличие только двух партий – правой и левой – оставляло бы больше места для маневра. Сейчас есть огромный центр и две партии – правая и левая, которые не имеют значительного представительства в депкорпусе. На мой взгляд, в новый парламент войдут те же самые партии, что присутствуют в нынешнем созыве – "Нур Отан", "Ак жол" и КНПК. У них накоплен хороший опыт парламентской работы.
Естественно, нужно персональное обновление. Многие депутаты уже пенсионного возраста. И хотя понятно, что с годами люди набираются максимального опыта, тем не менее нужна свежая струя.

Корр.– А каковы шансы у других – новых или объединенных – партий?

Д.А. - Новых партий у нас нет. А старые... ОСДП находится в подвешенном состоянии: видно, что у нее нет финансов и нет лидеров. Тот же Жармахан ТУЯКБАЙ как лидер оппозиционной партии не состоялся, несмотря на свой богатый опыт. Будет жаль, если в парламенте не окажется Петра Владимировича СВОИКА – талантливого публициста, экономиста и одного из ярчайших депутатов того же 12-го созыва. Учитывая слабые шансы ОСДП, было бы неплохо, если бы Своик пошел по партийным спискам другой партии.
Про партию "Азат" давно уже ничего не слышно. По-моему, ее формальные вожди давно уже забыли о своем лидерстве. Говорить о "Бирлике" или об "Ауыле" сложно, так как никакой работы в них давно не проводилось. По-моему, вся их роль традиционно сводится к тому, чтобы на следующий после выборов день выйти на пресс-конференцию, признать свое поражение и поздравить победителей. Ничем другим они все эти годы не занимались. И к тому же за два месяца до выборов сделать из них конфетку очень сложно. Нужны большие финансовые вливания, нужны имиджмейкеры, нужны яркие лица... "Ауыл" пытается сейчас выступать в СМИ, комментируя события так, как будто уже является второй политической силой в стране, но самой-то партии за всеми этими громкими заявлениями не просматривается. На мой взгляд, у "старо-новых" партий нет никаких шансов.

Корр. – Тогда ответьте: что же изменит новый парламент? Особенно если учесть, что в нынешней, мягко говоря, непростой ситуации страна оказалась при участии сегодняшних парламентских партий. И что толку, если вернутся они же – пусть даже с новыми лицами в своих рядах?

Д.А. – Глобальный вопрос задаете, но – риторический. Сейчас дело не в том, что изменится, а в том, что выборы надо провести до того, как кризис вступит в полную силу. Выбирать депутатов в условиях стопроцент­ной девальвации и пятнадцатипроцентной инфляции – это одно. И совсем другое – выбирать их, когда инфляция превысит 20-30 процентов, а девальвация достигнет нового исторического максимума. Сейчас массовые сокращения еще не начались, цены не подскочили в несколько раз, коммунальные тарифы поднялись, но не критично. Поэтому для власти настал оптимальный момент, чтобы сыграть на опережение, провести выборы, пока народ…

Корр. – Не отдуплился?

Д.А. – Ну да. Бюджет у нас формировали при прогнозной стоимости нефти 40 долларов за баррель, а что будет при 30 или 20 долларах, сказать очень сложно. Сейчас выяснилось: годы процветания сыграли с Казах­станом очень злую шутку. Все привыкли к тому, что нефти много, что она экспортируется, принося огромные деньги. Есть такой термин "феномен небоскребов": когда страна начинает терять смысл своего существования, купаться в роскоши и не знает, куда инвестировать – она принимается строить небоскребы. И сразу после этого наступает экономический кризис. Так было в США перед Великой депрессией, в странах Юго-Восточной Азии перед азиатским кризисом и так далее. Так и у нас. Когда была благоприятная конъюнктура, мы проедали деньги: строили памятники, торгово-развлекательные центры и т.п. А сейчас цены на нефть рухнули в 5 раз, и выяснилось: страна во столько же раз обеднела, а эффективность экономики без нефтедолларов, мягко говоря, не увеличилась. Кризис – это возможность оторваться от иглы и хоть что-то сделать. Сейчас видно, что осознания кризиса пока нет. Все надежды правительства на то, что цены на нефть быстро достигнут своего дна, а затем снова пойдут вверх. Другие сценарии у нас толком не рассматриваются...

Корр. – Хорошо, наступит март, пройдут выборы. Что дальше?

Д.А. – Давайте будем молиться, чтобы баррель подорожал хотя бы до 60 долларов, чтобы мы снова смогли забыть о необходимости тяжелой работы, об ужесточении контроля, о повышении эффективности, об экономической политике, основанной на прагматичных подходах. Нет, кроме шуток, посмотрите на нынешнюю власть. Многих из тех, кто там сегодня сидит, обвиняют в неэффективности, в бессмысленности существования…

Корр. – Вы сейчас про кого-то конкретно?

Д.А. – Нет, я в общем говорю. Многие из них работали именно в 90-е, когда не было сверхдоходов, когда нефть, металлы, зерно продавались по низкой цене – и многие выживали как могли. "Голландская болезнь" сыграла злую шутку не только с экономикой нашей страны, но и с ее политикой. Надеюсь, что нынешний кризис – каким бы тяжелым и длительным он ни был – заставит страну работать лучше. Шансы на это есть. Если мы не справимся с этим кризисом, то о дальнейшем существовании независимого Казахстана можно будет забыть. Да, к сожалению, такова реальность! И нам в этой реальности придется либо выживать и идти дальше, либо…

КОрр. – Утонуть вместе с тенге?

Д.А.– Вот именно!

Руслан БАХТИГАРЕЕВ, 21 января