Общество в последнее время охватило некое единомыслие и апатия к общественным проблемам, это как бы эпидемия соглашательства со всеми, кто господствует в обозримой округе. Инакомыслящие еще встречаются, их можно отыскать и даже поговорить с ними, но в целом всем все равно и единственное, в чем люди еще сходятся – это не общность идей, а принцип крови или материальные мотивы.

То есть весь опыт предшественников, когда они тысячи лет по крупицам отвоевывали у дикой природы пространство для осознанной жизни, когда правила общения с собратьями вырабатывались веками и люди пришли к нынешней, казалось бы, свободе, теперь можно отодвинуть в сторону и начать жить по старым привычным интересам – "моя хата с краю" и "вассал моего вассала – не мой вассал".

Единомыслие выражается и в том, что почти все стараются обходить молчанием тех, кто чем-либо не угодил издателям команд, их обходят и в пространстве, о них вслух не говорят и всячески стараются найти в них что-нибудь, к чему можно придраться, чтобы оправдать свой игнор. С одной стороны – "кабы чего не вышло" и "береженого Бог бережет", а с другой – как это кто-то оказался смелее и честнее меня?

При определенном стечении обстоятельств, это единомыслие легко может перерасти и в психоз, отторгающий все "не наше". Единомыслие передается, как инфекция, и близорукая конвергенция индифферентности подавляет разумную стратегию выживания вида ради спасения отдельных индивидов. Сознание оказывается более разрушительным, чем природные инстинкты, нацеленные на спасение как раз вида.

Массовые психозы ведь бывали даже среди просвещенных народов – фашистский нацизм в Германии или имперский милитаризм в Японии. Как могло так случиться, что голоса разумных немцев потонули в сплошном "одобрямс" возрождения "растоптанного Веймаром величия"? Как могли утонченные японские эстеты соревноваться в Нанкине – кто больше голов пленных китайцев срубит катаной за час?

И ведь советское общество тоже в 1930-е годы осуждало всех, на кого власти указывали как на "врагов народа", это ведь массы требовали пристрелить всех как бешеных собак, а в 1970-е точно так же большинство ненавидело диссидентов. Теперь 90% нас ненавидит все западное, хотя все мы стремимся отправить детей учиться в Европу, сами ездим лечиться в западные больницы и покупаем недвижимость там же.

Только ли пропаганда виновата во всем? Почему молодые люди толпами едут воевать в Сирию неизвестно за какие идеалы? И даже берут с собою семьи – детей-младенцев и престарелых родителей. Почему похожее начинается и с религией – вместо того, чтобы работать и благоустраивать свою жизнь, а значит, и все вокруг, люди в самом работоспособном возрасте занимаются только молением?

Почему мы убегаем от действительности, стараемся избежать ответственности как за свою жизнь, так и за окружающее общество, полагаясь лишь на то, что кто-то где-то когда-то за нас что-то решил? Даже уставы и программы политических партий, в которые мы номинально объединяемся, написаны где-то далеко за пределами, а мы просто меняем в тексте название страны.

Психология разделения на "наших" и "не наших" сильна даже в более близких к Европе Беларуси или Литве. Получила Светлана Алексиевич в 2015 году Нобелевскую премию по литературе – но стала ли она национальным героем? Белорусы ее недолюбливают за то, что она пишет на русском, а русские – за то, что поднимает неудобные для них проблемы.

Но и среди своих есть "наши" и "не наши". Написала Рута Ванагайте книгу о геноциде евреев в Литве во время войны – и началась общественная паника, от нее даже родственники и друзья отвернулись. Она признается, что за полгода встретила всего нескольких человек, кто не боялся темы – даже историки остерегаются включать такие материалы в свои лекции, потому что опасаются общественного гнева.

Почему человек даже в XXI веке так подвержен массовому психозу или гипнозу власти? Почему мы, когда собираемся в общество (даже еще не толпу), вдруг отключаем свое сознание и рассудок, полагаясь на внешнее управление и считая, что там уж все разом ошибаться не могут. И постепенно наступает власть троллей – чем больше они напишут своей бредятины, тем более их идеи внедряются в массы.

В Израиле считается высоким достойным делом пройти военную подготовку и положить 3 года на алтарь родины, если же кого-либо по какой-то причине не призвали в армию, он или она воспринимают это чуть ли не как оскорбление и унижение. Почему кто-то где-то может наладить идеологическую работу и направить ее в здоровое русло, а мы талантливы только все извращать?

Почему родители не могут просто показать своим детям, что такое элементарная честность и здоровый патриотизм, почему они полагаются только на школу ("с глаз долой – из сердца вон"), а учителя – на родителей? Почему никто не хочет думать своими мозгами, сопоставлять что-то, пытаться хотя бы ознакомится с опытом, прежде чем с ходу отторгать что-то или делать выводы?

В последнее время широко распространяется и психоз возвеличивания всего прошлого, причем чуть ли не в буквальном смысле – даже первобытный календарь превращается в предмет национальной гордости, но к этому еще добавляется и будущее время – все наперебой твердят со всех трибун, что у Кыргызстана великое будущее, вот только настоящее мало кого удовлетворяет.

Все мы оказываемся как легко подверженными психозу приукрашивания своей истории, так и соучастниками всего этого, так что одна и та же историческая личность в разных книгах и исследованиях оказывается разной национальности. Все ли дело только в деньгах, которые кто-то тратит, чтобы настроить наши мозги в каком-то определенном направлении?

Иногда кажется, что все это происходит просто из-за лени – нам не хочется думать, лень в чем-то разбираться, открывать сознание для чего-то нового. И молиться ведь многие начинают, когда и если есть богатый спонсор – не надо напрягаться, просто совершай пять раз в день намаз и будешь сытым и довольным. Примитивное всегда легче и проще, но почему надо схлопывать будущее?

Но ведь кто-то где-то думает, пишет новые программы, создает новые модели, придумывает новые задачи и решает их, и все это востребовано. Мы же оказываемся бездумными потребителями, для кого кроме ресторанов и торговли ничего не надо. Причем продается все – и то же самое единомыслие, и покорность тем, кто командует, и изоляция инакомыслящих, мешающих удобному единодушию.

И каждый хочет быть близким к более сильным, к победителям, к хозяевам положения, к тем, за кем будущее, к тем, кто командует. У них в руках ресурсы, за ними тренд только потому, что они осмелились на что-то, даже не имея за душой ничего особенного, они отбирают у любого то, что тот наперекор всему все-таки создал, и они решают – с кем еще можно повременить, пока дойдет очередь делиться.

Остается ли нам лишь одна участь – не высовываться и пытаться получить удовольствие в тех условиях, которые нам великодушно оставлены? И энергия в нас будет инициироваться только извне и в нужный час, но вот тогда мы ее изольем, чтобы устроить тем, кто мешает нам быть как все, аутодафе, чтобы в общем хоре "одобрямс" начать пятиминутки ненависти?

Командуют те, кому подчиняются, а им совсем не нужно, чтобы кто-то организовал кого-то на общие цели, настраивал на согласование устремлений, имел возможность побуждать людей поверить во что-то значимое и светлое. И мы подо все это подстраиваемся, откладывая все до понедельника, до первого числа, до Нового года. Просто удобно жить сегодняшним днем и ни о чем не думать.

03 февраля 2016 - Нарын Айып