Неоосманизм Эрдогана. Три измерения турецкого-иракского конфликта, - Петр Искендеров 10:12 29.01.2016
Неоосманизм Эрдогана
Вторжение турецких войск в северные районы Ирака и в целом активизация иракского вектора во внешней политике Турции имеет несколько измерений и аспектов.
Первый аспект – который в качестве оправдания своих действий приводят сами турецкие официальные лица – заключается в стремлении Турции перенести на иракскую территорию собственную борьбу с курдским сепаратизмом. Анкара не скрывает, что считает курдские организации не меньшей угрозой для турецкого государства, чем "Исламское государство". Как заявил в ходе завершившегося на днях в Давосе Всемирного экономического форума премьер-министр Турции Ахмет Давутоглу, он, в частности, не делает различия между "Исламским государством" и Рабочей партией Курдистана (РПК). В данном отношении турецкое правительство позиционирует свое вооруженное присутствие в северном Ираке как "борьбу с курдским терроризмом" в условиях, когда центральные иракские власти не имеют возможностей или желания самостоятельно противостоять РПК и другим курдским организациям, которые Анкара считает террористическими и несущими угрозу территориальной целостности Турции.
Введенный в северный Ирак – в район города Мосул – турецкий контингент первоначально носил ограниченный характер и насчитывал в своем составе, по данным турецких средств массовой информации, несколько сотен военнослужащих и не менее 25 танков. Однако, по имеющейся информации, турецкое правительство рассматривает вопрос количественного и качественного укрепления данной группировки, обосновывая свои действия намерением осуществлять военную подготовку "умеренных курдских ополченцев".
Но это лишь один, верхний, уровень проблемы турецко-иракских отношений.
Второй, более глубокий, уровень связан с фактическим провалом политики президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана на сирийском направлении.
Военная операция ВКС России вкупе с растущим пониманием европейцами реальной угрозы, проистекающей как от "Исламского государства", так и от фактического участия самой Анкары в финансовой и политической поддержке террористических группировок в Сирии (Франция уже дала понять, что готова принять участие в перекрытии турецко-сирийской границы, а также активизировала собственное военное участие в конфликте) подорвали военно-политические позиции Турции в Сирии, а начинающийся при международном посредничестве процесс сирийского урегулирования угрожает окончательно вывести Анкару на обочину сирийского кризиса.
С этой точки зрения для турецкой стороны является наиболее выгодным срыв женевских переговоров, что она уже пытается сделать, пригрозив бойкотировать их в случае участия в переговорах курдов и, в частности, РПК. Об этом прямо заявил министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу в интервью телеканалу NTV. Следует отметить, что идея привлечения курдов к переговорам по урегулированию сирийского конфликта была первоначально озвучена Россией – что стало еще одним серьезным вызовом для турецкой стороны. Как справедливо замечает британская газета The Independent, Турция может оказаться самым большим неудачником после сирийских переговоров в Женеве. По мнению издания, президенту Реджепу Тайипу Эрдогану придется либо принять изгнание Турции из Сирии, либо увеличить военное присутствие, в том числе путем вторжения. По мнению издания, роль Анкары на Ближнем Востоке в 2011 году казалась такой значительной, благодаря имиджу экономически процветающей демократической страны, привлекательной для арабских демонстрантов, стремящихся свергнуть диктаторские режимы. Однако затем Турция стала оказывать поддержку "Исламскому государству", "Джебхат ан-Нусре" (запрещены в России) и экстремистским группам джихадистов.
"Это было пагубным просчетом для Сирии и для Турции. Вопреки неоосманистским мечтам Эрдогана вновь сделать Турцию самой мощной силой на Ближнем Востоке, ему удалось достичь обратного. Как он отреагировал на эту неудачу, стало понятно в последние месяцы, когда США и Россия разными способами стали оказывать поддержку своим союзникам, чтобы закрыть границу между северной Сирией и Турцией", - пишет издание.
А чтобы компенсировать неудачи на сирийском направлении в том числе в глазах собственных избирателей, президент Эрдоган решил предпринять демонстративную акцию в северном Ираке – где турецкие войска пока не рискуют вступить в вооруженное противостояние с российскими ВКС.
Однако угроза перерастания конфликта Анкары и Багдада в вооруженное русло возрастает. Ранее посол Ирака в США Мохамед Али Алаким потребовал от Совета Безопасности ООН предпринять срочные меры, "чтобы Турция немедленно вывела свои войска и не нарушала суверенитет Ирака снова". По словам Алакима, присутствие турецких военных на территории Ирака является "грубым нарушением" Устава ООН и международного права. Иракский представитель отметил, что Ирак пытался урегулировать вопрос путем "дипломатических средств и двусторонних переговоров". Однако, по словам посла, эти усилия не смогли убедить Турцию "вывести свои оккупационные силы с территории Ирака". А учитывая сложные взаимоотношения в треугольнике Анкара-Багдад-Вашингтон, дальнейшая активизация военной операции Турции в Ираке представляется вполне вероятной.
Однако наиболее важным и потенциально самым опасным представляется третий, глубинный, уровень политики Турции в регионе Ближнего Востока и, в частности, в Ираке.
Речь идет о реализации президентом Эрдоганом и премьером Давутоглу того самого курса "неоосманизма", на которую ссылается, в частности, газета The Independent. Данный курс разработан лично Ахметом Давутоглу и предусматривает восстановление и укрепление позиций современной Турции на всех территориях, входивших ранее в состав Османской империи. В трактовке турецкого премьера глобальная внешнеполитическая формула выглядит следующим образом: "Неоосманизм+пантюркизм+ислам=Великая Турция". При этом неоосманистская модель ориентирована преимущественно на Ближний Восток и Балканы, пантюркистская – на Центральную Азию, а исламская – на весь мусульманский мир. Что характерно - регион Ближнего Востока понимается идеологами и практиками неоосманизма максимально широко (в духе американского "Большого Ближнего Востока") и включает не только Иран, но и страны афгано-пакистано-индийского геополитического узла. При этом Ахмет Давутоглу настаивает на том, что Турция должна стать "центральной страной" нового евразийского порядка.
Данная политика уже в определенной мере повлияла на ухудшение отношений Турции с США. По мнению американского издания The American Interest, Реджеп Тайип Эрдоган "пытается установить режим султаната в стране, пользуясь поддержкой консервативного большинства", а для него самого воплощением "традиционных ценностей" является Османская империя.
Премьер-министр Ирака Хайдер аль-Абади, характеризуя действия турецкой армии в районе Мосула также подчеркнул, что Турция стремится восстановить Османскую империю на территориях региона.
По словам премьера, в Багдаде не видят доказательств того, что Турция борется с "Исламским государством". "Думаю, что туркам следует сменить приоритеты и перестать рассматривать курдов как свою основную проблему, и определить в качестве главной задачи борьбу с ИГИЛ", - заявил Хайдер аль-Абади, в очередной раз призвав Анкару вывести с территории Ирака свои войска и назвав действия Турции на территории страны неприемлемыми.
Понятно, что дальнейшие шаги Анкары по реализации программы неоосманизма в условиях нынешнего сложного переплетения интересов вокруг, в частности, Сирии и Ирака, неизбежно вовлечет Анкару в военно-политическое противостояние с государствами региона. Однако, как показывают действия президента Эрдогана – в том числе и в плоскости российско-турецких отношений – нынешние власти Турции намерены продолжать активно использовать военный фактор. Это дает основания прогнозировать дальнейшее обострение конфликта в северном Ираке и его возможное распространение на другие районы страны.
Петр Ахмедович Искендеров – старший научный сотрудник Института славяноведения РАН, кандидат исторических наук 28.01.2016
|